Эдуард Иноземцев - Слипперы
Мы плотно поели, восстанавливая силы после бурного изъявления чувств, потом я выкурил подряд три сигареты, размышляя над тем, как преподнести новость с Заречной нашему куратору. Хорошо, что мне не надо было больше выходить из квартиры и делать вид, что я пришел только что. Это нервировало меня, и в том, что Маргарита оказалась агентом спецслужб, была своя прелесть. Жизнь стала намного комфортнее.
Когда группа Zetta собралась в полном составе, я доложил о встрече с актрисой Екатериной Заречной в фойе кинотеатра, о броши в виде знака на ее костюмчике, о попытке взять интервью и о договоренности на сегодняшний день. При этом особенно акцентировал роль Маргариты, ведь это именно она заметила брошь. Параманис одобрил наши действия, благословил на интервью и тут же распределил роли. Никанора, которому я дал фотографию, он обязал присутствовать во время интервью, разумеется не телесно, а энергетически, и в дальнейшем проследить за действиями Заречной. Галина должна была искать старика пророка без партнера. Маргарите же, в том случае, если бы я подтвердил принадлежность актрисы к адептам «Человека дня восьмого», предписывалось встретиться с ней под предлогом того, что надо сделать снимки, и под гипнозом выудить всю информацию об этой организации. Именно поэтому я должен был идти на интервью один. Чтобы в дальнейшем иметь возможность отправить Маргариту под видом фотокора. Параманис похвалил меня и Маргариту: ведь это мы нашли старика, теперь вот благодаря нам, хотя и случайно, выявилась возможная принадлежность Заречной к этой организации. Упоминание о случайности встречи свело всю похвалу на нет, и Параманис сам прекрасно понимал это, старый козел. Хотя я-то давно пришел к выводу, что случайностей в жизни не бывает. Если мы встретили Заречную, значит, должны были встретить ее.
После планерки я позвонил на мобильный актрисы. Но не с телефона конспиративной квартиры, а со своего собственного мобильника. Мало ли что. Может, ее группа знает телефон квартиры. Правда, я не подумал о том, что если они знают телефон квартиры, то вполне могут знать и то, кто я такой. Что бы ни было, я позвонил, она ответила, вела себя очень мило, сказала, что свободна до двух часов дня, а потом у нее съемки, и мы договорились встретиться через час. И, что удивительно, она пригласила меня к себе. Жила она на Звездном бульваре, недалеко от Останкина. Маргарите, разумеется, я не стал говорить об этом.
Ровно в назначенное время позвонил к ней дверь, и она открыла, очень элегантная и любезная.
– Ну же… Проходите в комнату. Вы же пришли не на меня полюбоваться, правда? – улыбалась Заречная.
Я вошел и протянул ей цветы, купленные по дороге.
– От человека, ставшего вашим поклонником, – сказал я.
Она приняла букет привычным жестом.
– Спасибо. Так вам фильм действительно понравился?
– Действительно. Но я не понял, какая вы на самом деле.
Она помедлила с ответом.
– Я не знаю, – призналась она. – Честно, не знаю. Может быть, героиня и шлюха, и святая одновременно. Бывают святые шлюхи, как вы думаете?
– Думаю, нет. Хотя, наверно, бывают шлюхи, которые потом становятся святыми.
– А святые, которые превращаются в шлюх? – усмехнулась она.
Я пожал плечами. Она чуть подтолкнула меня вперед, и я послушно вошел в гостиную. Несмотря на три часа дня, было довольно темновато, окна комнаты выходили на север, поэтому Заречная зажгла верхний свет. Комната выглядела совершенно обычной. Ничего особенного. Никаких фотографий с известными режиссерами, актерами – в общем, со звездами. Вполне обычная мебель. Правда, в отличие от нашей конспиративной квартиры, современная. При мысли о том, что сейчас Никанор в виде энергетического сгустка также изучает квартиру, мне стало как-то неуютно.
– Садитесь в кресло. Я поставлю цветы в вазу и присоединюсь, – предложила Заречная.
Она вышла. Я сел в указанное кресло. Над диваном, в очень простой светлой раме, висела картина. Я пригляделся. Свет падал не очень удачно, поэтому на первый взгляд картина не производила особого впечатления. Я различил горы, долину… Каких-то людей. И вдруг понял, что место это мне знакомо. Это было именно то место, в котором я дважды оказывался в своих снах.
– Вы подойдите поближе, если заинтересовались, – посоветовала Заречная с порога. Она стояла с вазой в руках. И в вазе были мои цветы.
