Сэй Алек - Мерзкий старикашка
— Война? — Яркун удивленно смотрел на меня. — Но с кем? Никто не собирает армии у наших пределов, ваше высочество — мы бы знали.
— Разве я что-то говорил о подготовке вторжения в Ашшорию, князь? Нет, я имел в виду другое. Парсуда, старый наш враг, вскоре будет атакована из Скарпии.
— При всем моем почтении, ваше высочество, это лишь на руку нам, — ответил Осе. — Немирный южный сосед будет связан войной с Гикаметом и его асинскими хозяевами, Инитару и Миреллу, если только лишь не вмешаются боги, я надеюсь сдержать силами лишь своего крыла, а Центра и Правого крыла более чем хватит для усмирения непокорных. Самое большее, через шесть месяцев Ашшория будет…
— Разоренной внутренней войной страной, с пустой казной и выжженными территориями, — прервал его я. — А юг ее будет полон беженцев из Парсуды, голодных, нищих, и это когда зима на пороге. Не легче ли истинно достойным обзавестись новыми княжествами за счет соседа, вместо того, чтобы свою страну разорять? Земли-то там плодородные.
— Ваше высочество намерены простить заговорщикам их дерзость? — спросил Осе, и кивнул на свиток с дюжиной печатей.
— Мое высочество предпочитает считать это дуростью, а за нее не казнят, — я усмехнулся третий раз. — Но и на должности министров дураков не держат, как и их протеже. Нам стоит поговорить сейчас с князем Дамуриани — мне что-то подсказывает, что он искренне раскается в своем заблуждении и не только выступит с нами единым фронтом, но и попросит нового царя отставить его с должности. Ведь истинно верные подождут своей награды пару-тройку месяцев? Ну, по крайней мере двое из них. Какую награду дать третьему я знаю.
— Ваше высочество? — настороженно произнес капитан Блистательных.
— Вы правы, Латмур, князь Девяти Столбов, по прозванию Железная Рука, речь именно о вас, — я кивнул. — У царевича Тыкави, кроме двоих сыновей, осталась еще и дочь, девка на выданье уже, а вы, я слышал, вдовы.
Все трое переглянулись — кажется такого от меня не ожидали.
— Это огромная честь, царевич, и вы, как старший мужчина в роду, властны над рукой царевны Тинатин, — командир Блистательных поднялся и отвесил поклон. — Но разумно ли отдавать юную девушку за старика? У меня есть сын, он скоро достигнет совершенных лет…
— Да, через два дня, — подтвердил я. — Мы уже с ним познакомились. Хороший мальчик, к экзамену на звание Блистательного готовится, в отца, видать, пошел.
Латмур чуть улыбнулся в некотором смущении — любому нравится, когда его ребенка хвалят.
— Однако он — не вы. Мало того, что жених будет моложе невесты на полгода, — это не так уж и страшно, ведь мы, мужчины, обычно стареем быстрее, — но мальчик не может пока похвастаться ничем, кроме ума. Он не родовит, — начал загибать пальцы я, — не особо богат, и не совершил никаких подвигов, прославивших бы именно его имя. Единственное его несомненное достоинство, это его отец, признанный герой. Брак Тинатин с вами, Латмур, не вызовет какого-то особого ропота среди знати, поскольку вас знают и уважают по всей Ашшории. Брак с Нвардом…
Я развел руками.
— Разве что вы дождетесь того момента, когда мы ухватим кусок земли у Парсуды, и разделим его меж вами тремя, образовав три новых княжества, как я и предлагаю. Тогда — да. Выдать внучатую племянницу царя за наследника владетельного — в этом не будет никому никакого урона, да и попрекнуть их потомков знатностью никому не удастся.
Выбор простой — синица в руках, или журавль в небе. Что же выберешь ты, Латмур Железная Рука?
— Это следует серьезно обдумать, царевич, — произнес капитан гвардии.
— Я вас никуда и не тороплю, князь.
— Но ваше высочество так уверены, что мы сможем не просто разгромить армию Парсуды, но и удержать ее земли? — с сомнением произнес Яркун. — Бить-то мы парсюков бивали не раз, но занять их земли — это совсем иное. Устоит ли вовсе Ашшория, если на нас обрушится вся ярость царя царей?
— А кто тебе сказал, князь Коваргине, что мы с Парсудой будем воевать? — я едко усмехнулся. — Наоборот, мы протянем ей руку помощи в тяжелый момент, а парсюки за это отблагодарят нас.
— Кажется я уже ничегошеньки не понимаю, — хохотнул Осе.
