Кевин Джеттер - Бегущий по лезвию 2
— Хорошая мысль. За соучастие в убийстве в этом городе можно схватить приличный срок. Особенно в тех случаях, когда доказательство записано на пленку.
— Это был бы несправедливый приговор, вот что!— В слезящихся глазах Себастьяна можно было прочесть возмущение.— Я никогда ничем не мог бы обидеть господина Тирелла. Я знаю, его никак нельзя было назвать хорошим человеком — скорее, наоборот, но он был моим другом. Разумеется, в некотором роде. Именно поэтому я старался, как мог, предупредить его об опасности. Все, что происходило тогда, было так необычно...— В голосе Себастьяна нарастало волнение.— Когда мы вместе с Роем шли к лифту в личные апартаменты господина Тирелла, он предложил мне сообщить тому несколько ходов в шахматной партии, которые я нашел,— мы как раз играли в то время. Ну, в общем придумал их Рой, а я должен был просто повторить. Только когда мне следовало сказать просто «мат», я сказал «мат, по-моему», между прочим, это наверняка записано на ленте, которая хранится в службе безопасности. Именно так я пытался предостеречь господина Тирелла — дать ему понять, что происходит нечто странное. Ведь я не мог сказать об этом прямо, потому что тогда бы и Рой все понял.
Речь его лилась непрерывным потоком.
— Понимаете, я не знал тогда,— продолжал Себастьян,— но мы, похоже, повторяли знаменитую партию, сыгранную когда-то в старину парой великих мастеров — одна из тех, что называют бессмертными. Именно эту партию и разыгрывал со мной господин Тирелл. Рой сказал мне об этом, когда показывал, как я должен ходить. Способности к шахматам и необходимые познания были имплантированы в его память; мистер Тирелл лично программировал эту часть. Я бы никогда не смог найти подобные ходы самостоятельно, и господин Тирелл знал, что я не играю в шахматы на его уровне. Поэтому, когда я произнес «мат, по-моему», ему следовало сообразить, что, значит, я взял эти ходы не из какой-нибудь книжки, в которой все проанализировано подробно, а узнал их от кого-то еще, и вполне вероятно, этот человек находится сейчас ря дом со мной, а сообразив это, ему следовало вызвать ребят из службы безопасности, вместо того чтобы разрешить нам пройти в его личные покои. Я ведь догадывался, что от Роя ничего хорошего ждать нельзя...
— Ладно, ладно, я вам верю.— Декард поднял руку, словно пытаясь защититься от безудержного потока слов. На самом деле он понятия не имел, о чем говорит ему этот человек.— Послушайте, какая ' разница? Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы арестовать вас или причинить вам какой-нибудь вред.
— Правда? — Себастьян пристально взглянул на него.— А я думал, что вы пришли как раз за этим, ведь господин Тирелл убит, а я занял не принадлежащую мне квартиру. За это, кстати, я хотел бы извиниться. Но я поступил так только потому, что нашел это убежище со всем оборудованием в исправном состоянии, и мне показалось, что здесь давно никто не живет.
— Не беспокойтесь. Заняли так заняли. Я толь-
ко иногда использовал это укрытие, когда находил, ся на задании: выслеживал репликантов, которые могли бы пробраться в эту зону. Квартира не моя личная.
— Выслеживали репликантов...— Глаза у Себастьяна внезапно расширились от испуга.— Но вы ведь оказались в этих краях не для того, чтобы отыскать Прис, правда? И не из-за того, что я... спрятал ее? Ведь она уже умерла один раз. Вы ведь не будете снова убивать эту женщину?
«Он ничего не знает,— подумал Декард.— Себастьян все еще думает, что Прис была репликантом».
Все его разговоры о трудностях с нервно-мозговыми соединениями у репликантов серии «Нексус-6» убедили Декарда в том, что Себастьян ничего не слышал о результатах аналитических тестов черепных костей Прис. По-видимому, с тех пор он разорвал всякие отношения с корпорацией «Тирелл». Разумеется, сидя в этой дыре на окраине Лос-Анджелеса, Себастьян не имел ни малейшей возможности получить какие-либо новости. И выяснить истинное положение дел он также не мог — тесты черепных костей были единственным способом выявить физиологические различия между репликантами и людьми.
Как странно все, однако, обернулось. В собственном потайном убежище Декард вдруг обнаруживает того единственного человека, который не считает его виновным в убийстве нерепликанта. А ведь именно он имеет больше всех прав назвать Декарда убийцей.
— Вы, наверное, любили ее.— Декард испытывал симпатию к этому несчастному инвалиду.— Любили, наверное, очень сильно, раз... создали ее... так как создали.
— Нет, вы не правы.— Себастьян покачал головой.— Я люблю ее. Даже сейчас. Именно такой, какая она есть. Ничего не изменилось. По крайней мере, для нас с ней. И я знаю: где-то в глубине сознания Прис тоже любит меня.
