Джеймс Дашнер - Сквозь Топку
«Инфекция». Опять это слово.
Он не знал, как ему продержаться следующие пять минут. Или час. Уже не говоря о целом дне. Затем уснуть, проснуться и — всё заново? Его поглотило отчаяние, оно засасывало его в зловещую пустоту, а потом глубже, глубже — в бездну. Страх перед бездной сводил его с ума. И над всем этим царила бесконечная боль.
И вот тогда начало происходить нечто необыкновенное.
Сперва Томас ничего не слышал, только увидел, как Минхо и другие вдруг засуетились, начали оглядываться, многие обшаривали взглядами небо. Небо? С чего бы это?
Кто-то — наверняка Хорхе, подумал Томас — выкрикнул слово «Айсберг».
Вот теперь и Томас услышал это. Глубокий низкий рёв, приглушённый грохот. Звук быстро нарастал, и, прежде чем юноша смог осознать происходящее, достиг такой силы, что Томасу казалось теперь, будто это у него в голове гремит. От грохота дрожали кости черепа, вибрировали барабанные перепонки, сотрясался позвоночник. Размеренный, ровный гром рокотал, словно гигантские литавры, а за ним угадывалось мощное гудение огромной, тяжёлой машины. Поднялся ветер, и Томас испугался, что снова начинается буря, но на безупречно синем небе не было ни облачка.
От шума боль стала ещё мучительнее. Он почувствовал, что снова теряет сознание, но постарался перебороть шок — отчаянно хотелось знать, откуда этот гром, что он означает. Минхо что-то выкрикивал, указывая на север. Томас был не в состоянии повернуть голову и посмотреть туда. Ветер, достигший штормовой силы, трепал и рвал на нём одежду. В воздух поднялись облака пыли. И снова рядом с Томасом оказалась Бренда, и снова она сжимала его руку.
Она склонилась над ним так низко, что её лицо было теперь лишь в нескольких дюймах от него. Её волосы трепал ветер.
— Прости меня, — сказала она, хотя он с трудом разбирал, что она говорит. — Я не хотела... То есть, я знаю, что ты... — Она не смогла подобрать нужных слов и отвернулась.
О чём это она? Почему не говорит ему, что это за грохот?! Ох, какая страшная боль...
Вдруг на её лице появилось смешанное выражение озадаченности и ужаса, глаза расширились, рот изумлённо раскрылся. И тут появились две престранные фигуры и оттащили её от него...
Паника накрыла Томаса с головой. Два человека, одетых в самые причудливые костюмы, которые ему когда-либо приходилось видеть: мешкообразные, тёмно-зелёные, закрывающие всё тело с ног до головы. На груди — буквы, которые он не в состоянии был разобрать. На лицах — огромные очки. Нет, не очки, а что-то вроде противогазов. Люди выглядели жуткими пришельцами из другого мира. Словно злобные гигантские насекомые-людоеды, одетые в пластиковые панцири.
Один подхватил его за щиколотки, другой — за подмышки. Томас закричал. Пришельцы подняли его, и тело юноши содрогнулось от боли. Он почти привык к непрерывным мучениям, но здесь была самая настоящая агония. Сопротивляться он был не в силах. Юноша сдался, и его тело обмякло.
Его куда-то понесли, и впервые за всё время зрение Томаса сфокусировалось настолько, что ему удалось прочитать буквы на груди того, кто держал его ноги:
ПОРОК
Тьма снова поступила к нему. И он ушёл во мрак, но его боль последовала за ним.
ГЛАВА 41
И опять его разбудил ослепительный белый свет, бьющий прямо в глаза откуда-то сверху. Томас мгновенно сообразил, что это не солнце — свет был другим. К тому же его источник находился совсем рядом. Когда он смежил веки, сквозь темноту поплыл остаточный образ в виде лампочки.
Он слышал неясный шёпот голосов — слишком тихо, слишком далеко, ничего не понять.
Металл позвякивал о металл. Тихие, деликатные звуки. Он сейчас же подумал о хирургических инструментах. Скальпели и такие маленькие стерженьки с зеркалом на конце — эти образы вынырнули из мрака его памяти. Сопоставив слышимое с видимым — со светом — он понял, где находится.
Он в больнице. Больница! Вот уж чего не ожидал. Неужели где-то здесь, в Топке, существует больница? Или его отправили куда-то далеко? Перенесли через транс-плоскость?
Свет загородила чья-то тень, и Томас открыл глаза. Над ним громоздилась такая же странная фигура в таком же нелепом костюме, что были на тех людях, которые принесли его сюда. Сквозь противогаз — или что оно там такое? большие защитные очки? — на него внимательно смотрела пара тёмных глаз. Похоже, женских. Хотя из чего такой вывод — он и сам бы не сказал.
