Павел Шумил - КСАПА ХУЛИГАНКА
- Торопиться не надо, - строго говорит Платон и все улыбаются. - Будем работать аккуратно и тщательно.
- Тогда месяц, - подсчитывает что-то Толик.
- Это уже лучше.
И опять все улыбаются. Не хочется геологам от нас уходить. А может, наши вдовы по сердцу пришлись. Слез будет, если геологи к своим уйдут...
Солидно сидим, планы на завтра обсуждаем. Тут к нам забредает Чанан в мохнатой куртке до колен и мохнатых штанах. Одежки не по размеру, явно кого-то из взрослых. Садится рядом с Толиком, штанину его брюк пальцами щупает.
- Чего тебе, Евражка? - спрашивает Платон.
- Что за шкурка? - деловито выясняет Чанан, когда я перевожу ей вопрос. - Я такую хочу.
- Такие шкурки по лесу не бегают.
- Скажи, где бегают. Я поймаю, я охотница! Жамах себе одежку сшила, и я сошью.
- Здесь такие нигде не бегают, - говорит Вадим, переглянувшись с остальными. - Жамах эту одежку из нашего мира привезла. Если будешь нам помогать, я тебе такую же привезу.
Чанан насупилась. А Платон достает блокнотик, карандаш, чирикает что-то. Листик вырывает, пускает по рукам. Я смотрю - зверек нарисован, а вместо мордочки - насупленная рожица Чанан. Девчонка спрашивает:
- Кто это?
- Это ты, Евражка.
- Не отдам! - и прячет бумажку. - Говори, что делать?
- Сегодня - ничего. Отдыхай. Завтра утром приходи. Будешь работать с Вадимом. Заменишь Толика, будешь планку таскать. И учи наш язык.
- Я приду, - серьезно говорит это чудо и убегает.
На следующий день мы первый раз завтракаем в летней столовой. Как сказал Вадим, мебель - дело наживное, а пока можно и так. Вдовы суетятся, по мискам суп разливают, Бэмби им помогает, хлеб режет. Не могут чудики без хлеба.
Тут невыспавшаяся Чанан подходит. Платон сдвигается, сажает ее рядом с собой, миску перед ней ставит и горку кусочков хлеба на салфетку кладет. Чанан смотрит внимательно как мы едим, и сама так ест. Только ложку в кулаке зажимает и капает на одежку много. Вадим ей показывает, чтоб под ложкой кусок хлеба держала, на хлеб капала, а не на штаны. Поняла. Я тоже так стал делать.
Подходит Сергей, говорит, что с большой землей общался. Состояние Ксапы стабильное. Берет свою миску и садится рядом со мной. Я мозгую, хорошо, что мы никуда не летим сегодня. Сергей с ложкой в руке засыпает.
Чанан углядела, какой нож у Бэмби. Даже ложку до рта не донесла.
- Кто такие делает? Я такой же хочу. Скажи, кто такие делает? Я оленя убью, ему принесу. Он мне такой нож даст. Мало будет - двух оленей убью.
- На чужой земле дичь убивать - это пиратство, - говорит Вадим. Я с трудом перевожу. Объясняю, что из-за этого чужих охотников убивают. Чанан опять насупилась.
- Я не чужая. Меня Жук пригласил.
- У тебя полоски на щеках есть? Получишь полоски - будешь нашей, - говорю я.
- У Жамах нет полосок. Она охотится.
Я перевожу. Первым Фантазер рассмеялся, за ним - Кремень и Ворчун и все остальные.
- Хорошо она тебя уела, - говорит Фантазер. - Намекали-намекали тебе, сделай полоски своей бабе.
- Да ладно вам, - вступается за меня Вадим. - У Жамах зато паспорт есть. Она у нас - уважаемый человек.
А Платон треплет это лохматое чудо по голове и говорит:
- Будешь хорошо работать - сегодня вечером получишь нож.
- Хорошо - это как? - все еще сердито спрашивает чудо.
- Хорошо - это чтоб Вадим был тобой доволен.
Опять мы полдня бродим по лесу, "вывешиваем", как сказал Платон, оптимальную трассу. То есть, чтоб ручей шел от одной ямы к другой. Платон говорит, в этом случае ручей не промоет со временем себе новое русло. Вадим носит теодолит, а Толик с Чанан таскают рейку. И, как говорит Платон, ломают нам кайфы. Несколько вариантов забраковали. Мол, уровень проваливается ниже уровня поляны. Так мы постепенно сдвигаем трассу от реки в сторону гор.
Наконец, "вывесили" трассу, вбили колышки, обвязали деревья, которые нужно убрать, желтой лентой и, довольные, идем на обед. Чанан все это очень нравится. Она даже начинает отзываться на Евражку.
На посадочной площадке нас ждет вертолет. Прилетели три чудика и баба. Здоровая! Широкая в плечах, с Кремня ростом а в бедрах даже шире. И привезла две ГИРИ. Толик уважительно присвистнул: "двухпудовки". То есть, по тридцать два килограмма. Я поднимаю - чуть полегче оленя будут. Помогаем с Толиком отнести багаж к палатке. Баба говорит, зовут ее Света, и она будет учить детей русскому языку. Мудр тут же объясняет ей, какая она глупая, и что сначала надо учить охотников. Света краснеет - скромная, значит.
