Александр Золотько - Пехота Апокалипсиса
Он работал со мной целый месяц, прежде чем ребята со станции попросили его убрать. Причем – лично. И я справился... Что бы ты обо мне ни думала.
– Я – тоже,– сказала Артуа.– И меня потом стошнило прямо на труп. Думаю, что вначале было завербовано два-три человека, потом они нашли помощников и исполнителей, а потом этих ребят нашими руками убрали, обрубили горизонтальные связи, оставив только вертикальные.
– Если бы ты тогда отказалась – тебя просто убили бы. И меня...
– И из этого следует, что мы во всем этом дерьме только для того, чтобы выжить? Так?
– Так... А хоть бы и так! – выкрикнул Клеев.– Даже если бы вопрос поставили так – прожить еще минуту, но в дерьме, или умереть сразу, любой нормальный человек выбрал бы...
– Да-да, ваш Достоевский очень образно говорил об этом, о бездне, дожде и молниях, боли... Но и тогда я согласилась бы жить! Но он, кажется, что-то говорил о детской слезинке... Что это слишком большая цена...
– А я заплатил свою цену.– Клеев хотел вскочить с кресла, но вдруг понял, что если сейчас сорвется, то может наделать глупостей – убить мадам Артуа или размозжить о стену собственную голову.– Я – заплатил. Жена и обе дочери... Я не успел проскочить к ним, пока не было выставлено оцепление. Если бы успел – вместе с ними умер бы, покрытый плесенью или расстрелянный заградотрядом. Этой платы недостаточно? У тебя никогда никого не было, Сука. Ни детей, ни семьи. У тебя и матери-то не было! Не может быть у таких тварей матерей, и Господь вас стерилизует!
– Зачем «Господь»? Контрацептивы, операция в закрытой клинике...– Артуа снова налила себе коньяку, но выпила на этот раз залпом, как яд.– Вначале казалось, что это только временно, вот стабилизируется карьера, положение в обществе... Потом... Потом понимаешь, что это уже не зависит от тебя... Но продолжаешь стремиться к власти, драться за нее, рвать глотки и раздвигать ноги... А в конце маячит все тот же вопрос – зачем?
И коньяк не берет,– пожаловалась мадам Артуа.– Пью, а он как вода.
– Попробуй водки...
– Или яду...– Катрин снова налила и снова залпом выпила.– Меня сейчас даже яд не возьмет, наверное. Там, на поверхности, все выгорит и расплавится, а здесь, в бункере, я буду сидеть и наблюдать в зеркале, как старею. Потом зеркало рассыплется от возраста, а я все буду стареть-стареть-стареть... Знаешь, зачем я тебя сюда доставила, Герман?
– Чтобы поскулить и пожаловаться на суку жизнь. Отдай коньяк, у тебя уже глаза в разные стороны смотрят.– Касеев отобрал бутылку, покрутил в руках и отхлебнул, прямо из горлышка.– Коньяк как коньяк... Хоть это вы тут делать умеете. Ты меня когда отсюда выпустишь?
– Не знаю. Может, завтра. Может, никогда. Не смотри на меня так – мы ведь вместе выйдем. Или останемся. Ты ведь знаешь о моем секретном институте? – неожиданно сменила тему Артуа.
– Полагаю, как и ты о моем.
– Как и я о твоем... Но вы делаете упор на технологии. Делийский институт это ведь вы сломали. Во-первых, чтобы получить доступ к их разработкам, а во-вторых, чтобы убрать конкурентов. Мои люди очень на вас обиделись тогда, даже требовали санкций. Например, запустить вирус в вентиляцию вашего института. Найти институт и запустить вирус в вентиляцию...
– Он работает на замкнутом цикле. Задолбаетесь вентиляцию искать...
– И это тоже. Но не в этом дело. Мои люди занялись биологией. Мы ее назвали пограничной биологией. На стыке с Братьями. И обнаружили множество смешных вещей...
– Вы о чужекрысах и чужерыбах? – осведомился Клеев.
– И о них – тоже. Не задумывался, отчего нет этих тварей в Африке? Все тело континента утыкано Территориями – пятнадцать штук,– и нет ни одной чужекрысы. В Красном море чужерыбы есть, в Египте – чужекрысы есть, а ниже линии Сахары – нету. Твои об этом что-то говорили?
– Не интересовался.
– Ну да, ну да, вас же больше интересуют техника и аппаратура, не подверженная воздействию Кораблей... Хотела вас поздравить, ребята, молодцы. Мы информацию с результатами последних испытаний получили – впечатляет.
И «летучие рыбы», которые вы так замечательно испытывали в Крыму, чтобы американцы убедились в их работоспособности и обменяли, как им кажется, временно, на три десятка ядерных боеголовок...
Что всполошился? Думал – все в секрете? Не волнуйся, мои люди, раскопавшие это, к сожалению, погибли. Я, правда, не поняла, зачем было организовывать утечку информации из Кремля, с той папочкой? С подложным видеорядом?
