Алексей Калугин - Блуждающий разум
– Ну, это как раз не вопрос, – улыбнулся Соломон. – Он бы придумал, как это сделать. На то он и Мастер.
– Я бы выбрал что‑нибудь необычное, – сказал Димон. – Например, прислал бы в поселок хорька, который, бегая по снегу, написал бы на нем сообщение.
– Где он в пансионате возьмет хорька? – возразил Горский. – Проще уж тогда голубя с запиской прислать.
– Мастер прислал мне сообщение, хотя не знал номер моего телефона, – напомнил Тим.
Воплощенные прекратили свой спор. Но по выражению их лиц можно было понять, что такой простой вариант лично их не устраивает.
– Но хорошо, если у Мастера действительно есть какой‑то план, ради осуществления которого он должен убрать нас из поселка, – медленно, задумчиво, словно рассуждая вслух, произнес Васин, – тогда в чем заключается этот план? – Васин посмотрел по сторонам, как будто ища того, кто мог бы ему ответить. – Ну, хотя бы в самом общем виде?
– Полагаю, на этот вопрос никто не в состоянии ответить, – выдержав на всякий случай паузу, сказал Соломон. – И лично мне кажется, что не этот вопрос должен нас сейчас беспокоить. Вопрос в том, что мы будем делать?
– Ты хочешь сказать, что у тебя и на этот вопрос нет ответа? – с показным недоумением посмотрел на Соломона Вениамин Павлович.
– Ответ у меня есть. – Прежде чем продолжить, Соломон тяжело вздохнул, чуть приподнял сцепленные руки и снова опустил их на стол. – Но, боюсь, не всем он понравится.
– Ай, не тяни, Соломон, – болезненно скривился Горган. – Тут не дети собрались – нас не надо подготавливать, прежде чем сообщить плохую новость. И без того уже ясно, что мы должны покинуть поселок.
– Ничего тут еще не ясно! – подал голос Димон. – Это наш поселок!
– Ай, Димон, – еще сильнее скривился Горган, так что лицо его сделалось похожим на пересушенный чернослив. – Скажи мне что‑нибудь, чего я не знаю.
– Мы будем драться за наш поселок.
– У нас тут женщины, дети и старики, – строго посмотрел на Димона Соломон. – Ты хочешь, чтобы они дрались с ловчими?
– Ну, дед Спиридон еще в состоянии ловчим шеи‑то намять, – подал голос белый как лунь старичок, сидевший на низком табурете, поставленном возле стены.
На старичке была клетчатая рубашка и джинсовый полукомбинезон с множеством кармашков на груди, в которых лежали три или четыре блокнота, с десяток авторучек, два mp3‑плеера, моток изоляции и несколько мелких гаджетов, назначение которых никому, кроме него самого, не было известно. В карманах штанов у него лежали штук пять аккуратно свернутых наушников и швейцарский нож с десятью лезвиями. Седые волосы старика были аккуратно зачесаны назад и схвачены на затылке резинкой. На голове у него была искусственно состаренная джинсовая бейсболка, стильно развернутая козырьком назад. Лицо у старика было круглое, как мячик, и на удивление добродушное. Ярко‑голубые глаза так и лучились счастьем.
Собственно, это он и был дед Спиридон. Так он сам себя называл.
Прочие же почтительно именовали его Спиридоном Трифоновичем Силантьевым. Заявление деда Спиридона насчет ловчих, которым он готов был намять шеи, вовсе не было пустой бравадой, до которой охочи многие старики, все еще считающие себя молодцами‑удальцами, которым любое море по колено. Дед Спиридон владел уникальной техникой рукопашного боя, сочетавшей в себе приемы в стиле сито‑рю и виртуозное владение техникой телепортации. С помощью телепортации он входил в зону поражения противника, наносил молниеносный удар и тотчас же телепортировался в безопасную зону.
Перемещаясь таким образом от одного противника к другому, дед Спиридон запросто мог голыми руками уложить с десяток противников, прежде чем кто‑либо из них успевал понять, что вообще происходит. Дед Спиридон рассказывал, что карате его обучал на Окинаве сам Кэнва Мабуни, основатель стиля сито‑рю. Кроме того, дед Спиридон утверждал, что знает секрет легендарного удара отложенной смерти.
В поселке деда Спиридона все любили. А молодежь так просто боготворила его. Единственной проблемой старика было то, что тренироваться ему приходилось в одиночестве. На отсутствие зрителей дед Спиридон пожаловаться не мог, а вот спарринговать с ним желающих не было. Достаточно было раз посмотреть на то, как старик голыми руками крушит спортивный инвентарь, чтобы навсегда потерять желание вступать с ним в единоборство, пусть даже из чисто спортивного интереса. Поэтому желание деда Спиридона попрактиковаться наконец с реальными противниками было вполне объяснимо.
Однако Соломон даже и не подумал принимать его слова во внимание.
