Андрей Ерпылев - Выход силой
— Я принимаю вызов! — громко объявил он и добавил вполголоса: — С возвращением, старшина. — Игорь крепко, по мужски, пожал протянутую руку, крепко стиснув в жесткой своей ладони.
— Бой состоится завтра в полдень! А теперь — все свободны. Извините, друзья, банкет тоже будет завтра!
Шутка президента разрядила обстановку, и толпа медленно рассосалась, немного разочарованная, но предвкушающая события завтрашнего дня.
— Пойдешь с нами? — спросил Батя, так и не выпустивший руку Игоря из своей ладони.
«Хорошего бойца вырастил, — против воли билось у него в груди. — Настоящего бойца…»
— Нет, спасибо. У меня свой дом есть.
— Нет у тебя больше дома. — Полковник Балагуров тоже спустился с помоста и, поджав губы, встал рядом с президентом. — Там уже другие люди живут. Так что не кочевряжься, а пойдем с нами. Накормим, напоим, в баньке попарим… А то вон, разит от тебя.
— Спасибо, — еще раз повторил Князев. — Я за стол с убийцами отца не сяду, кусок поперек горла встанет…
— Ну, как знаешь. — Балагур отвернулся. — Пойдемте, ваше превосходительство. А ты смотри, не передумай, Князев, за такие слова надо отвечать.
— Отвечу, не беспокойтесь, товарищ полковник, — улыбнулся Игорь. — Только и вам придется ответить.
— Сволочь… — буркнул с отвращением полковник через плечо.
Оставшись один, старшина побрел куда глаза глядят. Идти ему было действительно некуда: наивно надеяться, что почти за год отсутствия кто-то будет сохранять за ним их с братом конуру. Обременять своим присутствием старых товарищей? Неудобно. Пойти к Лариске — невозможно.
— Здорово, бродяга! — Кто-то сильно хлопнул Игоря по плечу. — Тебя и не узнать совсем!
Он тоже едва узнал в изможденном, криво держащем голову человеке старого знакомого. Но потом медленно всплыло что-то в памяти…
— Байкальцев! — просиял он. — Живой!
— Осторожнее, — сморщившись, высвободил сержант слабую ладонь из богатырского захвата старшины. — Мне сейчас нельзя так… Я, понимаешь, слабый да хрупкий стал, как стеклянная ваза…
— А что такое? — встревожился Игорь.
— Потом, все потом. — Байкальцев увлек его за собой в темный зев туннеля. — Меня, кстати, Владом зовут.
— А я — Игорь.
— Вот и познакомились. Тебе, знаю, остановиться негде — пойдем ко мне.
— Что будем делать? — спросил Балагур президента, когда они остались одни. — За борт? — Он красноречиво чиркнул указательным пальцем поперек горла.
— Не вздумай, — резко оборвал его Середин. — Ты уже его разок выбрасывал за борт, бракодел. А он, видишь, выплыл. Знал бы я, что так получится, ни за что не позволил бы! Приблизил бы к себе, офицером сделал… А все ты!
— Кто же мог знать? Думаешь, не сладим?
— Не знаю. Добром уладить, видимо, не получится.
Батя прошелся по комнате, заложив руки за спину, при каждом шаге медали на его груди позвякивали. Молчание затягивалось.
— А что, — остановился вдруг президент, словно налетев на стену, — я ж еще орел, а, Балагур?
— Ты хоть куда, — ощерился своей наполовину металлической улыбкой полковник.
— Ну и что? Смахнусь с пацаном, выбью из него спесь. Он, конечно, заматерел, но опыта-то моего где ему было набраться?
— Смахнешься, конечно, — осторожно заметил старый товарищ. — Но драка-то не до первой кровянки будет. Кто кого. Насмерть. Сдюжишь ли? Паренек моложе тебя лет на тридцать.
— Значит, нельзя ему этого преимущества дать, Балагур. Бить сразу, чтобы не встал. А запросит пощады, добивать не стану, ты меня знаешь.
— А я думаю, что вопрос этот нужно решать радикально. Раз, — полковник рубанул воздух ребром ладони, — и в дамках. Ты только мигни.
— Отставить. — Середин покрутил тяжелой головой. — Ступай, Балагур, мне отдохнуть надо перед завтрашним днем.
— Ну, как знаешь. — Разочарованный Балагуров взялся за ручку двери. — Только учти, Батя, если ты не сдюжишь, я против пацана Князевского выйду. И уж я-то головенку ему дурную сверну. Ведь он и мне вызов бросил, а я не из тех, кто такое спускает.
— Твое право. — Президент выглядел старым и больным.
— Полковник вышел, и навстречу ему от стены отклеился ожидавший его майор Федотов.
— Ну что?
