Юрий Корчевский - Сотник
Князь, по аналогии, тоже приказал своим отъехать. Между двумя группами воинов образовалось обширное пространство.
– Ну что, Алексей, не подведи, – обратился князь к своему сотнику. Но как-то неуверенно он это сказал, холодок прозвучал в голосе.
Алексею это не понравилось. Наверное, для князя было бы лучше, если бы Алексей в поединке погиб. Эка делов – сотник погиб, да сколько их в сечах гибнет! И похоронили бы здесь же, не заморачиваясь. Зато Сангир, сын Неврюя, остался бы жив, и князю потом общаться в Орде легче было бы.
Но и от поединка отказываться нельзя, вызов брошен. Иначе за трусость сочтут, на князя пятно ляжет. Уж коли сотник личной сотни струсил, то каков сам князь? Стало быть, и дружина его не лучше. Так чего с ним считаться, уважать и остерегаться?
Убедился Алексей, что для князя он только мелкая сошка, разменная монета. Это стало для него неприятным открытием, и он решил биться насмерть, изо всех сил. Негоже с побратимом в поединке сходиться, не щадя живота, но не он спровоцировал бой.
Алексей всмотрелся в лицо Сангира. Тот был спокоен, глаза, и без того узкие, прищурил, лицо каменное. Ну да, восточный менталитет: не выдавать эмоций, какие бы они ни были. Интересно, о чем Сангир сейчас думает? Эх, зря он его тогда спас. Хотя и из плена благодаря тому поступку освободился, но сейчас не было бы этого противостояния.
Сангир толкнул каблуками сапог коня, начав тем самым разбег.
Алексей сделал то же самое. Левый бок щитом прикрыл, в правой руке – ливонский меч. Сталь у клинка великолепная, и в отличие от русских мечей конец острый. Таким можно не только рубить, но и колоть, и мало какая кольчуга удар этого меча сдюжит. Все же немцы понимают толк в оружии.
Перед самой сшибкой Сангир закричал по-могольски:
– Сдохни, шелудивый шакал! – и нанес удар.
Алексей прикрылся щитом и успел-таки ударить мечом по левой части бедра побратима. Халат расшитый распорол, а под халатом кольчуга железным звуком зашелестела.
Кони пронеслись мимо.
У самых моголов Алексей развернулся и снова стал разгонять коня. Так же и Сангир поступил. Они снова обменялись ударами, но без особого успеха. На этот раз коней притормозили, крутанулись – почти на месте. С ходу хорошо копьем бить, а на мечах биться надо на малой дистанции.
Сангир стал осыпать Алексея ударами меча. Степняки поддерживали его ободряющими криками, русская же дружина смотрела на бой молча.
Алексей прикрывался. Пусть противник выдохнется, устанет, выпустит пар, а то и ошибку допустит. Вот тогда Алексей атаку и произведет.
Сангиру победа нужна, бой на глазах нукеров происходит. По всей степи тогда воины весть о победе славной разнесут. Алексей ростом велик и не простой воин, сотник. Нукеры же приврут и приукрасят – вроде того, что русский воин гигантом был да тысячником, не меньше. Такого в бою убить – прославиться.
Алексей же за жизнь свою бился. Даже если он Сангира сразит, но тот его серьезно ранит, в степи без помощи толкового лекаря не выжить, ранение равносильно смерти. Потому осторожничал, не рисковал. Не трусил, конечно, но вел себя осмотрительно: слишком далека родная сторона, а у князя даже повозки нет – раненого хоть до Рязанщины довезти, самой близкой христианской земли.
Из-за щита Алексей наблюдал за побратимом – за каждым его движением. Про себя отметил, что сила его ударов и скорость ослабли маленько. Мечом работать – это не стрелы из лука издалека пускать, тут сила и выносливость нужны. А вот их-то Сангиру и не хватает. Зачем себя упражнениями обременять, когда рабы есть, слуги, в бою – нукеры верные?
Дождался-таки Алексей, когда Сангир, приободряемый криками сотни, решил нанести решающий удар. Противник, хоть и велик ростом, слабаком ему казался, в глухую защиту ушел, нападать боится. Привстал он на стременах, сверху ударил, в голову или плечо целя.
Алексей руку со щитом вскинул, прикрываясь от удара, а сам правую руку с мечом вперед выбросил. Сангир знал, что русский меч – оружие рубящее, а не колющее, ему замах нужен. Да просчитался. Клинок Алексея и кольчугу пробил, и в грудь на две пяди вошел.
Замер на мгновение Сангир, опустил голову вниз, где кровь уже струилась. Ослаб мгновенно, руки опустил, щит и меч на землю уронил.
Моголы удара меча не видели, и крики смолкли. Никто из них понять не мог, что случилось.
А Сангир в седле уже качается, как пьяный. Едва слышно произнес – так, что только Алексей расслышать смог:
– Спасешь, как тогда?
