Артем Михалев - Дважды рожденный
Признание прозвучало настолько обыденно, что до меня не сразу дошел смысл сказанного. Тем более, что Дабл продолжал не торопясь прихлебывать из кружки.
- Твою ж мать!
Меня так ошарашило признание кочевника, что я даже не пытался следить за языком. Последний фрагмент головоломки встал на место и мозаика, наконец, сложилась.
- А я себе голову ломал, как вас до сих пор не вырезали?! Соларка, соларка, а вы вон как устроились. Прямо симбиоз с властями организовали. Мы вам, вы нам.
Против воли в мой голос просочились нотки презрения. Низко же ты пал, Виктор, если ведешь дела с наркоторговцами. Обидней всего тот факт, что кочевники начали мне нравиться. Несмотря на всю дикость и все варварство, их своеобразная свобода меня пленила. Только теперь, когда пришло понимание, очарования хаоса и беззакония неотвратимо сменялось отвращением. И Дабл это почувствовал.
Бухнув кружкой об стол так, что горячий чай расплескался во все стороны, он не сдержался и заорал мне прямо в лицо:
Перекинув ремень винтовки через голову, он резким движением выхватил Мару из моих рук и, ругнувшись, произнес:
- Слушай сюда, чистоплюй хренов. Думаешь, я от этого в восторге? Симбиоз, мля. Да пошел ты! Поживи как мы: партия товара - месяц передышки, партия товара - месяц передышки. Не успели в срок - карательная операция в 'логово наркоторговли'. - Негр так сдавил кружку, что она треснула по шву. Неосознанным движением отряхивая руку, он продолжал говорить, с каждым слово все повышая тон: - Ты знаешь, что такое показательная травля? Это когда нас по головиденью крутят, со спецэффектами. Сюда не суются, твари. Знают, где лаборатория, а сборщиков по всему Могильнику гоняют. Охотятся как на зверье! Как же! Кочевники! Людоеды и наркоторговцы, клеймить негде. Да нас имеют как хотят.
Лицо Дабла раскраснелось, а вздувшиеся на шее вены грозили вот-вот лопнуть. И его ярость не была показной, даже когда он застукал меня со своей дочерью, и то выглядел спокойней. Такого напора я, признаться, не ожидал, и сперва опешил. Впрочем, сориентировался довольно быстро и язвительные слова сами сорвались с языка:
- Ага, прям невинные овечки? Белые и пушистые? Не лепи мне, не надо.
Несколько секунд он только дышал, вцепившись пальцами в края стола. А потом сказал, как-то неестественно, мгновенно остывая:
- Нет, конечно. - Он даже чуть сгорбился, словно из него разом выпустили воздух. - Дерьма хватает, сам видишь. Скар, Козырь. Таких можно долго перечислять. Но и хороших людей хватает! Только выхода у нас нет. Гнойник здесь. Резервация. Понимаешь?
Отметив, с какой изящностью чернокожий поместил себя в когорту добряков, я все же не смог отмахнуться от его аргументов. При всем уважении, на купающегося в роскоши наркоторговца он никак не походил. Признаться, с такими ситуациями я еще не сталкивался.
- Глупо конечно звучит, но разве нельзя куда-нибудь заявить?
- На такие заявки у властей реакция мгновенная. И такая, что никаких сомнений в их преданности закону не остается. Несколько лет назад какой-то наивный журналистик провел независимое, как он считал, расследование. Нарыл компромата, и даже запись сделал с передачей товара. Репортаж в эфир не попал. Да что там говорить, мальчонка этот даже до города не добрался. Мгновенно отреагировали. Его смерть на нас и списали. А еще через сутки пришли за нами. Это была бойня, Вик. Войсковая операция с полной зачисткой, после которой осталось, дай бог, четверть племен. В основном женщины и дети, их сюда, - Дабл несколько раз топнул ногой, - отправляли.
Чернокожий рассказывал, а у меня перед глазами мелькали картинки. Официальная версия запрета на выстрелы орбитальных орудий - возможность экологической катастрофы. Зараженная ядовитым излучением пыль может попасть в атмосферу. И вот, выполняя отданный приказ, войска проникают в самое сердце наркоторговли. Днем и ночью они атакуют позиции кочевников и, в принципе, все правильно делают. Молодые, наивные пацаны рвутся очистить планету от засевшей заразы. 'Слеза Марса' ежедневно уносит тысячи и тысячи жизней на всех обитаемых планетах.
Условия адские. Под воздействием излучения сверхсовременное, но такое 'нежное' оборудование постоянно выходит из строя. Связи нет, координация действий хромает. Операция затягивается и с каждым потерянным часом 'солара' все глубже проникает в тела бойцов. Не спасает даже медицинская помощь. Крайне скудная и несвоевременная.
