Сергей Хорунжий - Гражданская самооборона
Первое, бессловесное столкновение закончилось ничем, как в таких случаях говорится: «Никто не хотел уступать!», а продолжить начатый разговор, обязан был гость, потому как полуприветствие-полувопрос здешних хозяев, так и осталось пока без ответа.
— Проезжали мимо, дай, думаю, засвидетельствую своё почтение! — справился со своими эмоциями и наконец-то ответил Темиркан.
— Нам лестно твоё внимание, конечно, — пряча усмешку в густой бороде, ответил отец Фёдор. — Да только раньше ты не очень-то нас привечал…
— Всё когда-то меняется, — растянул свои губы в ответной улыбке, обнажая не то зубы, не то клыки вожак Серых. — В том числе и мы можем улучшить наши отношения: своим поведением, подношениями и подарками, например…
«Да-аа, босс, дипломат из тебя, как из дерьма пуля! — забеспокоился Сёма, заметив как встрепенулись молчавшие до этого святые отцы, и свёл свои брови в недовольстве собеседник его командира. — Круто забираешь, слишком круто, дорогой!».
Неспешный ответ отца Фёдора, в общем-то, был ожидаемым…
— В святом писании сказано о том, что люди должны проявлять смирение и не противиться тем испытаниям, который посылает им Господь наш всемогущий, но там ничего не говорится о том, чтобы служители его покупали чьё-то расположение, платя взамен этого дань иль откупаясь подарками…
— Извини… те, — с трудом заставив себя сделать последнюю приставку к сказанному, раздражённо воскликнул Темиркан, обрывая витиеватую фразу своего собеседника. Судя по его внешнему виду, ему УЖЕ надоела игра слов и дипломатия, но он всё же сделал последнее усилие. — По всей видимости, вы неправильно истолковали мои слова, почтеннейшие…
— Ага, так растолкуй нам их, — вдруг негромко задребезжал тот, кто до этого молча перебирал чётками. — Окажи милость, дабы мы не блуждали в неведении и не терялись в бесполезных догадках.
— Мне приятно, — моментально отреагировал командир Серых. — Что наш разговор стал интересен ещё кому-то, — и, не дождавшись ответа, с досадой продолжил. — О дани нет никакой речи, но мы ведь можем произвести выгодный обмен: я, допустим, передать вам на добровольных началах кое-какие церковные святыни, которые нашли мои люди…
— А шего ж до шей поры раждумывал, а? — прошамкал, оживая последний из переговорщиков, не двигавшийся до этого и изображавший из себя безжизненную статую.
Темиркан заёрзал на месте, не зная, что на это ответить, но тут его выручил отец Фёдор.
— Рвение твоё похвально, сын мой, — разрядил обстановку самый молодой из монахов. — Но от нас-то, от скромных служителей божьих чего тебе надобно?
Главарь бандитов надув щёки медленно выпустил воздух, достав платок, вытер им вспотевший лоб, сделал замечание: «Душно тут у вас!» и, не встретив никакого сочувствия, наконец-то озвучил своё желание:
— Да, людишки тут одни от меня сбежали…
— Твои? — уточнился тот, что, не переставая, щёлкал ручными деревянными бусами.
— А какая, собственно, разница? — опять оскалился Темиркан. — Это моя добыча…
— Ты гляди! — снова зашепелявил беззубым ртом один из старцев. — Прям как тот тигра-людоед из шкажки, как его там…
— Ага, Шер-хан! — подсказал ему сосед.
— Во, во, он шамый! — утвердительно взмахнул рукой, сильно смахивающей на сухой деревянный сучок, старик. — Тока там, ему вроде как не ошень повежло…
— Ага! На чучело пустили, бедолагу…
— Похоже, папаши, вы не совсем понимаете, с кем имеете дело, — зашипел, подымаясь с места взбешённый беззлобной болтовнёй святых отцов Темиркан. — Да я…, — договорить он не успел, распахнувшаяся широкая дверь впустила в переговорную комнату ещё двоих мужчин, заставив всех присутствующих повернуться в их сторону: темноволосый квадратный крепыш с лопатообразными ручищами и светлый, сухощавый парень, повыше и поизящнее, остановились у выхода, спокойно разглядывая Серых…
Процедура досмотра всех желающих попасть в апартаменты к хозяину Городка была неизменной: тесный тамбур, глазки видеокамер и безжалостный расстрел в случае опасности, но до этого, как правило, дело не доходило. Многочисленная охрана не зря ела свой хлеб и следила за всем неусыпно. Тем более, если ты сам её возглавлял, а Славик, хоть и недавно заступил на пост, справлялся со своими обязанностями на «отлично», но это внутри, там, где обстоятельства и всё живое подчинялись людской воле, а снаружи, в большом городе, дела шли совсем по-другому. Сказать по правде они вообще не шли, по крайней мере, конкретно для него. Как пелось в знаменитой песне из далёкого прошлого «…крокодил не ловился и не рос кокос!». И начальник охраны плёлся на доклад к командиру, заходя во все закомарки, обследуя давным-давно проверенные углы, не зная как ещё оттянуть время…
— Судя по твоему выражению, мы никого не нашли…, так? — добродушно, совсем иначе, чем ожидалось, проговорил Хром, закуривая толстую сигару.