Существо с устрашающей внешностью — красноглазое, в сверкающей короне светлых волос — услышало, как произнесли знакомое имя, то имя, на которое оно откликалось, когда было живым. Существо проскользнуло в кухню, все время прижимаясь спиной к стенам и с опаской поглядывая на Декарда. Затем подошло к ожившему плюшевому медвежонку и склонилось, над ним, чтобы оказаться как можно ближе к Себастьяну. Лицо этого существа с высушенной кожей прижалось к сморщенному детскому лицу Себастьяна. Лишенные какой бы ' то ни было мысли глаза были неотрывно устремле,.' ны на фигуру человека, стоявшего в другом конце кухни. — Вы видите? — Себастьян не мог удержаться от того, чтобы не похвастаться своей проницательностью.— Было очень нелегко, но мне все-таки уда. лось сохранить в исправном состоянии важнейшие ; области ее мозга. Она знает, кто я, и это главное!— Своей единственной рукой он ласково погладил светлые волосы Прис.— Она тут, внутри нее теплится разум. Даже несмотря на то, что с остальных частей тела мне пришлось срезать большую часть мягких тканей.— Он говорил об этом совершенно спокойно, словно описывал ремонт сломанного радиоприемника.— Я к тому времени собрал кое-какие инструменты и запасные части, поэтому сумел без особых трудностей установить необходимые сенсорные реле и моторы-имитаторы мышечной деятельности. Но она требует постоянного технического обслуживания, причем в очень большом объеме. Кроме того, Прис совершенно не в состоянии позаботиться о себе. Поэтому ей нужен я. И поэтому, закончив работу с ней, я сделал, что мог, с самим собой.
Себастьян взглянул на собственное тело — вернее, на то, что от него осталось в заплечной сумке на спине у медвежонка.
— Все доктора там, в городе, сказали мне, что протекание псевдопрогерии, которой я болен — знаете ли, ускоренный процесс старения организма,— можно замедлить или даже остановить на какое-то время, если уменьшить нагрузку. Потому что такое заболевание главным образом вызывается прогрессирующим недугом системы кровообращения и центральной нервной системы. Таким образом, я должен был срезать как можно больше своей живой плоти, точно так же, как ранее проделал это с Прис. Я решил: все, что мне действительно необходимо, без чего я никак не обойдусь,— это одна рука, у меня ведь есть маленькие друзья, которые всегда и во всем обязательно помогут мне.— Он похлопал плюшевого медвежонка по заросшей мехом голове. Медвежонок, держа Себастьяна на плече, словно эполет, улыбнулся тому, оскалив стальные зубы.— Мы живем замечательно, не правда ли, Полковник?
— Это помогло? — Декард полупустой чашкой указал Себастьяну на его тело.— Я хотел сказать... ваша болезнь прошла?
— Трудно ответить однозначно.— Привязанный к спине своего товарища с глазами-пуговками, Себастьян как-то кривобоко пожал одним плечом.— Но ведь я все еще здесь, не правда ли? Окруженный существами, которые любят меня.— Еще одно его творение — карликового роста солдат в остроконечном шлеме и с длиннющим носом — вошло в кухню и тесно прижалось к Себастьяну, дополняя живую картину.— А ведь это самое главное, да?
Декард ничего не мог бы возразить Себастьяну. Перед ним сейчас находился человек, обрезанный до торса, с единственной оставшейся рукой, с двумя игрушечными гномами для компании и влюбленный в некое подобие женского существа, больше напоминающее ходячий скелет,— и все-таки он завидовал Себастьяну. Любовь к мертвым, к тому, что осталось от прошлого, даже сама память... Может, это и есть критерии человека. «Только вот любовью мертвым ли,— задал себе вопрос Декард,— или к нам самим?
Ответить на этот вопрос он так и не смог.
На какое-то мгновение, когда он наблюдал за Себастьяном и воскресшей Прис, у него в голове блеснул слабый лучик надежды. А что, если этот малый сделал бы то же самое для Рейчел? Не уберег ее от смерти, нет, но хотя бы вернул назад в каком-нибудь измененном, однако все еще узнаваемом облике...
Но так же быстро эта вспыхнувшая было надежда превратилась в холодный пепел. Даже будь такое возможно, Декард понимал: это совсем не то, чего он так страстно желает, с чем мог бы потом жить. Лучше уж иметь одни воспоминания, предаваться горю и тоске, чем постоянно иметь перед глазами оживший труп, который носит маску в виде неодушевленной плоти когда-то любимого тобой существа. «Бедолага»,— подумал он о Себастьяне, определив таким образом свое отношение к нему. Этот маленький человечек — или, вернее, то, что от него осталось,— даже не знает, как подло был обманут. Ведь у него вместе с остальными конечностями словно ампутировали и некую важнейшую способность достоверного восприятия реальности. Именно то, без чего лично он, Декард, не смог бы жить на свете.
