Михаил Михеев - Крепость
Нехорошо, конечно, адмирал даже вздохнул про себя. Не оттого, правда, что испытывал по отношению к японцам хоть толику сочувствия. Тут другое. Он знал историю, несколько специфически и однобоко, правда, и хорошо помнил, насколько драккары викингов превосходили по эффективности пусть и менее мореходные, но лучше оснащенные для морского боя гребные суда иных стран. А ведь норманны громили на море и французов, и итальянцев, и вообще всех, кто дерзал вставать у них на пути. И одним из основных преимуществ, как ни странно, было то, что к веслам они рабов не подпускали. В отличие от раба, которому все равно, на какого хозяина работать, свободный человек будет до конца бороться, рвать жилы и не бросит весло, считали викинги и были правы. Так и здесь… Вот только у Эссена было слишком мало людей, и сейчас, чтобы увезти добычу, ему приходилось идти и на такие крайние меры.
Из легкой задумчивости его вывел доклад вестового. На берегу сигнальщик, вооружившись флажками, бодро отмахал сообщение и ждал сейчас ответа. Интересно, кто там настолько наглый, что просит адмирала сойти на берег? Однако же интересно, что там нашли такого, что потребовало его личного присутствия. Подумав секунду, Эссен приказал командиру «Рюрика» принять командование, и вскоре моторный катер уже шустро вез его к берегу.
На причал он буквально взлетел, отмахнувшись от попытавшегося было помочь ему мичмана. Да, конечно, он не молод и к тому же изрядно устал, но легкое опьянение боем давало о себе знать, и уж что-что, а помощь в таком состоянии ему не требовалась. Еще чего! Сейчас Эссен чувствовал себя так, словно время отмотало на девять лет вспять, и он не адмирал, а лихой командир лучшего легкого крейсера Порт-Артура. От недавней апатии не осталось и следа, он просто делал то, что умел лучше всего на свете, – сражался и побеждал. Что ему несколько ступеней по трапу…
Причал выглядел достаточно прилично – никаких снарядных воронок, пятен крови и прочих следов боя. Все правильно, здесь и не стреляли почти что, и уж тем более не разносили здесь ничего из корабельных орудий. Правда, и не использовали его сейчас, так что здесь оказалось на удивление спокойно. И мичман, не с «Рюрика», а из черноморцев, встречавший Эссена, выглядел так, словно не только что из боя, а собрался на паркете вальсировать. Вот только голова его была наспех замотана бинтом, и на виске он промок от крови. Видать, труса мальчишка не праздновал.
– Ну и зачем вы меня звали, молодой человек? – Эссен позволил себе улыбнуться.
– Вам лучше самому взглянуть. – Лицо мичмана оставалось бесстрастным. Точно так же молчали и двое матросов рядом с ним. Эссен пожал плечами. Что же, хочет молодежь поиграть в сюрпризы – ее дело. Все мы были молоды.
– Ну, тогда ведите.
Его и повели, и буквально через несколько минут адмирал мог признать, что сюрприз удался. В доке располагался четырехтрубный миноносец британской постройки, судя по виду, целехонький. Едва ли не лучший корабль своего класса, который можно было встретить в этих водах. Конечно, не «Новик», но все же, все же… На мачте уже развевался Андреевский флаг – подсуетились, молодцы. Эссен еле сдержался от того, чтобы присвистнуть от изумления, что для человека его возраста и положения было бы, разумеется, совсем неподобающе.
– Откуда такой красавец? – спросил он больше для себя, под нос, но мичман услышал:
– Поставили на кренингование. Как раз закончили, а тут мы появились.
– Откуда знаете? – Эссен был удивлен, но, естественно, не показал этого.
– Пленных допросить успели. Простые матросы ни в зуб ногой, но капитан знает английский.
Вот оно как. И корабль захватил, и пленных, и даже допросить успел. Шустрый молодой человек. Адмирал с интересом посмотрел на мичмана:
– Докладывайте.
Как оказалось, миноносец, на котором находилось в момент появления русских кораблей не более полутора десятков человек, обнаружили разведчики, из пластунов. Казаки быстро сообразили, что из дока японская посудина никуда не денется, но вот дел натворить может. В море ее трехдюймовки громаде русского крейсера были не страшны в принципе да и здесь тоже, тем более что док весьма ограничивал сектор обстрела, но когда русские десантные группы продвинутся еще немного, то два орудия миноносца здорово потреплют им фланг. Конечно, потом казаки развернутся и перебьют орудийную прислугу из стрелкового оружия, но японцев это волновало уже постольку-поскольку. Они готовились выполнить свой долг перед родиной и микадо, вот только не учли, что те, кто им противостоит, не менее решительны.
Пластуны доложили о готовящейся артиллерийской засаде первому из попавшихся на пути офицеров, мичману Севастьяненко, а тот, в свою очередь, отреагировал со свойственной молодости решительностью. Однако ему хватило ума не переть в лоб, а скрытно подтащить имеющийся в его распоряжении максим, после чего артиллеристы миноносца были сметены с палубы ливнем пуль, выпущенных практически в упор.
Как ни странно, даже после расстрела из пулемета трое выжили и опрометью метнулись к трюму. Русские, бросившиеся в атаку, перехватить их явно не успевали. Хорошо, пулеметчик попался догадливый и, не жалея пуль, прижал беглецов огнем. Двое матросов были ранены и особого сопротивления не оказали, а вот лейтенанта-артиллериста настигли только около порохового погреба. Тот явно планировал подорвать миноносец, а русские, само собой, не хотели этого допустить, и в результате в полумраке коридоров завязалась рукопашная. Тщедушный на вид японец показал себя неплохим бойцом. Хорошо еще, что револьвер его оказался искалечен ударом русской пули, а то положить имел шанс многих, но и так первого, бросившегося на него, он по всем правилам дзюдо приложил головой об пол. Не ожидавшему столь яростного и умелого сопротивления казаку повезло, что японец ничего не успел ему сломать – на него уже наседал второй противник. И на матросе, который бежал позади незадачливого казака, удача японского лейтенанта кончилась.
Матрос Костин еще недавно служил в Петербурге, и одно время даже на царской яхте, но вылетел оттуда за преклонение перед зеленым змием. Не такое уж и великое прегрешение, моряки всегда были не дураки выпить, но перед прибытием его императорского величества… В общем, сорвали с кондуктора Костина лычки и перевели на Черное море, а через год он вернулся на Балтику на борту «Херсона». И попал он на него не случайно.
Дело в том, что для императорской яхты народ выбирали поздоровее, так что саженного роста матрос, больше чем на голову возвышавшийся среди отнюдь не маленьких товарищей, в десантную группу был определен сразу же, как только Эбергард начал ее комплектование. И сила у Костина была соответствующая. Поэтому, когда японец попытался бросить его через плечо, одновременно выворачивая руку так, чтобы вырвать ее из локтевого сустава, Костин лишь неторопливо согнул ее, подняв японца в воздух, а затем с размаху припечатал своего противника об стену. Как еще не убил…
