Вадим Филоненко - Вадим Филоненко Девять граммов на удачу
Пока Немой накладывал на ребра напарника тугую повязку и накачивал его обезболивающим, время утекало как песок сквозь пальцы. Затем пришлось перекладывать вещи — травма не позволяла Кубу нести прежний груз. Напоследок Куб снова попробовал оживить рацию. И снова безуспешно. Эта возня отняла еще несколько драгоценных минут.
Когда егеря вновь тронулись в путь, до начала Сияния оставалось три с половиной часа…
Первый час прошел более-менее спокойно, егеря двигались к базовому лагерю. Разве что пришлось снизить скорость — Куб хоть и не показывал виду, но поврежденные ребра беспокоили его, при каждом вздохе вызывая нудную, приглушенную лекарствами боль.
Да и левая рука немела и плохо слушалась. «Перелома нет, и ладно. По ходу, просто кровоизлияние в мышце от сильного ушиба», — промелькнуло у Куба в голове. Не сбавляя шага, он пошевелил пальцами левой руки. Травмированная конечность ответила прострелом, да таким, что боль отозвалась в шее.
Егерь затаил дыхание, пережидая боль, и обвел взглядом окрестности. В полукилометре к северу виднелся многообещающий пригорок.
— Мить, — окликнул Куб товарища, — видишь ту высотку?
— Ммм? — отозвался Немой. Он на ходу набивал рот сушеными кусочками пеммикана и не мог говорить внятно.
— Сбегай туда с рацией, — предложил Куб. — Вдруг с высотки возьмет.
Немой кивнул, поспешно дожевал последнюю порцию сухпайка, скинул рюкзак к ногам товарища, пристроил полевую радиостанцию у себя за спиной и бодрым галопом рванул к каменистому пригорку.
На полпути к вершине он сбавил шаг, а потом и вовсе остановился, не сводя взгляда с кучки разнокалиберных камней. Ему показалось, что один из них шевельнулся, будто задетый гигантской ногой. Немой замер, напряженно рыская взглядом по склону пригорка, и вскоре заметил, как неподалеку от насторожившего его камня примялась трава, словно под подошвой невидимого великана. Трава тут же распрямилась, а справа от нее шевельнулся следующий камень — великан неторопливо шествовал по пригорку.
Немой одобрительно кивнул сам себе. «Ай да Митька, ай да сукин сын! Молоток, „Невидимку“ углядел. Доберешься до лагеря, дернешь лишних сто грамм. Заслужил…»
Аномалия «Егоза», или, на егерском жаргоне, «Невидимка», была смертельно опасна. Угодившего в зону ее действия человека или зверя расплющивало в кровавый блин, словно жука под каблуком. Предсказать, куда в следующую минуту «ступит» невидимый великан, было абсолютно невозможно. Расстояние между «шагами» разнилось значительно. «Невидимка» мог топтаться на месте, сдвигаясь в сторону по сантиметру, а иногда делал скачок аж на пять-шесть метров.
Но имелась у аномалии и одна очень полезная особенность — она усиливала радиосигнал. Рядом с «Егозой» рация обычно работала как часы. При условии, конечно, что у принимающей стороны не было проблем со связью.
Немой поспешно скинул со спины прямоугольную коробку рации, присел на корточки, надел наушники и принялся крутить настройки. Глухо. Эфир молчал. Не слышалось даже треска помех. С большим успехом можно было вслушиваться в морскую раковину — там хоть есть какой-то шум.
Егерь поморщился — придется подойти ближе, а это реальная опасность угодить под каблук «Невидимки». Несколько секунд Митя прикидывал, насколько будет оправдан такой риск.
Вражеские вертолеты, если они и впрямь летели к научному лагерю, давно уже там. Значит, связываться с Зинчуком поздно — бой, скорее всего, кипит вовсю. С другой стороны, неприятель мог не сразу ломануться в атаку, а выждать какое-то время. Например, для того, чтобы собрались остальные боевые группы. В таком случае еще есть возможность предупредить наших о готовящемся нападении.
Больше Митя не колебался. Он подхватил рацию и сделал осторожный шаг вперед…
Кубометр в бинокль наблюдал за действиями товарища. Вначале Митя бодро бежал по склону, потом притормозил. Застыл, всматриваясь в камни перед собой.
Сева Куб недовольно крякнул:
— Вот остолоп. Повыше поднимись.
Сказано было вполголоса — для себя, не для напарника. На таком расстоянии кричать бесполезно.
Немой выше не пошел — присел на корточки и завозился с рацией. Потом встал в полный рост, завертел головой и сделал осторожный шаг вперед.
«Увидел какую-то аномальную дрянь, — понял Куб. — Надо пойти, подстраховать…» Он подхватил рюкзаки и побрел к высотке, кряхтя от боли.
