Александр Михайловский - Петербургский рубеж
Огромная Российская империя сможет обеспечить маленькой Японии как защиту от внешних врагов, так и поставки необходимого сырья для промышленности. Вы не поверите, но в конце двадцатого века именно на таких условиях Япония стала второй экономикой мира — после огромных САСШ. Включить такой потенциал в свою сферу влияния — вполне достойная цель этой войны. В тот раз японскую экономику контролировали американцы.
Теперь давайте вернемся к Формозе. В стратегическом смысле остров годится как плацдарм для вторжения в материковый Китай. Но еще лет сорок-пятьдесят этот вопрос будет неактуален. В Китае сейчас дошла до полного маразма маньчжурская династия Цин, и страна находится на пороге революции, хаоса и гражданской войны. В нашей истории это состояние в Китае длилось почти сорок лет.
Но вы прекрасно знаете, что и сейчас администрация в Пекине почти ничем не управляет. Так что для вторжения в эту страну не нужны никакие плацдармы. Тем более Британии, которая уже имеет Вэйхавэй и Гонконг. Нет, пусть владеют, пусть тратят ресурсы на укрепление острова против мнимой русско-германской атаки, пусть воюют с китайскими повстанцами, которых мы будем снабжать трофейным японским оружием. Там, дорогой Александр Михайлович, таких забав минимум лет на десять-пятнадцать. В результате Британия никаких японских долгов не вернет, зато угробит зря кучу денег и людских ресурсов.
Великий князь задумался, потом спустился к себе в каюту — наверняка для того, чтобы приступить к составлению очередного послания царю. А объединенная эскадра шла через совершенно пустынные воды на восток, для того чтобы в конце концов поставить в этой войне жирную точку.
3 МАРТА (17 ФЕВРАЛЯ) 1904 ГОДА, 10:00.
ВОСТОЧНО-КИТАЙСКОЕ МОРЕ.
СКР «СМЕТЛИВЫЙ».
Джон Гриффит «Джек» Лондон, корреспондент «Сан-Франциско Экзаминер».
Как причудливо рушатся стереотипы. Для меня японцы всегда были этаким благородным народом, по-восточному таинственным, но заслуживающим восхищения. А русские были пусть и европейцами, но нацией отсталой, жестокой, в которой богатые помещики и фабриканты нещадно эксплуатируют несчастных рабочих и крестьян.
Мои злоключения в Японии развенчали первый миф. И, если судить по «Сметливому», то и миф о России заслуживает коренного пересмотра. Но может, это не те русские, может, настоящая Россия именно такая, какой ее описывали в нашей прессе? Что, если поговорить не с адмиралом Ларионовым, и не с другими членами команды корабля, а с кем-нибудь из эксплуататоров?
И тут мне снова улыбнулась фортуна. Меня представили ни больше ни меньше, как членам императорской фамилии — не только дяде императора, великому принцу Александру, но и младшей сестре царя, великой принцессе Ольге, и младшему брату Николая II великому принцу Михаилу.
Все они безукоризненно говорили по-английски, причем с классическим британским прононсом, таким смешным для американского уха. Оказалось, что они читали мои произведения — Александру больше нравился «Морской Волк», Ольге — «Зов предков», а Михаилу — «Юконские рассказы».
У великого принца Александра я брал интервью еще два дня назад, на крейсере «Москва». Адмиралы Ларионов и Алексеев от интервью отказались под предлогом того, что они люди военные и предпочитают интервьюировать противника с помощью артиллерии. Вспомнив, чем закончилось подобное интервью для адмирала Того, который до сих пор в крайне тяжелом состоянии находится в российском госпитале, я решил не настаивать на своей просьбе.
Зато великий принц Александр был, можно сказать, Романовым в квадрате. Будучи внуком императора Николая I, он, в свою очередь, был женат на сестре нынешнего императора великой принцессе Ксении.
Интервью началось со стандартного вопроса о роде занятий и семейном положении моего собеседника. Принц Александр посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «На самом деле не так уж это и интересно. Я, например, начальник Главного управления торгового мореплавания и портов. Могу вам немного про это рассказать, хотя это вряд ли будет интересно вашим читателям. Сюда я прибыл как личный специальный представитель его императорского величества Николая II, чьим безграничным доверием я, надеюсь, пользуюсь. Мне поручено на месте решить вопрос с условиями мирного соглашения с Японией, не прибегая к услугам международных посредников, которых лучше было бы назвать международными вымогателями».
