Виктор Точинов - Новая инквизиция
Молчание затягивалось, и Лесник наконец его нарушил:
– Ты можешь не дописывать реферат о военно-полевых судах. Заказчик мёртв. Убит и расчленён.
Стандартной женской реакции на услышанное не было. Не было ахов, охов, вообще никаких выплесков эмоций. Анна спросила:
– Он был тебе другом? Или просто коллегой?
Казалось, Дыев нож сам рвался из ножен наружу. Лесник стиснул пальцами левой руки кончик черенка. Голос звучал мертво:
– Откуда ты это знаешь?
– Я не знаю. Догадываюсь… Вы очень похожи. Когда Эдик идёт… шёл по улице, он как будто очерчивал вокруг себя невидимую сферу и внимательно контролировал всех, кто пересекал её границы. Причём совершенно на этом не сосредотачиваясь, рефлекторно… Ты ходишь так же.
Это простая наблюдательность, подумал Лесник. Хорошая сенсорика плюс хорошая логика. Нередко встречаются и у вполне нормальных людей, успокаивал он себя. И не верил успокоительным мыслям. Анна продолжала:
– И лексика… Я хорошо чувствую речь, и письменную, и устную… А люди, которые много общаются, поневоле, чисто подсознательно, заимствуют друг у друга и характерные словечки, и обороты, и структуру фраз. Причём чем лучше к человеку относишься, тем активнее происходит заимствование. Или вы с Эдиком провели много времени за дружескими разговорами, или был кто-то третий – общий друг, или наставник… И ещё: когда ты мне дал ручку – записать телефон – ты характерно её держал. Словно оружие. Словно в любой момент готов был вогнать её в глаз, в ухо… Мне или кому другому. И тоже – бессознательно, рефлекторно. Эдик дал мне ручку так же. И – точно такую же. Похожих я нигде не видела.
Фу-у-у… Как все просто. Всего лишь ручка-тестер… Увиденная во второй раз, сработала как катализатор памяти – и тут же выплыли все мельчайшие, обычно не замечаемые детали…
Но все было не так просто. Потому что Анна сказала ещё кое-что.
– И… я даже не знаю, как это назвать… я не говорила, но Жозефина Генриховна – моя родственница. Для удобства я зову её тёткой, но тут какая-то дальняя степень родства, она и сама сбивается, многие родственные связи порвались ещё до войны… Но… похоже… у меня тоже есть какие-то семейные способности. Не такие сильные, как у неё… Я могу как-то-чувствовать людей… это не ауры, по крайней мере не те, о которых пишут в книжках, не видимые глазом сияния вокруг голов… Но я чувствую – настроение человека, здоров он или болен, кое-что ещё… У тебя и у Эдика – из всех, кого я встречала, только у вас – одинаковая завеса… Не пробиться, ничего не понять, только чувствуется, что там, за ней – живой человек. Я не очень все это понимаю, я никогда всерьёз не училась пользоваться этим, несколько раз просила Жозефину помочь разобраться, она всегда отшучивалась…
Это было похоже на правду. Или – на небольшой кусочек правды, продемонстрированный, чтобы скрыть все остальное.
Она чувствовала СКД-вакцинацию… Вернее, её последствия. Хорошей сенсорикой это уже не объяснить.
– Скажи, у тебя быстро заживают раны? – спросил Лесник.
Ответить Анна не успела.
Звук моторов. Скрип тормозов. На площадку перед мемориалом въехали три машины, полные людей.
Глава двенадцатая
Раньше в здании располагалось нечто вроде элитной гостиницы без вывески – для размещения пребывавших в Царское Село важных особ и делегаций. В последние годы назначение здания не изменилось, лишь вместо партийно-правительственных шишек в нем ныне квартировали большей частью бизнесмены высокого полёта.
Оборудование апартаментов – оргтехника, компьютеры, средства связи – позволяли капитанам экономики легко разворачивать здесь временные офисы. Юзеф развернул временный штаб.
Было, правда, одно неудобство – количество послушивающе-подглядывающей аппаратуры в несколько раз превышало все предельно-допустимые нормы. Но обер-инквизитора такие пустяки не смущали. Часть «жучков» его подчинённые изъяли, часть заглушили, а замаскированная над широченной кроватью камера транслировала теперь бесконечно-слезливую мелодраму «Сумерки страха» с видеомагнитофона, работающего в режиме «нон-стоп». Впрочем, действуй пресловутая камера в штатном режиме, – особой радости установившим её это бы не доставило.
Обер-инквизитор до постели сегодня так и не добрался. Сидел в кабинете и изучал документы, предоставленные Канюченко.
Общество с ограниченной ответственностью «Разряд» было зарегистрировано решением Регистрационной Палаты 15 июня 2001 года и являлось, если верить Уставу, юридическим лицом, созданным с целью извлечения прибыли.
