Адриан Чайковски - Чернь и золото
Если она упрется, там найдутся люди, способные развязать ей язык. Можно и проще: отдать ее Брутану, и все тут. Этот вариант Тальрик находил неприятным, однако его мотивы юная госпожа Вершитель вряд ли одобрила бы. Имперская мораль попросту не поощряла низменных удовольствий, ради которых большинство поимщиков и занималось своим ремеслом — но в конечном счете даже охотники за рабами полезны для государства. Брутаны этого мира нужны, чтобы преподать рабам первый урок имперской политики, урок бесправия и унижений. Раб, сказавший «этого я сделать с собой не позволю», перестает быть рабом.
Его размышления нарушил стук сверху. Мушид в форме разведчика свесился, к недовольству водителя, с крыши и доложил:
— Сообщение для вас.
— Что за сообщение?
— Может, сюда ко мне выйдете?
Мушид против солнца был виден только как силуэт. Тальрик с ворчанием вылез наружу, держась за скобы и расправляя свои природные крылья. Курьер, скрестив ноги, сидел на фургоне у самой кабины, где солдаты не могли их услышать.
— Надеюсь, что это важная информация.
— Вас вызывают, майор. Предписано явиться к квартирмейстеру Асты после захода солнца.
— Кто вызывает и верно ли я расслышал? Майор?
— Так точно. Я встречу вас там. — Мушид взлетел и тут же скрылся из глаз.
«Майор» означало Рекеф. Тальрик числился капитаном имперской армии, но в Рекефе своя табель о рангах. Несмотря на пыль и жару, его проняло холодом. Не внутренний ли отдел собрался его проверить? Его совесть чиста. Он ничуть не погрешил против истины, говоря Чируэлл Вершитель о своей несгибаемой преданности — однако жернова Рекефа, чтобы искоренить всю крамолу в Империи, должны молоть неустанно, и зубцы его огромной машины могут порой зацепить и невинного. Тальрик готов принести себя в жертву, если Империя того требует… но лучше бы все же не надо.
Чи не могла не видеть, что они близятся к какому-то населенному пункту. Бездорожье сменилось пыльным грунтовым трактом, и встречное движение наряду с попутным бодрости не вселяло.
На запад шли маршевые роты, в обратную сторону двигались усталые патрули с копьями на плечах. Мимо пролетали конные гонцы и тени воздушных курьеров.
— Не знаешь, где мы? — Картографы Нижних Земель редко выбирались за собственные границы — осоидам это было, разумеется, только на руку.
— На картах Сообщества в этих местах написано «неизведанная земля», — сказал Сальма. — Карты эти, надо сказать, устарели лет на сто: они не обновлялись с тех пор, как девять героев-странников отправились искать секрет вечной жизни.
— Кто отправился? Что искать? — Вернувшись из палатки Тальрика, Чи заметила, что Сальма что-то утаивает, и он под нажимом наконец поделился с ней ценной информацией, которой разжился в ее отсутствие.
— Скованное Горе, вот как ее зовут.
— Ничего себе имечко, — отозвалась Чи, сообразив, что он говорит о танцовщице-лепидинке. У нее был богатый опыт относительно дурацких имен.
— Лепидины все время меняют свои имена — но оно красивое, разве нет?
С тех пор как Сальма увидел танец женщины-бабочки, в нем зажегся тайный огонь, помогавший ему сносить собственное несчастье. Он улыбался Чи, а она терялась в догадках, искренен он или притворяется.
— Триста лет назад, — сказал он, продолжая рассказ, — наш монарх, состарившись, послал девять первейших героев Сообщества в неизведанные края, ибо там, по словам его мудрецов, таился секрет вечной жизни. Одни герои отправились на север — через великую степь, где жили племена саранчитов, через область льдов и огня, через древнее горное царство слизнидов. Другие — на восток, где варварские страны унизаны городами, как жемчугом, и буйно растут, загнивая в ту же пору, огромные леса мокричан. Третьи отплыли на запад, за море, где чудеса случаются каждый день, а самые обычные вещи находятся под запретом. Наконец, четвертые, — насмешливо завершил Сальма, — попали через Барьер на юг, где не найти и двух человек, которые бы хоть в чем-то сошлись, и нет никакого порядка. Со временем пятеро героев вернулись домой с пустыми руками, но сказок принесли столько, что мудрецам хватило на три столетия.
Заинтригованная Чи ждала продолжения.
— А другие что же? Нашли они секрет вечной жизни?