Немой внимательно наблюдал за «Егозой», пытаясь сделать невозможное — понять, куда в следующее мгновение шагнет невидимый великан, и двигался вслед за ним или отступал. Перемещения Мити были хаотичными, рваными. Они словно танцевали с «Невидимкой» — смертельно опасный для одного из партнеров танец.
Егерь попытался на ходу активировать рацию и едва не завопил от радости, когда услышал привычный и родной шум помех. Он покрутил верньеры. В наушниках раздался незнакомый голос:
— Беркут, Беркут, я Троян. Вышел на позицию. Мои координаты…
Немой тщательно запомнил несколько цифр. А неизвестный радист продолжал:
— К операции готов. Жду лучей. Как поняли? Прием.
Продолжения диалога Немой не услышал. Увлекшись, он упустил из вида «Егозу». Обиженный невниманием аномальный великан тут же напомнил о себе.
Мите показалось, будто с неба хлынул ледяной воздушный душ. Он инстинктивно шарахнулся в сторону, зацепился ногой за камень, не удержал равновесия и повалился на спину. Рация выскользнула из рук и лязгнула о камни. В следующую секунду ее накрыло «Егозой», превращая в лепешку из металла и пластика. К счастью для егеря, невидимый великан удовлетворился гибелью техники и шагнул в сторону.
Немой машинально поднял с земли блин, в который превратилась рация, растерянно повертел в руках, матернулся и побежал с пригорка навстречу Кубу.
— Прикинь, Сева, — завопил Немой еще на подходе. — Я поймал волну чужаков! Они сообщили кому-то свои координаты…
Кубометр смерил взглядом изуродованную рацию, которую Митя зачем-то нес в руке, но вопросов задавать не стал. И так все ясно.
Не теряя времени, Куб достал из кармана разгрузки бумажную карту АТРИ:
— Координаты запомнил? Диктуй, сейчас посмотрим, где это…
Оба егеря уставились на карту, пытаясь сориентироваться. Получалось, что чужаки расположились в пяти километрах от базового лагеря экспедиции Зинчука. От того места, где сейчас находились Куб и Немой, до позиции чужаков было всего полтора часа быстрой ходьбы.
— Значит, говоришь, Троян вышел на позицию и к операции готов? — уточнил Куб.
— Готов, — кивнул Немой. — Ждет каких-то «лучей». По ходу, «Троян» — это наши старые знакомые из Каракумов. Ты был прав, они не стали штурмовать лагерь сразу, ждут подкрепления — тех самых «лучей».
— Думаешь, «лучи» — это боевые группы? — засомневался Куб.
— А кто ж еще?
— М-да… Ну что, Митяй? Нет желания наведаться в гости к Трояну? — подмигнул Куб.
— Еще как есть. Я им задолжал пару гранат в Каракумах. Хорошо бы вернуть должок.
— Забудь, — осадил товарища Куб. — Наша задача — разведка. По-тихому собираем информацию о неприятеле и пулей мчимся в лагерь Зинчука с докладом. Усек?
— Усек, не маленький, — проворчал Немой. — Это ж я так, помечтал…
Егеря поправили снаряжение и споро двинулись в путь.
До начала Сияния оставалось меньше двух часов. Этого времени уже не хватало, чтобы добраться до лагеря Зинчука, даже если б егеря знали о приближающемся катаклизме и пустились бежать напрямик, минуя позицию чужаков. Но Немой и Куб не ждали подобной пакости от природы, ведь «предсказатель неприятностей» — Останкинский Шпиль — и не подумал вовремя обзавестись Двойником. Поэтому егеря месили болотистую грязь, о Сиянии не думая. Их волновала другая опасность — вышедшие на позицию чужаки, которые явно собирались штурмовать лагерь экспедиции Зинчука…
Глава 11
Байки, подслушанные у костра:
Военврач с дежурным сержантом проверяют в лагере егерей запасы воды.
— Какие меры вы принимаете для очистки воды?
— Сначала мы проводим ее дезактивацию.
— Правильно.
— Мы ее фильтруем.
— Хорошо. А потом?
— Мы ее кипятим.
— Отлично. А что вы делаете дальше?
— А дальше, чтобы не рисковать, мы пьем пиво.
Егеря прошли около половины пути, когда Кубу внезапно поплохело. Травмированная рука налилась свинцом. Дали знать о себе и поврежденные ребра — теперь каждый вздох отдавался резкой болью. Сева остановился перевести дух. Но даже стоя на месте, он не мог отдышаться. По лицу и телу градом катился пот. Егерь хотел взглянуть на карту, чтобы определиться с расстоянием, но в глазах вдруг начало двоиться, линии и названия расплывались, словно Куба внезапно одолел приступ близорукости.