И упал с лошади на землю уже бездыханным.
Русские дружинники взорвались криками, моголы же стояли молча и хмурые. Все предвещало победу Сангира – и вдруг такой исход.
Алексей убрал ножны в меч, спрыгнул с коня и припал на колено перед неподвижно лежащим побратимом.
Глаза у Сангира были открытыми, но остекленевшими. Он не дышал.
К ним подъехали, спешились моголы. Молча подняли тело Сангира, усадили в седло и привязали кожаными ремешками к стременам и седлу, чтобы не упал с коня. На Алексея никто и не взглянул – поединок проходил на их глазах честно. А то, что их сотник погиб – так не судьба, великий Тенгри отвернулся.
Алексей взял свою лошадь под уздцы и пошел к своим.
Князь кивнул:
– Я в тебе не сомневался.
Но глаза его были холодными, и улыбка натянутой.
– Княже, пусть воины мечи с ножнами снимут и свяжут, как вязанки хвороста, – я их в Рязань отвезу. Одна лошадь не сдюжит, еще двоих дружинников нужно. На обратном пути заберете.
Князь принял возвращение Алексея как должное, понимая – нельзя ему теперь в Орду. Прирежут сонного или яду в еду либо питье подбросят. Хорошо, если несколько дней проживет в мучениях.
Воины сняли оружие с поясов, перевязали ремнями. Без оружия рядом с вооруженными нукерами они чувствовали себя неуютно.
Моголы же стояли молча, следили за дружинниками и не торопили их.
– Кого возьмешь? – спросил князь.
– Софрона и Прохора.
Оба дружинника были отличными мечниками, но что им делать в Орде без мечей?
– Добро, – кивнул князь. – Пожалуй, не в Рязани жди – в Москве, при дворе Михаила Хороброго, брата моего единоутробного.
– Исполню.
– Тогда прощай.
Михаил Хоробрый прозванием был младшим братом Александра. Он был с ним и на престол не претендовал. Был он князем московским, удельным. Но мала Москва была, веса не имела и находилась под рукой Владимирского княжества.
Князь с дружиной, сопровождаемые моголами, отправились дальше. А трое дружинников остались стоять в степи. Они смотрели вслед дружине, пока та не скрылась за холмами.
– Однако ехать надо, – опасливо сказал Прохор. – До рязанских земель далеко, а нас только трое.
Они приторочили позади седел, на крупы коней, довольно тяжелые вязанки мечей и тронулись в обратный путь.
– Как ты его? – не выдержал и задал мучающий всех вопрос Софрон. – Я хоть и наблюдал, а не узрел.
– Из-под щита мечом уколол.
– Конец же тупой!
– У меня меч трофейный, немецкий, им колоть можно.
Довольно долго они ехали молча, каждый думал о своем. Прохор радовался, что не вернулся по пути в Орду. Князь скоро от Батыя не вернется, и в Москве можно передохнуть. Правда, до Москвы еще добраться надо, а харчей в переметных сумах мало осталось, но на православных землях они уже не пропадут.
Софрон размышлял о Новгороде – зазноба у него там осталась, вдовушка.
Алексей же сначала вспоминал о Сангире. Несправедливо и жестоко жизнь устроена, сначала он его спас, побратимом его назвали, а сегодня собственноручно убил. Сожалел ли Алексей о содеянном? Да! Но не жалел. Не он убил бы Сангира – так Сангир его, без вариантов.
Потом его мысли на князя переключились. Из книг по истории Алексей знал, что Александр ярлык на княжение от Батыя не получит, а поедет вслед за Андреем в Каракорум, и поход продлится долго, почти два года. И не факт, что ему следует князя ждать. Понял Алексей, что князь сегодня изменил отношение к нему. Впрочем, будь на его месте другой князь – он поступил бы точно так же. Власть – коварная штука, она портит людей.
Глава 8. Михаил и Андрей
Всю оставшуюся дорогу Алексей только и думал о том, как ему самому и дружинникам до Москвы добраться. Еды мало – сухари и сушеная рыба. Сало, этот извечный продукт длительного хранения, в Орду не брали, поэтому старались долго нигде не отдыхать. Но и коней гнать нельзя, груз тяжелый.
Личные деньги у Алексея были, и решил он, добравшись до рязанских земель, нанять возчика с подводой. Иначе лошади охромеют, а потом хоть пешком иди. С подводой медленно выйдет, а все быстрее, чем на своих двоих.
Видели могольские разъезды. Один раз от дозора отделились два всадника и поскакали в их сторону. Но, разглядев русских ратников, повернули обратно.
К исходу четвертого дня добрались до рязанских земель. Конечно, никаких пограничных столбов, колючей проволоки и следовой полосы не было. Увидели землянку, и рядом поросенок бегает. Моголы свиней не разводили и в качестве трофеев их не брали.
