Кассем Гото - Эльдарское пророчество
Понимание поразило Айдена словно грубая, тупая мон'кейская пуля: это был Найс, наследник Бедвира. Как великолепно он выглядел и как изменился! На мгновение Айден пожалел, что не может оставить свою миссию мести Эйнгил. Ему стало жаль, что он не может отказаться от политического обещания вернуть ясновидца, чтобы узаконить своё правление. С того самого момента, когда он впервые столкнулся с Бедвиром, Айден чувствовал, что его дамашир-душа крайне желала своей собственной смерти. Встретить свой конец от рук Найса было бы славой, недосягаемой при находящемся в упадке дворе Олипсина, вне зависимости от того, как долго он смог бы прожить и править.
Окружавшие его Яростные Мстители быстро увели Айдена с Линии Айннис, и это мгновенное осознание медленно покидало его, умирая в памяти Айдена, как постепенно исчезал отпечаток яркого света с сетчатки его глаз. Они бросились по подвешенному участку пути, а затем попрыгали на нижнюю секцию, скользя и перескакивая вниз за закрытым краем отвесной насыпи, чтобы скрыться из виду армии Ансгара.
Команда быстро пронеслась по равнине в сторону доменов Эочайн, где находился храм, подчинённый Яростным Мстителям, в котором их ожидали, чтобы обеспечить транспорт и подкрепление. К тому времени, как они подошли к краю лесной зоны Ансгара, окаймляющей окрестности Храма Паука, их численность увеличилась до двадцати, и они перемещались на двух пурпурно-зелёных Волновых Змеях.
КОГДА БОЕВЫЕ ПОРЯДКИ обеих сил заняли свои позиции, Силти оглянулся назад поверх синих с серебром Стражей, серебряных джетбайков и транспортов, и сверкающих красных гравитационных танков. Это была гордая армия, куда больше тех малых сил, которые он вёл в проход, но это было куда меньше памяти о славной армии Бедвира. Её численность была значительной, но их было в четыре раза меньше тех сил, что стояли здесь до них. Их оружие было грозным, но оно было старым и не опробовалось на протяжении многих лет.
Несмотря на это, он смог разглядеть победу в уверенной осанке своих родичей. Он смог увидеть глубокое волнение пробуждающейся вновь жизни в том, каким способом они носили своё оружие и как ставили ноги. Он мог видеть смерть, светящуюся в глазах каждого Стража, словно все эти годы они жили в бегах исключительно для того, чтобы умереть в славном бою на этом поле битвы. Он мог видеть энергию, струящуюся в их душах, когда они подпитывались силой от самого присутствия Найса, словно он давал им поддержку в их страсти.
Сам Найс казался бесстрастным и неподвижным. Он стоял, одной рукой сжимая древко своего знамени, и пристально смотрел через сокращающееся пространство на ряды Тейрту. В другой руке он держал ещё один простой посох из дерева умбалы. Словно он ждал, когда они подойдут к нему, отважившись бросить свои оборонительные порядки в атаку.
- Ты собираешься бросить вызов? – спросил Силти, размышляя над тем, будет ли этот новый Найс соблюдать ритуалы начала.
Никто не станет сражаться со мной. – Ответ был недвусмысленный и очевидный.
Силти внимательно оглядел Найса, пытаясь понять, означало ли это, что он нападёт без вызова, или будет ждать, когда вызов бросят ему. Затем, когда посмотрел на золотую броню, он осознал, что Найс был вооружён парными ведьмиными клинками Хукулина, привязав по одному к бедру каждой ноги.
- Найс, - сказал он, внезапно узнавая что-то от своего кузена в этом воине рядом с ним. Этот малый знак уважения к умершему ветерану указывал, что, в конце концов, он тоже был некоторым образом эльдаром, хотя каким эльдаром он был, оставалось загадкой.
Оно идёт сюда. – Мысли Элы ворвались в их разумы, когда она спустилась с орудийной платформы и подошла сзади, осторожно протиснувшись между ними, чтобы встать рядом со своим братом во главе армии.
Силти посмотрел на ряды Тейрту, ожидая увидеть одного из воинов, выступившего вперёд для проведения церемонии начала, но никого не было. Ряды были ровные и плотно сомкнутые. Не было видно даже намёка на героя или маршала, двигающегося впереди. В этот момент Силти по-настоящему пожалел, что Йзульт уже не было в живых, чтобы он смог сразиться с ней снова.
Внезапная вспышка привлекла его внимание к одному из танков Сокол в центре рядов Тейрту. Его орудие с грохотом извергло пламя, и танк заметно задрожал, когда выплюнул снаряд по крутой параболе. Огненный след образовал дугу над полем битвы, а затем начал клониться по направлению к боевым порядкам Ансгара.