Я последовал ее совету, встал и подошел ближе. Эффект был тот же. Смазанный. Но когда я немного сместился в сторону, картина вдруг ожила. Краски заиграли, и долина как будто пришла в движение.
– Ничего себе, – пробормотал я.
– Правда ведь? Она как будто живет своей жизнью. А если вы немного так постоите и посмотрите на нее не отрывая глаз, вам покажется, что вы в нее входите.
Заречная поставила вазу на журнальный стол и поправила цветы. Потом уселась в другое кресло. Я отошел от картины. Эффект сразу же пропал.
Я вытащил пачку сигарет. Потом сообразил, что, видимо, она не курит, да и дым мог подействовать на картину. Я спрятал пачку обратно.
– Да вы курите. Я и сама иногда балуюсь, – заметив мою неуверенность, разрешила Заречная.
– А для картины это ничего? – заколебался я.
– А на картину ничего не действует. Меня несколько раз заливали сверху. Но стена становилась сырой почти везде, а под картиной – такая же сухая. Как всегда. Я не знаю, как это объяснить, но поверьте, так и есть… Вообще в жизни очень много чего необъяснимого… Да вы и сами, наверно, об этом догадываетесь, Максим…
Я молча согласился с этим. Прикурил сигарету. Сел обратно в предложенное кресло и вытащил из кармана диктофон. Но пока не стал его включать.
– Откуда у вас эта картина? – поинтересовался я.
– Ну, сколько я себя помню, она всегда тут была. Это мой родительский дом.
– И эта картина принадлежала вашим родителям?
– Да.
– А как она к ним попала?
– Понятия не имею.
– И кто художник, вы тоже не знаете, верно?
– Ваша правда. Не знаю. Но всегда, когда я смотрю на нее, мне кажется, что эта долина меня манит, втаскивает в себя. Я даже показывала ее специалистам, думала, все срисовано с натуры. Хотела узнать, что это за место, и поехать туда. Но никто не опознал. Она как живая, правда? Когда смотришь на эти горы и эту долину, они как будто все вокруг заполняют.
– Да, в ней определенно что-то такое есть, – пробормотал я.
Не знаю почему, но мне не хотелось говорить Заречной, что я был в этой долине.
– Угостите меня сигаретой, – попросила она.
Я протянул ей пачку. Она аккуратно, не притрагиваясь к другим сигаретам, вытащила ту, что с краю. У меня это вызвало симпатию. Терпеть не могу, когда лапают все сигареты сразу. Я чиркнул зажигалкой, Заречная прикурила. С удовольствием вдохнула дым.
Я снова взглянул на картину. Сбоку она все-таки теряла свое обаяние.
– А сзади нее ничего не написано? – полюбопытствовал я.
– Нет. Ничего. Ни даты, ни инициалов. Ладно, Максим. Может быть, приступим к интервью?
Ее вопрос вернул меня к реальности. Я вспомнил, зачем тут нахожусь, вспомнил, что мне давно пора приступить к сканированию. И включил диктофон. Задавая весь набор довольно шаблонных вопросов о начале карьеры, о фильмах, в частности последнем фильме, режиссерах, актерской судьбе, современном положении кинематографа, новых предложениях, вкусах, хобби и напоследок о личной жизни, кстати, как оказалось, она была в разводе и не очень жалела об этом, я одновременно осторожно прощупывал ее поле. И пришел к твердому убеждению, что она не только знает о «Человеке дня восьмого», но и причастна к деятельности этой организации. Конечно, это было не так явно. В конце концов, я считывал не главы книги, не газетную статью – одним словом, не готовый текст, а поле человека. И там нельзя было прочесть что-то очень конкретное. Это были ее мысли и чувства, которые я улавливал на эмоциональном, образном уровне. Но то, что я улавливал, говорило – она знает. Она в курсе. Она – это они.
Когда мы закончили с интервью, я выключил диктофон и сунул его в карман. Потом закурил новую сигарету.
– Вы обещали рассказать о своей брошке, Катя, – напомнил я. – Точнее, о знаке, в форме которого эта брошь сделана. Помните?
Заречная как-то странно взглянула на меня:
– А зачем вам это, Максим?
– Просто интересно, – улыбнулся я.
– Просто интересно, и все?
Я насторожился. В ее вопросе был явный подтекст.
– Просто интересно, и все, – заверил я.
– Хотите чаю с вареньем? – неожиданно предложила она.
Я хотел было отказаться, но потом решил, что чаепитие с вареньем создаст некий интим и она легче разговорится.
– Хочу, – кивнул я. – Если не трудно.
– Не трудно. Вы же сделали со мной интервью, потратили время, хотя я и не такая известная актриса…