— Вещь очевидная для Кагена и князя Тимариани, но не для военных… — я подпустил в голос нотку печали. — Потому-то никому из вас и не сулю должность главного министра, а вот Зулик с ней вполне управится.
— Быть может вашему высочеству будет угодно нас просветить? — с некоторым напряжением проговорил Яркун.
Надо бы с намеками на неполное служебное соответствие хотя бы временно завязывать, а то тюкнут еще чего доброго по темечку.
— Это можно. Вот скажите мне, любезные, чем славны скарпийцы?
Князья переглянулись.
— Флотом, царевич, — сказал Осе. — Едва ли не половина всех кораблей в Усталом море принадлежит им. Держат в нем почти всю торговлю.
— Верно, — согласился я. — А за счет чего они могут это себе позволить?
— Ну… Так уж сложилось, — князь Самватини недоуменно пожал плечами.
— А вот это не верно. За счет армии, каковой у них почти нет и не было.
— Как же это нет? — изумился Яркун. — Да за последние два столетия парсюки раз десять пыталась выбить скарпийцев с побережья, и ничего у них не получалось!
— Со времен смерти Тарки Одноглазого — двенадцать раз, — подтвердил я. — Не помогали Парсуде ни ее огромная армия, ни богатство, ни даже боевые слоны. Хотя с остальными наследниками царя всех рулиннов разделались довольно споро. Вопрос — почему? Второй вопрос — если скарпийцы всегда били парсюков по мордасам, отчего никогда сами не переходили в наступление и не занимали парсудских земель?
Около двухсот пятидесяти лет тому назад, Тарки, царю Тау, удалось объединить под своей рукой многочисленные города-государства народа рулиннов, проживающих в северо-западной части Усталого моря. Не просто заполучить титул верховного царя, каковой, в теории, является предводителем всех рулиннских войск на случай гипотетической общей угрозы, а именно спаять в одно, более или менее однородное государство. Подвиг, достойный бога — ни до, ни после него такого никому не удавалось.
После девяти лет непрерывных войн и интриг, достигнув, наконец, своей цели, царь Тарки оказался перед лицом непростой проблемы: как завоеванное удержать? С одной стороны, его подданные относились к остальным народам несколько пренебрежительно, почитая себя любимыми творениями богов (каковых у них чуть более двух десятков), а с другой — издревле привыкли к отсутствию центральной власти и, более того, почитали ее злом и уделом варваров.
И куда было бедному верховному податься?
К этому времени Парсуда, уже тогда насчитывавшая в истории своей монархии двадцать две более или менее длительные династии, в очередной раз склонилась к упадку. А вот богатств в ней по-прежнему было более чем достаточно.
Причем несколько городков на юго-восточном побережье моря еще и являлись когда-то колониями рулиннских полисов, однако давно и плотно были под парсудской пятой, такой, что даже взбрыкивать уже давно не помышляли. Для жителей коренной Рулиннои сие, разумеется, было плевком во всю физиономию, и хитрый Тарки успешно впарил своим соотечественникам новую национальную идею, представлявшую из себя дикую смесь национализма, борьбы за права угнетенных какими-то там недочеловеками братьев по крови, и жажды легкой наживы за счет тех же самых «недочеловеков».
Год спустя у северного побережья Парсуды появилась армада кораблей, разметавших сравнительно немногочисленный флот защитников, и на землю царя царей высадилась многотысячная армия.
За пару месяцев Тарки Одноглазый, почти не встречая сопротивления, освободил всех угнетенных, забил добычей до трети своих кораблей и задумался о том, чем набить оставшиеся.
Вначале он скосил свой единственный глаз в сторону Ашшории, но как раз в это время сатрап Буджум провозгласил в ней независимость, назначил себя на должность царя и, дружелюбно махая Тарки рукой, начал кричать: «Привет! Свои!»
Всерулиннский государь пораскинул мозгами и решил, что Ашшория от него никуда не уплывет, а иметь витязей Буджума при своем войске ему будет весьма полезно, потому как у него самого с конницей не очень хорошо. Тяжелых пехотинцев с длинными копьями — полно, пращников и метателей дротиков тоже хватает. А вот фланги охранять некому.
Два царя ударили по рукам и полезли грабить Парсуду вместе. За полтора года эта парочка полностью вывезла все ценное из трех сатрапий, разгромила пять собранных царем царей армий (а разнообразных ограниченных воинских контингентов и вовсе без счету) и уже даже столице древнейшего из государств мира их армия угрожать начала. Понимая, что после падения Вааруны вся Парсуда грозит рассыпаться словно карточный домик, наследник царя царей папеньку недрогнувшей рукой удавил, объявил себя спасителем отечества и предпочел с самопровозглашенным царем Ашшории договориться.
