Империя Хоста 5 (СИ) - "Дмитрий"
— Отпустила их в глубины, раз в месяц будут в это место возвращаться, — устало сказала моя пленница.
Или рабыня? Да нет, конечно, нормальная баба, и в рабство пихать я её точно не буду.
— Поехали по лавкам, купим тебе что-нибудь достойное, — предлагаю я.
Вижу проблеск интереса у своей попутчицы и пришпориваю коня. Город как город, есть торговая площадь, есть ратуша имперского наместника, есть казармы, бордели. Но что я там не видел? Наша цель — самые дорогие местные лавки. Проезжаем мимо рынка рабов. Неожиданно выясняю, что я стал богаче на десять тысяч золотом — продались рабы с захваченного судна. Раз неожиданное золото свалилось на меня, чтобы не везти деньги обратно в лагерь, решаю посмотреть на рабов.
— Этого возьми, — тихо шепчет Судзуна. — За сорок золотых скалолаз «школы ветра» — это даром. И вон ту бабулю бери — они из «школы любви».
— Бабулю? Ладно, скалолаза — пригодится, горы есть у меня рядом, а бабку зачем? — сомневаюсь я.
— А учить кто будет наложниц? Не сомневайся, опыта у неё достаточно. Можешь открыть с такой наставницей курсы для желающих. Тут не только же проститутки, тут и богатые и именитые дамы не погнушаются уроки брать и платить будут золотом. Даже один урок для одной ученицы не меньше десятки золотом стоит у нас. А бабку продают всего за пять золотых! Бери! — яростно советует любовница. — Да я и сама поучусь!
— Беру за три золотом, — подхожу я к продавцу.
— Да возьми, третий день цену на неё снижаю, — вздыхает дядька с ушами как у осла.
Осел он и есть осел.
— А ты экономный, — загадочно сказала Судзуна и заторопилась к бабке.
Похвалила или поругала? На рынке стало ясно, что набег был не зря — порядка тысячи рабов, и это только тут. Самый дорогие, красивые бабы и умелые мастера. Мощные воины тоже в цене, но их менталом закрепляют от бунта и стоят они из-за этого дорого. Немного ниже по уровню цен простые мастера — кожевники, скобари, плотники, матросы и прочие. Ещё дешевле дети, но тут возможны варианты. Потом идёт простой люд, вроде баб средних лет, которых, вроде, и приставить к делу можно, но такого товара и в империи полно, или мужиков от сохи, так сказать. У меня даже мелькнула мысль купить себе сотню землепашцев, но отвлекла опять Судзуна.
— Палача возьми, он, конечно, не вератор, но всё должен уметь — и пороть, и пытать, и даже лечить. Костоправ, травник и зельевар в одном лице. Такого одного на пару деревенек надо иметь. Можешь и вольную ему дать — ещё лучше служить будет.
Купил на три сотни аж. Это шестьдесят бабок или семь с половиной скалолаза.
— Посмотри, есть тут ещё кто ценный? — прошу я.
— Да пока не вижу. Остальное расхватали на побережье. Идём, Гарод, одежду смотреть!
Но сразу уйти не получилось.
— Стой, видишь, аукцион? Давай подойдём, кого там продают? — заинтересовалась Судзуна.
— Деваха. Красивая, — пригляделся я и направился в сторону торгов.
Девушка и вправду хороша, а так как на ней надета всего одна вещь — узкая блестящая юбка до колен, то отчётливо видна её тяжёлая большая грудь, дерзко смотрящая на окружающих. Соски накрашены красной краской. Длинные ноги с ухоженными ногтями, волосы до пояса распущены, и видно, что чистые. Черты лица правильные, аристократические. Взгляд скромный, в пол. Народу много около помоста толпится, но торгуются двое.
— Тысяча! — кричит один — потный толстый старик.
— Тысяча сто, — невозмутимо басит мощный дядя, лет сорока, со шрамом на лице и рубиновым знаком доблести шестой ступени.
Не иначе, ветеран.
— Плюс сто, — вздыхает старик.
— Тысяча триста, — также спокойно набавляет дядька.
— Две тысячи! — вступаю в торг я и уточняю, обернувшись к спутнице: — А чем эта рабыня хороша?
— Гарод, а ты сначала спросить не мог? А потом золотом раскидываться? — удивлённо возмутилась Судзуна. — Может просто красивая баба?
— Да ну её нах! — возмущаюсь я.
