Игорь Огай - Прорыв осады
Ну ладно, пусть не меч. Тогда, может быть, кинжал? А еще лучше…
– Стой-ка, – бросил он Градобору и наклонился над очередным попавшимся по дороге трупом натовца. Труп был хороший, почти не разрубленный. А амуниция почти не запятнана кровью. «Беретта» 92-го калибра, конечно, все равно не «гюрза», но уже и не «макаров». Нож в чехле, хороший, почти как привычный штык от «калашникова». Так, еще подсумок с парой гранат… Не попасться бы со всем этим ментам.
Гиперборей взирал на экипировку со снисхождением – по его мнению, она не стоила даже усилий на ее ношение. Однако комментировать что-либо счел излишним, и до лестницы в электрощитовую они дошли молча.
– Я не стану желать тебе удачи, – произнес он, отступая с пути. – Если твоя победа в поединке будет способствовать восстановлению равновесия Мироздания, значит, так и случится.
От такого напутствия Павел едва не поперхнулся.
– Ну что ж… – выдавил он. – К черту. Сам тоже не болей.
Он протиснулся мимо гиперборея на лестницу и отсчитал двенадцать ступенек вниз. Все по-прежнему. Разрубленный вместе с винтовкой натовец, исполосованные кабели, брошенная Николаем каска с фонарем… Павел поднял ее, включил. Яркий до голубизны луч выхватил идеально круглый туннель в канализацию. Ну что ж, значит, теперь вся надежда на зрительную память. Иначе поход по подземельям Москвы будет долгим.
6
Он заблудился сразу, как только преодолел «горячий» коридор. Труба, вдоль которой они вроде бы шли на фабрику, вдруг разделилась на развилке, которую в прошлый раз он не заметил вовсе. Мучительный выбор наугад одного из двух вариантов, естественно, оказался неверным, однако, когда это стало очевидно, дорога назад уже была заказана.
Две развилки, одна из которых тройная. Тупик. Возврат. Новый выбор теперь уже из трех вариантов… Потом неудачный шаг на какую-то решетку, оказавшуюся насквозь ржавой. Колодец под ней был глубоким, но, к счастью, до пояса наполненным водой… К тому моменту Павел уже успел едва не проломить голову об какой-то вентиль и потому все-таки надел каску. А подвернутая нога и разбитая коленка – не в счет. Только крысы в разные стороны, когда выбирался на берег, но они не могли по достоинству оценить все, что говорил про них человек…
Сухо стало не сразу. Сперва подъем по едва наклонному тоннелю, потом – десяток чудом замеченных скоб в стене, которые привели на верхний уровень – оказывается, был здесь и такой. Насколько близко к поверхности он оказался, Павел оценил по приглушенному грохоту железных колес по стыкам рельсов. Электричка? Трамвай? А может быть, и вовсе метро? После неожиданного поворота пришлось сначала опускаться на четвереньки и проползать под обвалившимся потолком, потом, наоборот, карабкаться по обвалу наверх…
А потом он очень вовремя разбил фонарь. С потолка свисало что-то достаточно острое, чтобы нанизавшаяся фонарем каска так и осталась там висеть. В темноте Павел немедленно запнулся и загремел на пол. И, стиснув зубы, так и остался лежать.
Испугаться он не догадался, но вот злобу и обиду следовало унять, прежде чем делать что-то дальше. Одна минута, две, три… В промокших джинсах спиной на камнях – холодно. Но дыхание и шум в голове успокаивались… А глаза привыкали к темноте.
Этих крохотных дырочек, неизвестно зачем проделанных в чугунной крышке люка практически над головой, он ни за что бы не заметил, если бы не лишился света. Градобор сказал бы, что так было угодно Мирозданию. Павел же только выругался. От души. На самого себя. Потому что нельзя ведь быть уж настолько тупым и везучим…
Он осторожно поднялся, затылком почти ощущая различные острые углы, наверняка торчащие вокруг. Протянул руку… Черт возьми, далеко, как до звезд. Значит, люк не в своде прохода: наверх ведет колодец. Точно, вот и края… А где же лестница?
Руки цеплялись за что угодно, кроме скоб. В общем-то и логично, к чему делать удобный спуск в каждый канализационный люк? Еще начнет кто ни попадя лазить туда-сюда, мало ли охочих до дармового тепла сейчас на улицах? А у бригады если что своя лестница будет… Вот только о незадачливом диггере, которому вдруг приспичило подняться на поверхность, никто не подумал.
Края высоко, кладка старая, кирпичная. Потрескавшаяся и крошащаяся прямо под пальцами, но все равно слишком гладкая, чтобы можно было подтянуться… Похоже, без света все-таки не обойтись. Павел вынул из-за пояса пожалованный гипербореем лучемет. Прицелился в крышку люка, однако палец на кнопке вдруг дрогнул. Что там снаружи? Шоссе? Тротуар? Автостоянка? Да и чугуном брызнет – мало не покажется. Он направил ствол под ноги и зажмурился.