— Этого никто не знает, поскольку они не вернулись, — засмеялся рассказчик. — Говорят, будто последний из них, бессмертный и вечно юный, все еще странствует где-то, все еще пытается доставить свою находку монарху, умершему через два года после отъезда героев.
— Странные вы все-таки люди, — с деланным безразличием заметила Чи. — И что же, все эти страны существуют на самом деле?
— На наших картах они, во всяком случае, есть. А как насчет ваших?
— Ну, мы же торговые люди. Караванные пути прочерчены красным. Мы любим заключать договоры, любим бумаги с печатями, но предпочитаем, чтобы иноземцы ездили к нам, а не наоборот — ведь пуп земли у нас, конечно, Коллегиум. Для ясности я расскажу тебе о докторе Тордри. — И Чи начала долгую повесть, которую кроме Сальмы слушали и другие рабы.
Тордри был механик и жил век назад, на заре эры летательных аппаратов. Он и его слуга поднялись в воздух на машине, построенной им самим, и полетели через море на юг. Чи сама видела и даже трогала эту деревянную, окованную медью конструкцию в коллегиумском Музее Механики. Авиаторы каждый день заводили свой двигатель, спуская на веревочке гирю, которую затем поднимали на борт.
Тордри отсутствовал пять лет. О нем уже начали забывать, и тут он снова появился на родине с картами заморских стран и рассказами, которым никто не верил, поскольку верилось в такое с трудом. За границей он, по его словам, объявлял себя посланником Коллегиума и через два года отплыл домой. Недостаток мореходного мастерства и противные ветры занесли его в Арахнию, где он провел еще год и был в большой моде. Но мода прошла, и он возобновил свое путешествие.
Дома его, однако, встретили не так, как он ожидал. Над ним только что в лицо не смеялись, Великая Коллегия игнорировала его, а прочее население считало, что он сумасшедший. Написанную им книгу напечатали под заглавием «Необычайные и фантастические приключения доктора Тордри и его человека», карты убрали в хранилище.
— Вот как в Нижних Землях относятся к путешественникам-исследователям, — закончила Чи. — По этой причине Империя точит свои мечи у самых наших дверей, а мы ведем между собой громкие разговоры, чтобы заглушить этот звук.
— Ну, в Геллероне-то должны понимать. Половину оружия, использованного в войне против нас, осоиды закупили там, — сказал Сальма.
— Геллерон, как мы могли убедиться, спит в одной постели с Империей, — фыркнула Чи, и рабы, к ее удивлению, согласно загомонили.
Это могло послужить началом общения, но тут их фургон обогнал вереницу пеших рабов. Охраняли их белокожие субъекты с клешнями — скорпи, как определил кто-то в клетке. В голове каравана шли вьючные животные — мулы и пара скорпионов с мула величиной. Следом плелись невольники, изголодавшиеся, запыленные, в лохмотьях, плохо скрывающих следы кнута. Преступники, беглые, честные люди? Какая разница, подумала Чи. Они рабы, и этим все сказано.
21
Помещение квартирмейстера освещали две тускло горящие лампы, сам квартирмейстер благоразумно отсутствовал. Тальрика, вошедшего туда в ранних сумерках, уже ждали четверо — все рекефовцы. Он в этом не сомневался, хотя знал только одного из них.
— Полковник Латвок. — Тальрик отдал честь, чего не делал уже давно. Пожилой осоид в штатском жестом пригласил его сесть и представил ему присутствующих.
— Лейтенант Одисса. — Это была арахнидка; она понемножку таскала финики из мешка, к которому прислонялась. — Лейтенант те Берро. — Тот самый мушид, который прилетал к Тальрику. Рекеф, особенно его зарубежный отдел, часто пользовался услугами иностранцев, но в звании их повышали редко.
Четвертый был осоид с тонким терпеливым лицом. Его имени Латвок не назвал, что Тальрик немедленно принял к сведению.
— Вы что-то нервничаете, майор, — заметил полковник.
— Нисколько, — ответил Тальрик, хотя и знал, что своим напускным спокойствием никого не обманет.
— Ну что ж. Согласно уставу уведомляю вас, что мы четверо являемся отделением Рекефа в Асте и что все последующие решения будут приняты от имени императора. — Покончив с формальностями, Латвок улыбнулся и перешел к делу: — Вы можете помочь нам решить одну проблему, майор.
— Слушаю вас, господин полковник. — Что за проблема — уж не сам ли майор? Рекеф, запуская в кого-то жало, не знал милосердия, и Тальрик за годы службы повидал немало арестованных офицеров. Рекеф помимо Империи с ее армией контролировал и собственные ряды. Тальрик не знал за собой грехов, но понимал, что это никакого значения не имеет.