На другой стороне дела обстоят еще хуже. Выходы из Могильника заблокированы, и запасы воды и пищи медленно подходят к концу. Кочевники не сдаются. Сражаются, защищая свою жизнь и жизнь своих близких, у кого они еще остались. Партизанщина во всей красе с сотнями трупов с одной стороны, и тысячами - с другой.
- Вояки остановились в двух километрах от корабля. Недельку постояли, чтобы мы тут с голода крыс жрать начали, а потом ушли. Официальная причина знаешь какая? Судебный иск с энным количеством нулей на имя Совета от законных владельцев пострадавших в ходе боевых действий законсервированных кораблей. Объяснять кто владелец надо?
- Ни хрена себе!
- Иск выиграли, а операцию свернули. До мелочей просчитали, суки! У меня такое чувство, что они сами журналистику башку задурили, чтобы к нам заглянул. - Дабл скрипнул зубами. - Такие дела. Спустя недельку пожаловали к нам старые друзья. Привезли ультиматум и нормы выработки. Шаг вправо, шаг влево - полная зачистка. Все. Мы сдались. Нас до смерти запугали, Вик. Мы же преступники, за наши головы по закону награждают.
- И что, никто не в курсе?
- Да всем плевать! Умные люди если не знают, то догадываются точно. Только сколько их? Два, три процента? Слишком умные очень быстро к нам попадают. Остальные смотрят 'голо', и спят и видят как бы нас, выродков, удавить. Что-что, а пропаганда...
- Ладно. - Я перебил Дабла, вспомнив, с чего начался разговор. - Все это очень интересно, но что тебе нужно от меня?
- Увези Мару. Пожалуйста.
Такой просьбы я не ожидал. В памяти ярко светились воспоминания о собственных, отнюдь немаленьких возможностях, когда ходоки и авантюристы всех мастей слетались как пчелы на мед. Слухи об инвалиде-миллиардере ходили самые разные, и все почему-то считали, что если я смертельно болен, то и с головой у меня слабенько. В зависимости от природной жадности, просьбы сильно отличались, но один момент их все же объединял. Все они неминуемо заканчивались фразой '...ну вы же должны понять'. Спустя некоторое время у меня выработалась на нее своего рода аллергия. Те, кому деньги были действительно необходимы, пользовались ей гораздо реже. Хотя люди Громова проверяли и таких. И многие хитрованы после такой проверки меняли образ жизни на более суровый.
Отмахнувшись от ненужных сейчас воспоминаний, я уточнил:
- А как же легализация?
- Это не проблема. - Мотнул головой негр. - Точнее проблема, но деньги ее решают. Любой сканер определит ее как 'негра' без приводов. Денег на первое время хватит, я позаботился. Не знаю, что будет дальше, главное для меня - это выпихнуть ее отсюда. Пойдет учиться, найдет работу. Не хочу ее хоронить возле матери, а долго Мара не протянет.
- В смысле? Она больна?
- Мы все здесь больны. - Вспылил он. - Кто-то больше, кто-то меньше. Все зависит от индивидуальной переносимости излучения. Я кочевник в третьем поколении и просто не выживу без постоянного облучения. Организм подсел на него как на 'слезу'. У всего есть своя цена, даже у высокой сопротивляемости соларусу. Пока была жива мать Маришки, нам приходилось кочевать вдоль границы. Там сносные условия, но...
Дабл замолчал, пытаясь справится с нахлынувшими чувствами.
- Ты поэтому не хочешь сам вывести ее из Могильника? Не выживешь на воле?
Он кашлянул, прочищая горло, и ответил:
- Не только. Второй паспорт - это слишком дорого. Даже для меня.
Я посмотрел на кочевника с уважением. В свете последних событий будущее, в котором я очутился, воспринималось как солянка из человеческих подлостей, и тем разительней был контраст. Неожиданный поступок. Интересно, что бы я выбрал на его месте? И дело ведь не в том, что негр отдал последние деньги на легализацию дочери. Отпустить ее в неизвестность - для этого требуется огромная сила воли. Я знал многих, кто предпочел бы совместное гниение в Могильнике. В их глазах стабильность предпочтительней сомнений, ведь смерть наступит только через годы, а решать нужно сейчас.
Откинувшись на спинку, я внимательно посмотрел на Дабл, словно увидел его впервые. В ожидании ответа он замер словно натянутая пружина. Тянуть время было просто бесчеловечно.
- И что требуется? Провести в город и присмотреть первое время?
- Не только. - Он привстал, запуская руку в карман. - У жены был медальон-памятка...