Славик покивал в ответ головой, но чутьё ему подсказывало, что разноса за нерадивые действия скорей всего не будет. Да и вряд ли его можно было обвинить в чём-то: он больше суток висел на передатчиках, координировал работу групп, чуть ли не сам полез с десантом под землю, в смысле, руководил каждым их шагом, преследуя обнаруженные следы! Почти схлопотал «паралич», когда связь с ними прервалась, а другие команды опоздали на помощь, проинформировав, что было боевое столкновение с неизвестными… Как же, он ни секунды не сомневался, кто раскрошил его отряд — проклятый Темиркан, но доказательств пока никаких, а шеф почему-то мурлычет от удовольствия и курит! Он обычно вытягивал «побаловаться», из запасников, свои «кубинские» только тогда, когда чрезвычайно был чем-то доволен… и что же всё-таки произошло?…
Заметив, испуганно-растерянное выражение на физиономии своего подчинённого Хром чуть не расхохотался. Хотя, для порядка всё же стоило сначала его покошмарить: погибли люди, пропала техника, но кому, как не ему известно, что Славик сделал всё возможное и даже чуточку больше. Не спал мужик двое суток! Чего ж на него рычать-то, тем более что Серые всё же получили дырку от бублика, а Ника целой и невредимой добралась до монастыря!
Не всё так плохо, разве что Темиркан…
Вот заноза в заднице и не только у него одного!
Монахи что-то туманно намекнули во время радиоразговора, что готовят встречу и планы, которые должны существенно изменить ситуацию, но чего именно ожидать — не сказали. И правильно сделали… Как бы сигнал не кодировали, но перехватить и прочитать его при нынешнем развитии технологий — это плёвое дело. А посему, надо ждать гостей… и угостить Славяна коньяком что ли?
— Ну, начальник, ты как относишься к спиртному? — заговорил наконец-то после затянувшегося молчания хозяин Городка и довольно улыбнулся, глядя на то, как вытягивается от недоумения лицо его помощника.
Какое-то время монастырь просто бурлил, вспоминая «дружественный» визит Серых и то, как их провожали…
Ребята из охраны никак не могли успокоиться, донимая Горыныча вопросами, что за «поводок» он такой применил, держа обоих парламентёров без особой натуги, но таким макаром, что ни тот, ни другой даже не дёрнулись, хотя очень хотели. Темиркан всё порывался проорать что-то непотребное, но Егор, чувствуя это, просто шире начинал улыбаться и чуть присев побыстрее вёл своих пленников к выходу. Правда, кажущаяся лёгкость в конце, у самых ворот обозначилась-таки бисеринками пота на лбу, но, отпустив своих «подопечных» и так же дружелюбно продолжая склабиться, грязных проклятий в свой адрес он от них всё же не услышал. Глаза Егора предупредили Серых, что всему есть предел. И если там, в зале, после того как длинноволосый грубиян успел брякнуть несколько неучтивых слов и от справедливого наказания его спасло только вмешательство одного из старцев пожалевших «болтуна», то здесь, за стенами монастыря законы гостеприимства своё действие заканчивали.
И Темиркан почувствовал, всем своим нутром ощутил, что если он попытается сказать хоть одно «кривое» слово, этот крепкий светловолосый парняга размажет его и Сёму по земле, наматывая их потроха на свой локоть с превеликим удовольствием, и ничто их не спасёт, даже его непревзойдённое мастерство рукопашника…
Так парламентёры и убрались молча, пряча бешенные взгляды, друг от друга и от многочисленного сопровождения, которое с удивлением взирало на позор командиров. Кстати, Серые исчезли из поля зрения абсолютно, даже на дальних подступах перестали мелькать их патрули, и это настораживало: не те это были люди, чтобы прощать такие обиды.
Впрочем, Егор во всю эту высокую политику не вмешивался, вернее к ней допущен не был и занимался своими делами: взбадривал организм всяческими упражнениями, возился с Васькой и Тузиком, который рос не по дням, а по часам и выглядывал Нику, пропадавшую сутками в местной лаборатории, которую предоставили ей для работы. Девушка только пару раз нарисовалась у них в комнате, поинтересовавшись как у них дела, и вновь исчезла, мотивируя свою занятость тем, что её знания здесь нужны без каких-либо отлагательств. Последний её визит был самым коротким и самым действенным. Она без лишних слов вкатила Горынычу укол в руку, пояснив, что ему это будет полезно…