Да не молчи ты с таким многозначительно-потрясенным видом. Я ведь тоже тебе много интересного расскажу... Очень много...
Хочешь, про то, что этот ваш китайский представитель был создан тем же инженером, что ваял скандальную картинку с дипломатическим казусом. Только картинку он ваял по вашему приказу, а менял информацию о китайце – Чжао Цяне, кажется – и обеспечивал телефонные переговоры якобы с Китаем уже по нашей просьбе. Ну, не совсем по нашей, по просьбе Алексея Горенко, но инициатива все равно исходила от нас. Мы вывели Горенко на этого кремлевского техника. А техник, помимо всего прочего, вначале сделал замены в базе данных, потом обеспечил телефонный разговор, в котором якобы китайцы попросили о сугубо конфиденциальном разговоре... Ну, не станут же ваши руководители перезванивать в Пекин, чтобы уточнить, был ли разговор на самом деле.
Нам нужно было проверить сочетание нити «паука» с вросшим в поле, Горенко хотел получить основания для переговоров с Ассоциацией «пауков», а тот несчастный бурят, согласившийся сыграть роль китайского представителя, искал повод для переселения в Сеть... не слышал о новой теории?
Клеев промолчал.
– А мы не просто слышали, мы ее активно распространяли... Нет, не то чтобы мы врали, вероятность переселения была, но... Ну, не пробовали мы, честно – не пробовали. И до сих пор не понимаем, получилось у бурята или нет.
Катрин Артуа неожиданно засмеялась:
– Я тебе сейчас рассказываю это, а сама верю не до конца. А уж ты, наверное, не веришь ни единому моему слову...
– О Горенко – верю. Тот еще кадр. Мы его внедрили к вам, чтобы он качал для нас информацию и в конце концов обеспечил ту самую операцию с Адаптационной клиникой...
– А мой космический мальчик попросил, чтобы именно Горенко оставили в Клинике после эвакуации наших людей... если бы я знала, что меня так подставят в результате...
– А потом оказалось, что Горенко работает еще на кого-то...
– На себя он работает. На то, что считает правильным. И ему иногда кажется, что он ловко всех обходит...
– Кажется...– повторил Клеев за Артуа.
– Вот именно – кажется. Всем все только кажется. Постамериканцам кажется, что они смогут вернуть себе свои земли при поддержке вашего высшего руководства, вашему высшему руководству кажется, что они смогли заполучить последнее ядерное оружие на Земле... свое-то собственное пришлось утилизировать по приказу Братьев, а Гавайи и Аляска в договор не входили... Но что-то мне подсказывает, что и тех и других кто-то очень хитрый уже обманул...
– И кто же?
– Да хоть ты! Только мне кажется, что и его тоже обманули. И знаешь, кто его обманул? – Артуа понизила голос почти до шепота.
– Кто? – спросил Клеев.
– Сказать, кто тебя обманул? – переспросила Артуа.
Клеев поморщился.
– А ты думал, что все пройдет чисто? В этом мире больше нет секретов, милый. Ты разве не заметил, что мы живем в совсем другом мире, не в том, который был десять лет назад? Изменились законы не только юридические, но и физические. Та самая плесень, которая убила твою семью, не считая миллионы менее важных для тебя людей... Ты ведь знаешь, что не было ни вируса, ни других возбудителей. Мне долго пытались объяснить, как все было, но потом махнули рукой и привели в пример кровь.
Плесень была не возбудителем, а результатом. Гноем она была, наша смертельная плесень. Как это происходит в крови – мельчайшие частички атакуют инородный предмет, оседают, накапливаются белесым слоем... Только в нашем случае гной был другого цвета...
– Об этой... теории... я слышал,– сказал Клеев.– Красиво, изящно, но совершенно бездоказательно. Что воздействовало? Что оседало?
– Куда делись ядерные боеголовки? – в тон ему подхватила Артуа.– Ты в курсе, что Зеленая крошка первоначально имела очень слабое действие? Нужно было целенаправленно надышаться этой дряни... Потому никто и не заметил этого. Сразу.
Потом, года через четыре, зафиксировали усиление. Теперь уже не нужно было захлебываться пылью прямо возле Корабля и под его благотворным воздействием. Можно было обойтись несколькими дозами. Привыкание наступало через полгода приблизительно. Затем – через месяц. А меньше десяти месяцев назад стало достаточно одной дозы. Проломился сквозь боль и страх к Кораблю, поднял понюшку зелени с земли, вдохнул – и ты включаешься в информационную цепочку.
– В какую цепочку? – переспросил Клеев.
Ему ужасно хотелось спросить о боеголовках. Отправляясь этой ночью спать, он был уверен, что с ними все в порядке, что отправлены они по назначению... Метода общая, проверенная. Через кольца из посольств – в центральный коммуникационный пункт. Затем приехал длинномер с проверенным водителем, с кольцом в фургоне, и через это кольцо отправили... не могло быть ошибки. Кольца существуют парами... только парами. Это только Гриф может гулять по кольцам произвольно...