Одно это заявление великого принца носило сенсационный характер и означало, что в отличие от пресловутого Берлинского конгресса, Россия решила сама определить итоги этой войны.
Перейдем теперь к личным вопросам.
— Сэр, а вы женаты?
На мгновение на лице великого принца появилось выражение тоски и беспокойства.
— Женат, и очень скучаю по любимой супруге и детям. Но мне по службе часто приходится отлучаться из Петербурга. Вот и сейчас, не успел я вернуться из одной поездки, как началась война, и мне срочно пришлось снова отправиться на другой конец света.
— А сколько у вас детей? — спросил я.
— Пятеро: старшей — восемь лет, младшему — полтора.
Я тоскливо подумал: вот так же и я далеко от своих доченек. Хотя и в Сан-Франциско их уже полгода как не видел. Как я ни умолял Бесси, она так и не дала мне возможности встретиться с моими крошками…
Перейдем к политике.
— Именно Япония напала на Россию? Ведь в наших газетах писали, что их к этому вынудила политика вашей страны. А что вы об этом думаете?
— Мистер Лондон, не следует верить всему, что написано в ваших или наших газетах. Лично я могу лишь сказать, что действительно Япония напала на нас, а не наоборот; и что именно Япония вооружалась до зубов на иностранные кредиты, тогда как российские корабли даже не проводили боевых маневров и стрельб. Так что про «вынудила» не может быть и речи.
Я уже много лет доказывал в Совете министров, что негоже нам прятать голову в песок и надо готовиться к любым сюрпризам. Живой пример этого — Испания, которая какие-то шесть лет назад подверглась нападению САСШ и потеряла Кубу, Пуэрто-Рико, Филиппины и Гуам. Причем перед вашей страной, если перефразировать одну из басен нашего поэта, Испания была виновна лишь тем, что САСШ хотелось кушать…
Я возразил:
— Но ведь испанцы подорвали наш броненосец «Мейн» в порту Гаваны…
Великий принц усмехнулся:
— И вы в это верите? Взрослый мужчина, и такой наивный. Об аннексии Кубы в САСШ поговаривали уже как минимум пятьдесят лет. И что ее формально не присоединили — сродни фиговому листочку, как и то, что война была якобы не ради территориальных приобретений. А насчет «Мейна» — вспомните латинскую максиму: cui prodest — кому выгодно? Именно САСШ был выгоден взрыв корабля, а никак не Испании.
Насчет же нашей политики по отношению к Японии… Я согласен, что были сделаны ошибки и с нашей стороны, как и то, что наша дипломатия оказалась не на высоте. Но это еще не повод начинать войну, тем более что другая сторона, чувствуя поддержку некоторых теневых игроков, вела себя весьма невежливо, что бы ни говорили о пресловутой японской корректности.
Тут я вспомнил про свои злоключения в Японии и подумал, насколько истинное лицо японцев оказалось непохожим на романтический образ из книг и газетных публикаций.
— Но японцы утверждают, что русские незаконно присоединили Маньчжурию и хотят то же самое сделать и с Кореей…
— А вы заметили, что в Японии любой инородец — человек второго сорта? Там же, где японцы успели побывать в Корее, мы нашли свидетельства необыкновенной жестокости по отношению к местному населению. Вы еще не успели побывать в России, — тут принц улыбнулся, давая понять, что он надеется, что это вскоре произойдет, — но обратите внимание на команду «Москвы». Тут не только матросы, но и офицеры самого разного происхождения: немцы, татары, кавказцы, и даже есть кореец.
Россия предложила Корее протекторат и покровительство, для нас местное население — не гайджины, а люди, заслуживающие уважения. И российский протекторат, смею надеяться, стал бы благом для народа Кореи. А если бы Корея превратилась в японскую колонию, то это было бы хорошо лишь для Японии.
— А что вы скажете про положение рабочих и фермеров в самой России?
Тут я подумал, что он начнет расписывать, как хорошо им там живется. Но принц сказал лишь:
— Это, конечно, сложный вопрос. У нас принято множество законов, дающих рабочим права, о которых пролетарии многих других стран могут лишь мечтать. Но часто они остаются только на бумаге. Мой царственный дядя не раз говорил, что эту ситуацию необходимо менять, и есть надежда, что вскоре будут проведены необходимые реформы. То же самое можно сказать и про наших крестьян. Но для этого нужны средства, и поэтому придется подождать до окончания войны.