Итак, это началось, - мысленно прошипел Найс с презрением к манере, в которой был сделан первый выстрел этой войны.
Он переложил свой посох из умбалы из правой руки в левую, удерживая его за центр масс, как копьё. Он сделал быстрый выпад назад от своего знамени, когда почувствовал тяжесть древка, а затем снова бросился вперёд, метнув с силой посох из умбалы в воздух, подобно копью.
Оно стремительно понеслось по прямой траектории, раскаляясь из-за трения о воздух и оставляя за собой пылающий след, пока не воткнулось прямо в летящий снаряд, который только что начал падать на них. Посох пробил его боеголовку и заставил сдетонировать плазменный заряд. Уменьшенная копия красной звезды полыхнула взрывом над их головами, испуская концентрические кольца ослепительного света, пульсирующего по всем направлениям над равниной и вызвав рябь на барьере Стикслина позади Тейрту. Спустя пару моментов ослепительного сияния, звезда рассыпалась дождём перегретых капель плазмы, которые расплескались по земле между двумя армиями, неистово шипя и пузырясь на металлическом настиле.
Над Равнинами Фаэрула повисла гробовая тишина, когда воины обоих Домов осознали, что только что произошло. Первый, церемониальный обмен ударами Войн Пророчества состоялся между танком и единственным воином, и воин победил.
С криком победы, уже образовавшимся в их горлах, Стражи Ансгара и Пауки Варпа бросились вперёд, растекаясь вокруг и сзади Найса и Элы, сжав свой строй клином, направленным в центр линии Тейрту, на острие которого мчались Силти и Адсулата, увлекая за собой войска с вдохновенной верой в собственные силы.
НИКТО ИЗ НИХ не пришёл. Эйнгил стояла на арене своего храма, укрытой постепенно исчезающими остатками призрачной паутины, лицом к разрушенным, но когда-то захватывающим дух серповидным дверям. Она была в полном вооружении и обеими руками держала своё драгоценное смертоносное веретено скрученным и готовым к бою. Позади неё в относительной безопасности святилища сидел в медитации Ясновидец Ахирн Ривалин, отыскивая среди мириад возможного будущего то одно, в котором Каэлор не был поглощён своими собственными демонами. Остальные её Пауки Варпа отправились с Найсом, приветствуя его как Призрачного Паука и становясь в строй позади него без дальнейших вопросов. Она не пыталась остановить их и знала, что они понадобятся в грядущей войне.
Она осталась в тылу на страже храма и его драгоценного гостя. Она знала, что Айден придёт за ясновидцем. Не было никакого возможного будущего, в котором он позволили бы Сиянию Ривалина принадлежать домену Ансгар. Его набег был неизбежен.
Поэтому она обратилась к другим экзархам за помощью. Она собрала совет и потребовала от них пересмотреть свои клятвы о невмешательстве. Ей казалось, что они услышали её и отнеслись серьёзно к её просьбам. Они сказали, что поддержат её, что они придут к ней на помощь. Они пообещали Воинам Аспекта выступить на её стороне.
Никто не пришёл, и Эйнгил стояла одна среди рушащихся останков её некогда великолепного храма. В мирные дни Дома Ансгар, перед Династическими войнами, Пауки Варпа были столь же многочисленны, как и Яростные Мстители, и имели святыни и храмы во многих областях по всему Каэлору. С тех пор Эйнгил наблюдала упадок своего ордена. Она видела, как он увядал и слабел, находясь в одной связке с роком Ансгара, тогда как Мстители процветали вместе со своими покровителями Тейрту. Лэйргнен был единственным из экзархов, кто не ответил на её призыв, но казалось, что его отсутствия было вполне достаточно. Теперь она одна стояла между Айденом, Яростными Мстителями и окончательным разрушением последнего Храма Паука на Каэлоре. Она осталась одна, зная, что это был конец, и зная, что другим открывается новое будущее где-то в ином месте.
Когда она услышала усиливающийся вой Волновых змей, двигающихся на большой скорости внизу на поляне перед Храмом, и увидела, что была предоставлена своей судьбе, она почувствовала, что смерть медленно вползает в её душу. Нервные струи огня начали пылать в её венах, и жадные языки пламени охватили её мысли. Впервые за бесчисленные годы она услышала шёпот Каина в своём разуме, яркий и реальный, словно бы сам Бог спустился с невидимых сфер для того, чтобы встать рядом с ней, когда все его экзархи оставили её.