Продекларированные тем же документом виды деятельности (в количестве аж двадцати восьми) Юзеф пролистал, не читая. Отношение к делу имел лишь один из них: создание развлекательно-досуговых комплексов. Обер-инквизитор сразу перешёл к статье четвёртой Устава, поведавшей миру об учредителях пресловутого общества.
И мир вообще, и Юзеф в частности не слишком удивились, узнав, что первым учредителем оказался гражданин РФ Иванов Марат Сергеевич. Паспортные данные Фагота тоже никаких Америк не открыли. А вот второй владелец интернет-клуба заинтересовал обер-инквизитора. Копытьев Сергей Анатольевич, 1972 года рождения.
В миру Сергей Анатольевич носил вполне логичное прозвище Копыто…
Картина получалась интересная. Совладелец клуба оказывался замешанным во многих непонятностях последних двух дней. Но ни в чем не участвовал прямо, все время находясь на периферии событий. В тени…
Даже в собственном заведении числился не директором, но всего скромным менеджером. Генеральным директором «Разряда» согласно учредительных документов был Павел Арсентьевич Сухов. Иначе говоря, Пашик-бармен. А наш друг Копыто вроде как и не при делах.
Маленький вопрос: какого рожна этот фактический директор разыгрывал сироту казанскую перед Лесником? Просился на работу? Пусть не в Инквизицию, пусть в гипотетическую силовую структуру? Правдивый паренёк – сам сообщил, что персик прошёл через его руки. Сообщил информацию, которая так или иначе бы всплыла. И тут же – просьба о трудоустройстве. А Лесник не лопоухий мальчик, чтоб его молодые менеджеры кололи на счёт два. Гораздо логичней для Копыта было предположить, что в клубе буянил считающий себя крутым владелец автомобильной аппаратуры, а не агент непонятной спецслужбы.
Кстати, о молодости. Лесник оценил возраст паренька года в двадцать два, плюс-минус год. А глаз у него намётанный. По документам – тридцать. Сверстник Фагота… И одной этой странной моложавости достаточно, чтобы взять Копыто в плотный оборот. Ты так хотел попасть в Контору, парень?
Попадёшь.
Вторую папку, полчаса назад доставленную спецкурьером, следовало изучить более внимательно.
Выцветшие чернила, «яти» и твёрдые знаки. 1909 год. Дело Черноиванова (Де Лануа). «Совершенно секретно, выдаче в другие производства не подлежит».
Юзеф сорвал печать, медленно потянул за ветхие завязки. Сейчас многие из нынешних загадок, корни коих уходят глубоко в прошлое, станут яснее…
Не стали.
Пухлая папка была набита газетами. «Правда» за июль и август 1937 года. Обер-инквизитор пересмотрел все пожелтевшие экземпляры. Внимательно изучил сорванную печать. Вышел в приёмную.
Курьер дремал вполглаза, прислонившись к стене. Вернее – дремала. Девушка, лет двадцать с небольшим, высокая, худощавая, короткая стрижка… Кошачьи шаги начальника услышала мгновенно, вскочила, вытянулась. Пластика выдавала бывалую рукопашницу, глаз у Юзефа в этом плане был намётан.
– Имя?
– Младший агент Диана, личный номер…
– Имя?! – оборвал её Юзеф страшно и яростно.
– М-маша… Мария…
Она пыталась и не могла отвести взгляд от бездонных зрачков обер-инквизитора. Все блоки, противодействующие суггестии, посыпались прахом.
– Пойдём, Мария, – тяжело сказал Юзеф. – Поговорим.
– Встать!
Боец встал.
– Лечь! Лёг.
– Десять отжиманий на правом кулаке!
Отжался.
– Встать! Пять шагов вперёд! Поднять с пола падаль! Сожрать!!
Татуированная рука ухватила обезглавленную тушку ворона, рот широко раскрылся…
– Отставить!
Гера подошёл, заглянул в глаза – пустые, безжизненные. Все ясно… Никакой повышенной сопротивляемости внушению. Пилюли Юзефа – фальшивка. Но не просто же так дал их обер-инквизитор? Не только для поднятия боевого духа?
Зачем?
Гере казалось, что он знает ответ.
– Проснись!
Боец недоуменно заморгал глазами, подозрительно посмотрел на стиснутый в руке комок перьев.
– Ты че тут выдумал, а?
– Все в порядке, – задумчиво сказал Гера. – Так, проверка на вшивость…
– Себя проверь, дешевле выйдет.
Обезглавленный птичий труп просвистел через будуар, ударился в обтянутую шёлком стену.
– Ладно, проехали, – сказал Гера, вертя в руках тубу с пилюлями.