— Ты слышишь меня? — спросила она. Точно, женщина. Хотя маска и искажала голос, он был несомненно женским.
Томас попытался кивнуть. Не понял, удалось ли это ему.
— Такого не должно было произойти. — Произнося это, она слегка откинула голову и взглянула в сторону, из чего Томас сделал вывод, что её реплика предназначалась не ему. — Каким образом в городе оказалось исправное огнестрельное оружие? Вы можете себе представить количество ржавчины и прочей гадости на пулях? Уже не говоря о микробах.
Она была очень сердита.
Ответил мужской голос:
— Это не ваша забота, ваше дело — лечить его. Нам необходимо послать его обратно. И поскорей.
У Томаса не хватило времени осмыслить услышанное: плечо снова разорвало невыносимой болью.
И он в несчётный раз провалился во тьму.
Очнулся.
Что-то не так. Только непонятно — что. Тот же свет, с того же места откуда-то сверху. На этот раз он не закрыл глаза, а попробовал осмотреться. Зрение стало яснее, лучше фокусировалось. Потолок облицован серебристыми плитками. Вон стоит сложная металлическая консоль с многочисленными шкалами, мониторами и циферблатами. Нет, всё не то, не то...
И тут до него дошло. Он испытал настоящий шок, никак не мог поверить собственным органам чувств.
Боль ушла. Совсем.
И вокруг никого не было. Ни идиотских зелёных скафандров, ни защитных очков. Никто не ковырялся скальпелями в его плече. Похоже, его оставили одного. Даже боль — и та его покинула. Ну, это положим, только в радость. Чистая эйфория. Он и не думал, что можно чувствовать себя до такой степени хорошо.
Не может такого быть. Наверняка, накачали наркотиками.
Он уснул.
Его разбудили тихие голоса. Нет, наркотики здесь ни при чём. Говорил кто-то вполне реальный.
У Томаса хватило хитрости не открыть глаз. Эти люди вылечили его рану и выгнали инфекцию из тела. А вдруг он услышит нечто такое, чего ещё не знает и что пригодится в дальшейшем?
Мужской голос:
— А это точно ничему не повредит?
Женский голос:
— Уверена, что нет. Насколько я вообще могу быть в чём-либо уверенной. В любом случае, это может стимулировать убойную зону на возникновение таких паттернов, которых мы не ожидаем. Мы, так сказать, получили бонус. Нет, не думаю, что это уведёт его или кого-либо другого в нежелательном для нас направлении. Нужные нам паттерны возникнут всё равно.
— Дай Бог, чтобы вы оказались правы, — ответил мужчина.
Заговорила другая женщина, с высоким, звенящим, как хрусталь, голосом:
— Скольких из оставшихся вы полагаете достойными Кандидатами? — Она так произнесла последнее слово, что Томас понял — оно начинается с большой буквы. Заинтригованный, он лежал совершенно тихо и слушал.
— Их осталось всего пятеро, — ответила первая женщина. — Томас — наша самая большая надежда. Он реагирует на варианты наиболее адекватным образом. Погодите-ка, я, кажется, заметила: у него двинулись глаза.
Томас застыл, стараясь смотреть прямо в темноту своих век, заставил себя дышать ровно, притворяясь спящим, как бы трудно это ни было. Не совсем понятно, о чём говорят эти люди, но ему отчаянно хотелось узнать больше. Он должен узнать больше.
— Слушает — ну и пусть слушает! — сказал мужчина. — Всё равно он всего не понимает, а то, что понимает, не повлияет на его реакции ни в ту, ни в другую сторону. Пусть знает, что мы сделали огромное исключение ради того, чтобы выгнать из него инфекцию. Пусть знает, что в случае необходимости ПОРОК пойдёт на всё.
Женщина с хрустальным голосом засмеялась. Такие приятные звуки Томасу редко доводилось слышать.
— Если ты слушаешь, Томас. Не сильно радуйся — мы собираемся вернуть тебя туда, откуда взяли.
Наркотик, циркулирующий в крови Томаса, кажется, набрал силу, и юноша снова начал проваливаться в забытьё. Он попытался открыть глаза — не получилось. Но прежде чем уснуть, он услышал ещё кое-что. Первая женщина произнесла очень странную фразу:
— Наверняка ты сам попросил бы нас об этом.
ГЛАВА 42
У таинственных людей слово не расходилось с делом.
Когда Томас проснулся в следующий раз, он обнаружил, что висит в воздухе, надёжно привязанный к холщовым носилкам с ручками, и раскачивается взад-вперёд. Носилки с помощью кольца из голубоватого металла крепились к толстому канату. Томаса опускали из какой-то огромной машины — всё время слышен был гул и тяжёлый грохот. Такой же грохот и гул раздавались, когда его забирали из Топки. В панике он схватился за края носилок.
