Олег Синицын - Скалолазка и мертвая вода
Позвонила Жаке. Не потому что надеялась узнать новую информацию – одиночество вдруг сделалось невыносимым.
– Мне сейчас на перевязку, – сообщил этнограф. – Но пять минут есть… Сто двадцать страниц «Жизнеописания алхимика Ганеша» выпущены в 1819 году в Берне крохотным тиражом в сорок экземпляров. До двадцатого века сохранились лишь двадцать. Какая-то их часть погибла во время Второй мировой войны. Мои друзья сумели отыскать следы только восьми экземпляров. Они хранились в архивах и библиотеках разных городов Европы. Так вот, за последние четыре месяца издания с «Жизнеописанием Ганеша» пережили эпидемию пожаров, потопов, грабежей и актов вандализма.
– Смею предположить, что ваши друзья не нашли ни единого экземпляра!
– Именно. Странно все это.
– Как раз странного ничего нет, – ответила я. – Наоборот, было бы удивительно, если бы остался хоть один. Эти люди знают свое дело. Они поднаторели в сжигании бесценных рукописей и уничтожении археологических памятников.
– Кто – они?
– Да так… Банда.
– Время вашего прилета в Мюнхен не изменилось?
– Если только самолет не опоздает.
Жаке отправился на перевязку, а я, после короткого размышления, пересела к мини-компьютеру, за деньги предоставившему доступ в Интернет. Выгнала при этом рыжеволосую девицу, которая тупо листала торговый сайт с бриллиантовыми колье. По-доброму она не хотела уходить. Пришлось купить автомобильный аэрозоль и с грустью сообщить ей, что она где-то неудачно прислонилась и ее модельное платье испачкано на спине серой краской, сильно напоминающей птичий помет.
Я облазила не меньше двух десятков сайтов, пытаясь перевести слово «FURUM». Искала и прямые переводы, и общие корни с каким-то из языков. Без толку! Все, что находила, не имело ни малейшего смысла.
Уже прозвучало объявление о посадке на рейс «Юнайтед Эйрлайнс 8861». За три часа, проведенные в аэропорту Лос-Анджелеса, я не узнала ничего. Ни толики информации, которая указала бы направление дальнейших поисков.
Вполне возможно, за те сутки, которые у меня останутся на Европу, тоже ничего не добьюсь. ЦРУ позаботилось о том, чтобы уничтожить сохранившиеся экземпляры «Жизнеописания Ганеша». И слово «фурум» мне оказалось не по зубам. Я, конечно, полечу в Мюнхен, но что там буду делать – представления не имею. Других вариантов все равно нет.
Шагая по трапу, думала о том, что рискую, отправляясь в Мюнхен. Серьезно рискую. Если столкнусь с одним из агентов Кларка и Бейкера – закатают в цемент. Левиафан дважды предупреждать не будет. Одна надежда – Европа большая, и хотя агентов ЦРУ в ней сейчас, словно червяков в земле после дождя, шанс столкнуться с ними невелик. Авось пронесет.
В отличие от рейса из Веллингтона, самолет в Мюнхен был переполнен. В креслах рядом со мной устроились необъятных размеров мамочка и ее пухлая дочка. По прошествии двенадцати часов полета это соседство укрепило меня в мысли, что чем дольше я не заведу детей, тем больше проживу. Вдобавок надолго отбило охоту к еде. Мама и дочка жевали всю дорогу. Съели все, что бесплатно подавалось в салоне экономического класса, вдобавок опустошили собственные сумки. Предложили мне подгоревшую куриную грудку, но я сказала, что сыта от одного вида их яств.
Когда они уснули – усыпанные бумажными обертками и фольгой, – я вновь принялась думать, что делать дальше. Шансы отыскать «живую воду» мизерные. Спецотдел Кларка – влиятельный, с обширными связями и полными карманами денег –и тот в растерянности. Хватаются за последнюю соломинку. Кларк даже у меня спрашивал, как переводится нужное слово. Не знают они, где искать. А уж я и подавно!
Может быть, похоронить Веру?
Если через сутки ничего не отыщу – так и сделаю.
В Мюнхене стояла отвратительная погода. Пасмурно. Мне показалось, что аэробус не приземлится ни сегодня, ни вообще. Бесконечно долго он кружил над аэропортом Франца Йозефа Штрауса. Пухлая мама сообщила дочке, что в самолете столько бензина, что он может летать хоть целую неделю. Чтобы испортить им настроение, как всю дорогу они портили мне, я сказала, что, если мы не приземлимся через полчаса, земное притяжение сделает это, не спрашивая разрешения пилотов. Они завизжали обе, чем доставили мне несказанное удовольствие. Это им за горелую куриную грудку!