— Продано, — торопливо кричит жулик-аукционист, видя моё разочарование и то, что пара торгующихся замешкалась.
— А ты сразу сказать не могла? — возмущённо смотрю я на смеющуюся теократку.
— Кормилица это. У тебя же, ты говорил, трое детей. Её рассосать можно в любой момент, и молоко женского — само лучшее. Но всё равно две тысячи — это дорого. Те болваны её для постельных утех покупали, но и тебе она лишней не будет, вернее, твоим детям.
— Рассосать? — только и смог сказать я, глядя на исключительной красоты сиськи моей новой рабыни.
Процесс рассасывания представился во всех красках, аж в паху заныло! Гм, и как на эту кормилицу отреагируют жёны? Надо только не проговориться, за сколько я её купил. С негодованием уезжаем с рынка рабов, удачно купив повозку вместе с конём, вроде как и не плохим. Переплатил, конечно, чуток, но на фоне сисястой кормилицы такие расходы — пыль. Продавал её какой-то торгаш, который дальше планировал плыть морем. Сейчас на побережье транспорт — самый дефицит. Всем добро надо вывозить, а не на чем. Вот и я плохо этот момент продумал и сейчас, как только представляется случай, покупаю кибитки, повозки, кареты. Ещё и в счёт своей доли заберу теократские. Завтра по плану у меня делёж добычи, надо ехать к месту посадки, но это, как я уже говорил, рядом.
Усадив рабов на транспортное средство, мы, наконец, достигли улицы, где располагались лавки с дорогим товаром. Выдал Ригарду и Джуну по сотне, Судзуне пятьдесят и остальным парням по двадцать в виде премии за сегодняшний бой. В первую очередь купил одежду для Марики, так зовут двадцатилетнею кормилицу-сиделку. Очень её грудь всех отвлекает. Потом стал смотреть подарки девочкам, будто мне из добычи взять нечего!
— Паучьи одеяла возьми для жён, — шепнула мне теократка, видя мои затруднения. — По два золотых они тут, их как раз три штуки разной расцветки, а стоят у нас они… да дорого, раз в сто дороже! Больше тут ничего недооценённого нет. Хотя, стой! Музыкальная шкатулка, спроси почём?
Постепенно я разошёлся, брал всё подряд — подушку под голову, очень удобную, как сказали бы на земле, анатомическую, два кинжала, узких, без украшений, но из хорошего металла и с кровотоком, десяток зеркальных шариков, понятия не имею для чего они. Парочку кубков из тяжёлого цветного металла. Зонт ещё! Нераскладной и непривычной квадратной формы. Особенно я развернулся в книжной лавке. С десяток книг похабного, судя по картинкам, содержания для Бурхеса. И какой-то атлас растений теократии, размером с метр на полметра, и весом килограмм десять! Явно, не карманная книжечка. Карету ещё, хищного черного вида, с большими колёсами, и усиленными стенками. В такой и преступников возить можно, а большие колёса хороши для проходимости.
— Граф Кныш? — на выезде из городка нас настиг, задыхаясь от бега какой-то толстый чиновник в аляповатого вида камзоле. — Вас принц Одрил ищет! Специально сюда приехал, не нашёл вас в вашем лагере, вот, значит…
— Да ладно! А где он? — обрадовался я.
— Так в магистратуре! — радуется тому, что выполнил поручение высокого начальства, толстяк.
Так и я рад!
— Едем, — даю команду к развороту я.
Покрикивая на встречных гражданских и штатских, минут через пятнадцать я увидел своего покровителя.
— Ну, кто бы сомневался? И тут уже барахлом разжился, — лыбится Одрил в окружении десятка телохранителей и парочки серьёзных магов, которые не чета мне, щенку.
— Пошли в магистратуру, сотника своего возьми и бабу эту тоже. Это не вератор, случайно?
— Вератора я сбагрил, а так у меня их две. Какую? — откидываю полог кибитки и хвастаюсь: — Вот кормилицу прикупил по случаю.
— Статусная вещь! — оценил Одрил. — Я когда в лагерь твой прибыл, пришёл твой безлошадный воин и сказал, что на вас напали. Хорошо, что жив остался, бери охраны в другой раз побольше. Я, если надо, тебе пару рот из своего пехотного полка оставлю. Церемониальную роту заберут дети, скорее всего, очень они с Гато дружны, да и поездка им вскоре предстоит дальняя. Я с тобой хочу о выкупе добычи поговорить.