– Мы не станем ни с кем драться! – Расцепив наконец будто сведенные судорогой пальцы, Соломон хлопнул ладонью по столу. – Сегодняшний день на сборы, завтра начинаем эвакуацию. Мы уже отозвали все наши передвижные донорские пункты и начали стягивать к поселку весь прочий имеющийся в наличии транспорт. Тем не менее мест в машинах всем не хватит. То есть кому‑то придется передвигаться своим ходом. Личных вещей старайтесь брать по минимуму. Только самое необходимое. Альтерам следует позаботиться о том, чтобы иметь при себе максимально возможный запас крови, поскольку неизвестно, когда в следующий раз вам удастся его пополнить.
– Кто копит сокровища, тот копит несчастья, – изрек негромко доктор Снайдеров.
– И куда же мы отправимся? – спросил кто‑то из задних рядов.
– По счастью, мы заблаговременно позаботились о том, чтобы создать сеть убежищ. Разумеется, убежища эти не столь комфортабельны, как дома в этом поселке, тем не менее в них можно какое‑то время отсидеться. Схема расположения убежищ и планы размещения в них людей имеются у меня, у доктора Снайдерова, у Марины и у каждого из семи воплощенных. Чтобы не возникало путаницы, подойдите к любому из нас и узнайте, в какое убежище вы направляетесь. Естественно, мы позаботились о том, чтобы не разлучать семьи. Ну а что касается друзей‑приятелей, тут уж извините… – Соломон развел ладони в стороны. – Если мы станем на ходу переписывать планы размещения людей в убежищах, то и за десять дней с этим не управимся.
Соломон сделал паузу, давая людям возможность осознать услышанное. Не так‑то просто человеку смириться с тем, что завтра его здесь уже не будет. Завтра вся его жизнь, лишь вчера казавшаяся воплощением порядка и спокойствия, устоявшейся, как вода в затянутой ряской пруду, перевернется и обратится в полную свою противоположность. Завтра он станет не просто беженцем, а скрывающимся от всех изгоем. И где он окажется завтра – о том он и сам еще не знал.
Люди молча переживали внезапно обрушившееся на них несчастье. Многие из них уже слышали о том, что в поселок должны явиться ловчие. Но лишь после того, как Соломон четко обозначил то, что их ожидало, недобрый слух обратился в реальность – обрел плоть, которая начала смердеть, как кусок сыра, три дня пролежавшего на солнце.
– Я понимаю, что в ближайшее время у каждого из вас возникнет множество вопросов, – сказал Соломон. – Будем решать их по мере поступления, в рабочем порядке. Да, и обращаю особое ваше внимание на то, что в домах и на рабочих местах следует уничтожить все информационные носители. От тетрадей и блокнотов до жестких дисков на компьютерах. Нельзя допустить, чтобы в руки ловчих попала хоть какая‑та информация, имеющая отношение к нашему сообществу.
– Прости, Соломон, но я должен это сказать! – рывком поднялся на ноги Димон.
– Говори, – коротко кивнул Соломон.
Он ожидал демарша со стороны Димона. Он даже примерно представлял, что скажет Димон. Но он не знал, что ответит на его слова. Потому что, по сути, Димон был прав. И как объяснить молодому, горячему парню, что порой приходится поступаться принципами… Нет, не так. Как объяснить ему, ради чего порой приходится отбрасывать принципы. Как говорил старик Екклесиаст, «время придерживаться принципов и время бежать от своих принципов». Только кто сейчас читает Екклесиаста?
– Мы понимаем, что отстоять поселок невозможно, – так начал Димон. – И вовсе не потому, что мы не умеем сражаться, а потому что силы слишком уж неравны. Но мы не можем уйти просто так, оставив ловчим наши дома. Мы должны дать им бой.
Соломон устало прикрыл глаза ладонью, как будто свет в комнате вдруг сделался слишком ярким.
– Зачем?
– Чтобы ловчие знали, с кем они имеют дело.
– Ты думаешь, они этого не знают?
– Мне нет до них дела! Мы не должны сдавать наш поселок без боя! Иначе вместе с ним мы потеряем и веру в себя, а значит, и надежду снова вернуться к нормальной жизни. Мы так и будем сидеть, забившись в норы, как крысы, и ждать, когда за нами снова придут ловчие.
– Парень дело говорит, – сказал Горган Аддамс. – Если мы просто бросим поселок и разбредемся в разные стороны, это деморализует народ. Кто‑то, у кого есть такая возможность, попытается натурализоваться и жить как обычные люди. Остальные будут сидеть в схронах, боясь нос высунуть. И каждый, когда подопрет, готов будет душу продать за порцию крови. Я видел, как такое случается. Но если мы дадим бой ловчим, это будет означать, что мы не сдались. Мы вынужденно оставили поселок, но мы продолжаем борьбу.