Приземлились все-таки. Профессор, с которым договорился Анри, чтобы тот встретил меня в аэропорту, приехать не смог. Накануне он соскользнул со стремянки в библиотеке и сломал лодыжку. Будучи, однако, человеком ответственным, вместо себя прислал одного из студентов, не посвятив его, впрочем, в пикантную ситуацию.
Парень оказался хоть и смышленым, но не слишком интересующимся моими проблемами. Свое поручение он воспринял несерьезно, посчитав его чем-то вроде доставки пиццы. Во-первых, я потеряла полчаса, прождав его и свой паспорт возле таможни. Во-вторых, когда наконец он появился и отдал документы, долго не мог понять, почему должен ехать в Брюссель.
– Что вам сказал ваш начальник? – допытывалась я, нервничая из-за пустой траты драгоценного времени. Мы находились на стоянке автомобилей, за нашими спинами взлетали и садились самолеты.
– Он мне не начальник. Он – университетский преподаватель.
– Какие инструкции он вам дал?
– Встретить, передать паспорт. Иметь машину.
Он указал на серебристый двухместный кабриолет с открытым верхом. Машина хороша для развлечений с девочками, но как он повезет одеревеневшее тело Веры? Я ужаснулась.
– Вам нужно сделать следующее. Взять другую машину. Желательно «универсал». В «Брюсселе Национал» встретите спецрейс из Новой Зеландии. Самолет приземлится через шесть-семь часов. Получите там ящик с… с… – Меня застопорило.
– С чем? – Парень слушал очень внимательно.
– С этим… с таким… – Я механически крутила руками, показывая, с чем «таким-этим» должен быть ящик, словарный запас начисто иссяк. – Короче, ни в коем случае не распаковывайте ящик!
– А что в ящике?
Недомолвками заинтриговала парня. По его глазам видела. Обязательно сунет нос. Свернет на обочину дороги в безлюдном месте и вскроет ящик. И я не была уверена, что после этого он отправится ко мне, а не в полицию.
Пришлось ответить жестко. Не хотелось грубить человеку, который помогает тебе, но будет лучше, если парень не узнает, какой груз везет в кузове через границу.
После моих эмоциональных предупреждений парень некоторое время, не моргая, смотрел на меня, а затем произнес:
– Странная вы девушка. На вид совершенно обычная, а делами темными ворочаете, словно из ЦРУ прислали.
Диким взглядом уставилась на него! Нашел с кем сравнить!..
– Стойте! – Он вдруг взял меня за руку, а сам глядел через мое плечо. – В нескольких метрах позади вас стоит человек, не отводя взгляда от вашей сумки.
Я похолодела и тоже глянула на сумку, валявшуюся возле ног. Хоть куплена она была три дня назад, а уже такая потасканная и грязная, как котомка попрошайки.
– Не оборачивайтесь… Он продолжает смотреть. Наверное, хочет украсть ее.
– Слава богу, – выдохнула я. – Пускай крадет. В ней ничего ценного нет.
– Он направляется к нам, – сообщил парень, поглаживая мою ладонь. Похоже, ему нравилось держать меня в напряжении.
– Как он выглядит?
– Как каланча… Теперь смотрит не на сумку, а на вас.
Я вырвала ладонь из его руки и обернулась. С первого взгляда узнала этого человека – так же, как он сразу приметил мою сумку на переполненной людьми автостоянке. Еще бы! Ведь он держал ее в руках некоторое время! Когда они с Бейкером схватили Барсика в заповедном лесу неподалеку от хребта Раукумара.
Как ни велика Европа, а на червяка все-таки наткнулась. Это был подчиненный Бейкера. Мулат, который палил по убегавшему Глюки из подствольного гранатомета! Он узнал сначала мою сумку, а затем и меня. Накаркал мой помощник. Помянул ЦРУ, будь оно неладно!
– Стойте! – произнес мулат. Рука скользнула под пиджак. – Не двигайтесь! Оба!
Мулат собирался достать из пиджака явно не карманный переводчик. Лицо его выражало решимость, но я чувствовала, что он пока не знает, как поступить. Он не понимал, зачем я здесь и нужно ли меня хватать.
Так и есть.
– Что вы здесь де…
Возможно, он обладал сумасшедшей реакцией. Хотя, думаю, не всякий американец способен выхватить пистолет, как Уайт Эрп. Во всяком случае, пока его рука копошилась под пиджаком, пока вороненый ствол появлялся на белый свет, мой внезапный обморок еще более усложнил ситуацию.
Американец определенно растерялся, когда стоявшая перед ним особа вдруг закатила глазки и рухнула между автомобилями, словно подстреленная. А через секунду я перекатилась по асфальту и находилась уже под днищем «БМВ» пятой модели, не забыв утащить с собой сумку «Найк». Могла бы, конечно, бросить – осталась там всякая ерунда, вроде грязных шмоток и восьми тысяч долларов. Но в сумке оставалось Светкино платье, которое я обязана была вернуть хозяйке, даже если Господь решился бы на Апокалипсис.
