Андрей Буторин - Мутант
– И что? Приплыл-то он сюда и за этим тоже. И убил бы, не моргнув глазом. А может, и приходилось уже. И потом, нам-то не по-человечески можно, мы же с их точки зрения нéлюди. Это он человек, – последнее слово у мутанта получилось похожим на ругательство.
Глеб сплюнул в воду, отдышался и продолжил, уже спокойнее:
– И потом, ничего плохого мы… ну хорошо, я, не сделал. Просто взял то, что ему уже не нужно. А нам пригодится.
Он поднял и нацепил прямо на голое мохнатое тело пояс с ножнами, вынул нож, сокрушенно поцокал языком: «Мой был лучше», взял в руки автомат, снял магазин, отщелкал в ладонь патроны.
– Три штуки… Маловато. Но лучше, чем ничего.
Мутант вернул патроны в магазин, вставил его на место и закинул автомат за спину. Затем собрал и связал в узел мокрую черную одежду, сунув туда же и противогаз. Повертел в руках сапоги – добротные, кожаные. Посмотрел на свои – такие же, только запыленные, с обожженными голенищами. Перевел взгляд на видавшие виды башмаки своих спутников, протянул им обновку.
– Померьте. Кому впору – берите. Понадежнее ваших.
– Я не стану их носить, – попятился Сашок.
– А я померю, – сказал Пистолетец, уселся на кочку, с трудом натянул мокрую обувь утопленника, встал, потоптался, попрыгал, снова сел, снял сапоги и поставил с собой рядом. – Годятся. Прошусить только нужно. А мои, что, выкинуть?
– Ничего выкидывать нельзя! – осадил его Глеб. – Нам еще идти и идти. И, кстати, идемте!
– Куда? К заводям? – на всякий случай уточнил Сашок.
– А куда же еще? Лично я этой «рыбкой» совсем не наелся.
Глава 16
Берег северного юга
То, что мутант с пареньком называли заводями, в сущности ими не являлось. Заводь – это все же часть реки, пусть и глубже выдающаяся в берег, более мелкая, с неспешным или даже обратным течением. А это были просто большие лужи. Весной река разлилась широко, накрыв пологий берег, а когда в начале лета спала, на месте разлива остались заросшие камышом и осокой неглубокие озерки. Но тем и ценнее они были для голодной троицы – ведь вместе с речной водой в этих лужах осталась и рыба, а поскольку с рекой они не соединялись, деваться этой рыбе было некуда.
Правда, чтобы ее поймать, все-таки требовалась определенная сноровка. Поэтому вначале Глеб собирался черпать улов рубахой сам, отправив обоих лузян загонять к нему добычу топаньем по воде. Но когда попробовал нагнуться, сразу поменял роли. Он велел Сашку и Пистолетцу держать в воде наготове рубахи, а загонять рыбу решил сам.
– Дай свою рубаху, – сказал Сашок, когда мутант отправился уже на другой конец озерка.
– А чем твоя плоха? – обернулся Глеб. Ему даже стало интересно, как выкрутится на сей раз парень.
Тот выкрутился. И довольно разумно.
– Твоя шире. Проще рыбу поймать будет.
– Твой плащ еще шире!
– Он ведь, мокрый-то, тяжеленный, – прищурившись, повторил Сашок недавние слова Глеба. Тому оставалось лишь махнуть рукой и отдать парню свою рубаху.
Рыбалка была удачной. Поймали в общей сложности пять довольно крупных окуней, две небольшие – сантиметров по тридцать-сорок – щучки и одну щуку побольше, длиной и толщиной с Глебово предплечье. Эту пятнистую хищницу выловил Пистолетец, чем страшно гордился.
Правда, без происшествий не обошлось и тут. Когда лузянин, всем своим видом показывая, что он далеко не столь туп, как думают некоторые, демонстрировал мутанту свою главную добычу, щука цапнула его за палец.
– У-у-ууу! – взвыл бедолага, отшвырнув кусачую рыбину в камыши. – У меня и так пацьлев мало!.. Что это за рыба такая – с зубами? Все номральные рыбы без зубов, а это – тумант! Ее есть нельзя.
– Хорошо, – оскалился Глеб. – Мы съедим. Правда, Сашок? Только ты нашей едой не разбрасывайся. Вот сходи теперь и найди ее.
– Она меня снова укусит!
– А ты ей пальцы в пасть не суй, тогда, может, и обойдется.
– Я не совал! Я протсо посмотреть хотел на ее тумантские зубы!
– Так посмотрел ведь уже. Вот больше и не суй.
Ворча и посасывая кровоточащий палец, Пистолетец отправился в камыши и вскоре вернулся, пиная впереди себя несчастную щуку.
– Все равно это неномральня рыба… Тум… мутант! Ошибка природы.
Тут уже, не выдержав, начал похихикивать и Сашок.
– Так ведь щуки и раньше были, – сказал паренек. – Я в книжке читал. И рисунки видел. Точно такие, как эта. С зубами.
– Значит, они еще рашьне мутировали, заразы эти.
– С чего бы им раньше-то мутировать?
– Может, у них изчанально гены были бракованные! Горовю же, ошибка природы.
– Значит, точно эту гадость есть не будешь? – как бы невзначай уточнил Глеб.
– Теперь я ее назло съем, тварь зубатсую! – нашелся Пистолетец. – Это будет жетсокая месть. Она меня укусила, и я ее ушуку. Много-много раз.
Костер разводить Глебу очень уж не хотелось, он опасался, что дым может привлечь храмовников, если те все же отправились на поиски пропавших товарищей. Но есть рыбу сырой не хотелось еще больше. Поэтому костер все-таки развели, – пригодился кремень Сашка – но совсем рядом с водой, чтобы быстро можно было его затушить.
Пока Сашок возился с рыбой, а Глеб позволил себе наконец растянуть ноющее тело на песке, Пистолетец куда-то пропал. Однако вернулся довольно скоро, неся в шестипалой ладони пучок тонких зеленых трубочек явно растительного происхождения.
– Вот, – гордо выложил он их перед мутантом.
– Что это? – приподнял голову тот. – Плевательное оружие? У нас ядовитых шипов нету.
– Это пýчки, – не стал обижаться на друга лузянин.
– Что-что это? – заставил себя сесть Глеб. – Ты так на сей раз исковеркал слово, что у меня даже вариантов не находится.
– Я на сей раз не кореквал, – улыбнулся Пистолетец. – Мы их так в детстве называли – пýчки. Не знаю, как по-пварильному.
– И что с ними делать?
– Есть! – торжественно заявил лузянин. – Когда они молоденькие, не затревдели еще, они очень вкусные. Надо только кожицу снять.
Он зажал в беспалой ладони одну трубочку, снял с нее длинными лентами кожицу и принялся жевать белесый стебель, жмурясь от наслаждения.
– А ну-ка, – заинтересовался Глеб. Он тоже взял одну пýчку, очистил ее и надкусил. – Ого! И правда вкусно! Ну ты молодец. Только надо Сашку оставить.
– Отсавим! – гордый от похвалы, великодушно кивнул Пистолетец. – И там много еще, я опять навру, если надо.
Мутант хотел сострить что-то вроде того, что врать друзьям уж точно не надо, но промолчал. На него опять навалились боль и усталость. А еще дико заурчало в желудке – попавшая туда сладкая трава лишь возбудила и без того зверский аппетит.
Рыбу съели так быстро, что тень от росшего поблизости ивового кустика не успела сдвинуться и на сантиметр. Затушив костер, все трое приятелей блаженно растянулись на травке.