— Совсем скис старик, — пожал литыми плечами Балагур. — Боюсь, не сдюжит он завтра. Знаешь, что, Федотов…
Через полчаса после разговора с Балагуровым майор Федотов был у себя на Щелковской. Жил он небогато. Да и много ли нужно офицеру, всю свою жизнь отдавшему службе? Жены у него никогда не было, не нашлось в его жизни места постоянной женщине. Ее место заняло оружие.
Комната Федотова напоминала если не оружейный склад, то казарменный ружпарк. Автоматы и винтовки стояли вдоль стен, пистолеты и пистолет-пулеметы были разложены на стеллажах. Никому, кроме него, в Первомайской республике такие вольности не были дозволены законом, но на этой выставке огнестрельного оружия не было ни единого экземпляра, принадлежащего государству.
Большинство экземпляров коллекции Федотова было найдено им или его подчиненными на поверхности, зачастую — в ужасном состоянии. Но у этого коллекционера были поистине золотые руки и металлический верстак с укрепленными на нем тисками, плюс шкафы, набитые слесарным инструментом. Он мог с закрытыми глазами разобрать и собрать любое оружие, а неисправность не только определял мгновенно, но и мог исправить своими руками. Оружейники Черкизона давным-давно сулили майору золотые горы, если он бросит свое опасное ремесло и перейдет к ним.
А его увлечение оружием и всем, что с ним связано, уходило далеко в прошлое. Начинал он вовсе не милиционером, а обычным слесарем-инструментальщиком на одном из подмосковных заводов. Немодное среди молодежи было занятие, не офисный планктон, бандит или мент, но трудолюбивого парнишку всегда тянуло к металлу и сложным железякам. И надо же было такому случиться, что на самом излете «лихих девяностых» подкинул старый дружок юному Лехе Федотову «калым» — принес отремонтировать пистолет-пулемет, собранный за морем.
Ухватился он тогда за новую для себя работу с радостью и отремонтировал машинку в два счета, да оказался этот шпалер с историей. Так и ушел бы «Левша» на нары, если бы следователь, незлой мужик, не пожалел парня и не пристроил в милицию тем же оружейником. Ну а потом уже на плечах у парня и «заколосилось».
Увы, медвежью услугу оказал следователь Лехе, превратившемуся постепенно из трудолюбивого работяги в двуногого зверя. Не одни только пистолеты и автоматы пришлось ему там ремонтировать…
Федотов тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания, подставил табурет и достал с инструментального шкафа нечто длинное, завернутое в брезент, успевший покрыться толстым слоем пыли.
Эта вещица попала ему в руки случайно. Обычно найденные на поверхности невскрытые автомобили интересовали его мало. Ну что там могло быть для него интересным? Высохший от времени женский или мужской труп на переднем сиденье? Золотишко, мобильники и прочее барахло собирали его подчиненные, а он оживлялся лишь, если в бардачке, дамской сумочке или наплечной кобуре обнаруживался пистолет. Но и тут его трудно было чем-нибудь удивить: газовое или травматическое оружие он вообще оружием не считал, а «Макаровых», «кольтов», «смит-вессонов» и прочего держал в руках немало.
Но тут был другой случай.
Кому предназначалась пуля из винтовки, найденной Федотовым в багажнике могутного джипа, так и осталось неизвестным. Что она «чистая», он понял сразу, даже не понюхав ствола — в черном чехле, в специальных кармашках, оставались два неотстрелянных патрона — хорошо знакомый специалисту почерк опытного киллера. Жертве обычно достаточно и одного, но непредвиденные случайности вроде осечки из-за заводского брака профессионал обязан учитывать. Да и не положил бы в багажник засвеченное, грязное оружие профи — давно бы валялась винтовка со стертыми отпечатками пальцев где-нибудь в канализационном люке или мусорном баке. А так присутствовал полный джентльменский набор — мощный оптический прицел, длинный многоразовый глушитель заводского изготовления и штатив для стрельбы с упора…
Кем был неизвестный киллер, майор тогда не выяснил — никаких документов при трупе не оказалось. Да и кто, идя на такое дело, берет настоящие документы? Но безымянный душегуб сделал Федотову царский подарок — такая винтовка стоила не одну тысячу зеленью. Серьезный был человек, не пожадничал, взяв на дело одноразовую китайскую поделку. И майор тогда похоронил его по-человечески — поджег джип, устроив киллеру огненное погребение, как языческому воину, павшему в бою. Одному из безымянных солдат необъявленной гражданской войны, бушевавшей в России до самой Катастрофы.
«Ну что же, пришло время и тебе послужить, — подумал майор, бережно, как ребенка из колыбели, вынул винтовку из чехла и ласково провел ладонью от ствола до черного пластикового приклада. — Выполнить свое предназначение…»