Коротко, секунды две-три на минимальной мощности – вполне достаточно, чтобы камень раскалился почти добела. А глаза уже совсем привыкли к темноте…
Стараясь не глядеть на потрескивающее окалиной, бледнеющее пятно, Павел бегло осмотрел стенки колодца. Красноватого, быстро тускнеющего отсвета не хватило, чтобы разогнать тьму до самой крышки. Зато здесь у края вдруг обнаружился жгут кабелей, спускающийся откуда-то сверху и вдруг ныряющий прямо в стену, не доходя до свода тоннеля сантиметров двадцать. В темноте Павел не дотянулся до него совсем чуть-чуть.
Что там Сидор говорил про трубы и провода? Павел усмехнулся и подпрыгнул.
Кабель натянулся и просел. Где-то наверху скрипнуло металлом по камню крепление, посыпалась пыль… А Павел невольно поджал ноги – прямо под ним все еще светился крохотный кусочек рукотворной лавы. Осторожно подтянулся, перехватил руки, стараясь обойтись без рывков. Высокое напряжение ощущалось буквально кожей, изоляция под ладонями чуть ли не дрожала от текущих под ней киловольт. Если лопнет или покрошится – до дна колодца долетит только пепел. Павел стиснул зубы и подтянулся еще раз. И еще… Потом удалось дотянуться ногами до нижнего края, и дело пошло легче – можно было подниматься в распор…
За прошедший год случилось много чего. Интриги, перестрелки, рукопашные схватки… Пару раз он возвращался почти с того света, еще столько же раз его вытаскивали оттуда медики атлантов. Проколы в иные ветви, периодическое спасение различных миров и даже один запой – исключительно во излечение расстроенной нервной системы… Одного только не случилось за этот год – регулярных физических тренировок. Легкая зарядка по утрам – да и то не каждый день с гантелями – не в счет. И потому Павел почти не удивился, обнаружив на втором метре подъема, что у него уже дрожат руки и ноги, причем совсем не боевой вибрацией. Спина задеревенела до боли в мышцах и к тому же неимоверно саднила – он успел напороться на какой-то крюк, об который тут же располосовал ветровку. А еще через минуту подъема, когда жгут кабеля вдруг выскользнул из рук и больше не нашелся в темноте, он перестал отсчитывать высоту.
Чисто механически – оторвать от стены руку, на секунду расслабить, давая отдых, переставить на десять сантиметров выше, упереться. Теперь ногу… Осторожно, ноги сильнее скользят. Наверно, стоило снять ботинки. Нащупал выбитый кирпич? Отлично, отдых на пять секунд дольше… Затем вторая рука… Проклятый подсумок цепляется за все подряд, а гранаты в нем кажутся гирями… И жаль тратить лишнее усилие, чтобы поднять голову…
Изнутри люк оказался ребристым. Удачно – резкая боль в затылке, сулящая неизбежную шишку, отрезвила, прогнала из головы кровавый шумящий туман. И заодно поставила перед неожиданным вопросом: что дальше? Канализацию, разумеется, никто не запирает на замок, а чугунная крышка не так уж тяжела даже для не слишком развитого физически человека. Если только этот человек не висит над пятиметровым (не больше ли?) колодцем, раскорячившись между стенок… И к тому же – что все-таки там снаружи?
Правая, некогда уже дважды растянутая нога вдруг подвернулась, едва не потеряв опору. Павел до скрипа сжал зубы. От злости. На нее, на самого себя, на тот кирпич, который вздумал крошиться именно сейчас. И, перебрав руками еще чуть повыше, надавил плечом снизу вверх. Сильно, до хруста в суставах, до крика, если бы на крик осталось дыхания…
Подалась…
Еще чуть-чуть…
Кажется, снаружи что-то упало, загремело железом… Не важно, потому что свет и воздух уже хлынули в щель. А значит, еще малость… И зацепиться… И подтянуться в последний раз – пусть даже это последний раз в жизни…
Асфальт. Бордюрный камень. Какое-то колесо со спицами прямо перед глазами. Но главное, что наверху теперь небо, а не каменный свод с пучками труб в ошметках теплоизоляции…
– Э, я не понял!..
Это кто-то справа. С тротуара. Стоп, значит, сам он на дороге, что ли?..
Руки-ноги по-прежнему дрожали, но силы уже вернулись, хотя бы на то, чтобы подняться и посмотреть.
– Не, ну я с кем говорю-то? Разлегся, на!.. Вставай, и поднимай, на!.. Царапнешь – обратно крышкой укрою. Диггер нашелся, на…
Людей вокруг было много, и большинство из них брезгливо отводило глаза, торопясь пройти мимо. Грязный, хрипло дышащий индивидуум в мокрых штанах и драной куртке – разве может он вызвать в наше время что-то, кроме брезгливости? Во всяком случае – не сострадание.