Мы переодеваемся в грязное, разгружаем багаж, выкатываем из вертушки бочки с горючкой и идем к реке отмываться. А Платон ведет Медведева в лес, показывать трассу. С ними увязывается и Питер. По дороге они громко спорят насчет экскаватора.
Оказывается, я главное чуть не пропустил. Михаил Сергею щенка привез. Щенок - он вроде детеныша волка, только пасть покороче и раскрас другой. Спина рыжая, лапы, брюхо и шея белые. И по морде через лоб до самого носа белая полоса идет. Толик говорит, это сенбернар. И что есть его нельзя. Это друг.
Насчет есть нельзя, охотники соглашаются. Мал еще, пусть подрастет. А что друг - когда это волк охотнику другом был? Пусть даже у него спина рыжая.
- Тамбовский волк тебе товарищ, - говорит Толик Сергею, и все смеются.
После обеда берем мотопилы и идем прокладывать просеку. Платон и Вадим впереди идут, валят деревья. За ними я с мотопилой - толстые сучья обрезаю. За нами остальные с топорами - мелочь срубают и все это к вамам оттаскивают, в кучи складывают. Когда ветки подсохнут, дрова будут.
Наломались за день, комары нашей крови напились... Сергей говорит, здесь комаров еще не так много. А по-моему, куда уж больше!
Вечером на речку отмываться идем. Вода холоднющая, а геологи скидывают одежки и купаться лезут. Кричат, верещат, брызгаются. Чудики - они все немного сумасшедшие.
Чанан на это смотрит, смотрит, одежки скидывает и тоже - в воду бултых! Хоть тут взрослые люди опомнились. Вылавливают ее, на руках из воды выносят, на землю ставят.
Какая ты тощая и грязная, - изумляется Толик. И к рации тянется. Через минуту к нам Мечталка прибегает, полотенце, мыло и мочалку из корзинки достает. За ней Жамах со свертком одежды идет.
- Жамах, объясни ребенку, зачем человеку трусики нужны, - говорит Вадим. - А то она нас возбуждает и в краску вгоняет.
Жамах улыбается загадочно и сбрасывает с себя все до трусиков. И Мечталка - тоже. Мужики галдят весело-неразборчиво, хватают одежду и наперегонки вверх по склону бегут. А Жамах с Мечталкой в четыре руки мочалками Евражку отмывают. Потом - полотенцем растирают. Затем трусики и футболку на нее натягивают. Евражка сразу перестает быть похожей на евражку. Это куртка у нее была широкая и лохматая. А футболка ребра обтягивает, только грудки - как два кулачка - спереди оттопыриваются.
За ужином появление Евражки в желтой футболке и лохматых кожаных штанах вызывает дружное "Ооо!" у шабашников. Парни раздвигаются, уступают ей место в центре. Платон поднимается, расстегивает на себе два ремня и протягивает ей нож в ножнах и ремни, на которых ножны висят.
- Держи, Евражка! Ты сегодня хорошо работала.
Все аплодируют. А это чудо вытаскивает нож из ножен, осторожно лижет лезвие, вскидывает руки вверх и вопит во всю глотку:
- А-а-а!!! Я буду великой охотницей! Как Жамах! Лучше, чем Жамах! Я буду самой великой охотницей!
Невдалеке стоят наши пацаны и завидуют. У тех, кто постарше, уже есть свои ножи. Но одно дело, когда всем раздают, и совсем другое - когда охотник с себя снимает и тебе дарит нож на глазах у уважаемых людей.
- Идем домой, не сиди здесь - Жамах встает передо мной на колени, берет меня за руки.
- Она здесь тосковала. Это еще до того, как чудики вернулись.
- С ней все будет хорошо, верь мне. Скоро она прилетит к нам на белом вертолете.
- Мне плохо без нее.
Ее ладонь касается моей щеки.
- Клык, не плачь. Мужчины не должны плакать.
- Мне все равно.
- О, души предков. Клык, ну что мне сделать? Хочешь, я тебе спину помассирую? Меня Ксапа научила.
Чувствую на плечах ее сильные пальцы. Обнимаю за талию и сажаю рядом.
- Давай, я к своим слетаю, тебе лучшую степнячку привезу, лучше Бэмби, чесно!
- Она будет не Ксапа. Знаешь, я с первого дня понял, что Ксапа - моя, родная. Сразу - и навсегда. Нет, не с первого. Со второго. В первый она очень чудной казалась. Словно и человек, и не совсем.
Увлекшись, начинаю рассказывать неторопливо и подробно. Как она ворвалась в нашу жизнь, сколько раз все переиначила. И вообще, как так случилось, что с одной стороны, ее как бы всерьез никто не держит. Ну нельзя всерьез относиться к тому, кто твою жизнь с ног на голову ставит. Упреки пойдут, обиды... А если это не всерьез, то как бы и ничего. Словно игра.
А с другой стороны, все делают так, как она скажет. Даже охотники ее слушаются. Если не получится ее придумка, посмеются беззлобно и вновь своими делами занимаются.
