Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис
— Есть, и очень много.
— И чего?
— Не выйдет у Пимена ни хрена. Если они уже сейчас между собой собачатся, то им с дедом не справиться: наш-то род — все заедино. А теперь род еще и увеличится, и холопов прибавится.
— Да-а-а, глава в роду один должен быть, — согласился Афоня.
«Как хорошо, что ЗДЕСЬ пока дерьмократов нет. Сейчас бы начали про общечеловеческие ценности балаболить да сотника на референдуме выбирать. Сотенную казну разворовали бы, между собой перегрызлись… Тут нам и кирдык. Первый же наезд с Волыни или из Полоцка, и нету Ратного».
Откуда-то с озабоченным видом вывернулся Илья:
— Афоня, ты идти можешь?
— Илья, у меня же ключица сломана, а не нога.
— А хоть бы и хрен прищемлен! Бывает, в ухо ранен, а на ногах не стоит. Пошли тогда — сотник всех собирает.
«Итак, имеются три группировки: „начальник транспортного цеха“ Бурей, сексуальный маньяк и угребище жуткорылое, который гарантированно поддержит победителя, но сам в драку не полезет, лоббист нарождающейся буржуазии Пимен, мечтающий о военной карьере, но постоянно обламывающийся, потому что не любим ветеранами, и, наконец, командующий вооруженными силами Корней Агеич Лисовин. К командующему примыкают представители военно-промышленного комплекса в лице Луки, Лавра, и кто у нас еще оружейным делом занимается? А администрация в лице старосты Аристарха куплена предпринимателями, но боится силовиков. Блин, и это двенадцатый век? Как домой вернулся!
Дед обошел соперников на вираже, вырвался вперед и продолжает наращивать преимущество. Какие ответные меры могут предпринять противники? К международной общественности не обратишься, к гражданскому обществу не апеллируешь, в СМИ не заклеймишь. Обвинения в тоталитаризме или создании военной хунты вообще не катят. Что же еще? Акты гражданского неповиновения? Ерунда. Закон и обычай на стороне сотника, тем более утвержденного верховной властью. Передача власти в руки гражданской администрации? Бред. Дед местный „Белый дом“ — подворье старосты — раскатает по бревнышку — и будет в своем праве.
Что там у нас еще есть в арсенале либеральной интеллигенции и зарождающейся буржуазии? Вооруженное восстание? Самоубийство. Терроризм? Гм, пока не в моде, но, если не ошибаюсь, примерно через полвека именно таким образом разберутся с князем Андреем Боголюбским. Донос? А вот это — всегда пожалуйста! Настучать князю или епископу наши деятели могут вполне. Князю „не до грибов“, вот-вот под самим кресло заелозит, а у епископа реальной власти — кот наплакал. Илларион, секретарь его, во славу Божью, кости переломал, ниспошли ему Создатель инвалидность за усердие, а Феофан… возможностей Феофана я не знаю. Пожалуй, вполне актуальным становится создание собственной службы безопасности. Опомнитесь, сэр, вы и ГБ — вещи несовместные!
Я и сам так думал, но пакостить будут исподтишка, и других средств противодействия я не знаю».
Илья и Афанасий вернулись и молча стали устраиваться в санях. Оба были мрачнее тучи.
— Илья, что случилось? — поинтересовался Мишка.
— Андрюху казнили, — мрачно поведал обозник.
— Какого Андрюху?
— Плясуна.
— Погоди, как казнили, за что?
— Мечом голову снесли. Аким, тряпка гнилая, только с третьего раза отрубил. Теперь рыдает, как баба. На хрена такого десятником выбрали?
Мишка припомнил Акима — молодого еще мужика, которого дед отстранил от командования десятком. Вроде бы хлюпиком тот не выглядел. Но рубить голову собственному товарищу… А Андрюху Плясуна любило почти все село, особенно девки. Прозвищу своему он вполне соответствовал, по праздникам, пускаясь в пляс, выделывал такие коленца… Только с третьего раза… Брр, даже представить жутко.
— За что его, Илья?
— Складень следы посмотрел. Да там и так, без Складня, понятно: лазутчики сначала мимо Андрюхи Плясуна прошли — лучше бы убили, паскуды, — потом уже к нам. Ты, кстати, не только лук тому попортил, там на снегу еще и кровь была.
— И Акима заставили…
— А иначе его самого. Обычай не обманешь: проспал ворога на страже — смерть. Твой человек на страже уснул, тебе и казнить, а не хочешь, тогда тебя самого.
— С-сучье вымя! — ругнулся молчавший до этого Афанасий. — Владана совсем свихнется: сначала мужик — на той переправе гребаной, теперь сын.
Илья зло прикрикнул на лошадь и тронул сани. Долго ехали молча, каждый по-своему переживая произошедшее.
— Илья, а чего им надо было? — прервал молчание Мишка.
— Лазутчикам? Говорят, волхва выручить хотели.
— Какого волхва?
— В Куньем городище свое капище было, и волхв там жил. Сбежать хотел, но наши поймали, теперь в Ратное везут.
Афоня тоже включился в разговор:
— Михайла, как думаешь, зачем волхва в Ратное тащат?
— В Турове на праздниках двоих ведунов по приказу епископа сожгли живьем: старика и девку.
— Что, и у нас жечь будут?
— Не думаю. Деду не по нутру пришлось. Илья, что говорят, их много было?
— По следам — пятеро. Одного ты у костра уложил, второго ты ранил, но он ушел. Еще одного ребята Рябого зарубили, прямо на дороге. Остальные ушли. В лесу снегу — коню по брюхо, а они на лыжах, да еще в белое одеты. Могли в засаду заманить.
Опять повисло молчание.
«Похоже, дед круто забирает: кнут и пряник — добыча и спрос за службу по полной программе. Старикам должно понравиться, а оппозиция обязательно его людоедом выставить попробует. Может, и к лучшему? Пускай размежевание очевидным станет».
— Илья! — обеспокоился Афоня. — Бурей от охраны отказался, а если вас эти подстерегут?
— Трое, один из троих раненый… Не, не страшно, отобьемся, да и сами не полезут.
— Вчера несколько человек сбежали, может, и ночью кто ушел? А ну как все вместе соберутся?
— Да? А ты попробуй людей в лесу найти, если условного места нет! Да и знать друг про друга надо, а они поврозь все бежали…
— Условное место есть, — поправил Мишка, — городище-то не сожгли, кто-то из сбежавших может вернуться. За всеми не уследишь: могли что-то перед отъездом припрятать, и оружие тоже.
— Управимся! — Илья, на удивление, был спокоен и уверен. — Бурей не дурак, мы тоже не дети малые, да и будет нас поболее полусотни. Не, не страшно.
— У тебя, кроме топора, хоть какое-то оружие есть? — поинтересовался Мишка.
— А как же? На виду не держим, но пользоваться умеем. У кого засапожник, у кого кистенек, у кого и копьецо имеется. Кто во что горазд! Бурей, так тот и вообще лучник отменный, а лук у него — я только одного знаю, кто его натянуть мог, и то с трудом. Андрюха Немой, пока у него обе руки были целыми.
