Дмитрий Силлов - Закон Дракона
Покойников Лис не боялся, но все-таки приятного мало гулять в темноте среди крылатых шпилей. Их издавна ставят на крыши Домов Высших и над сердцами похороненных покойников для того, чтобы душе было легче взлететь в небесные чертоги. Богатые и шпили для своей родни заказывают дорогие, каменные или стальные, с гравировкой на литых перьях — имя, прозвище, дата рождения и смерти. А тем, кто победнее, и деревянный сойдет, с надписью углем на двух дощечках, мало похожих на крылья.
Понятное дело, деревянных здесь было большинство. И самые первые, прямо у входа, — шпили Посвященных, украшенные скромным резным орнаментом из маленьких крыльев. Дом Высших в квартале нищеты, значит, и Посвященные стараются не отставать от паствы хотя бы по внешним признакам. А уж после смерти — и подавно. Скромный шпиль, мол, жил в нищете, в нищете и помер. Правда, при жизни многие слуги Высших ни в чем себе не отказывают, ездят на дорогих конях в одежде, расшитой золотом, хотя проповедуют смирение и воздержание. Дома Высших опять же изнутри украшают так, что они похожи на шкатулки для драгоценностей, вывернутые наизнанку… Умом этого не понять, ничем другим — тоже. А попробуй спроси у них, почему так? Сразу будешь врагом номер один и слугой Низших, по которому костер соскучился и при жизни, и после смерти. Такие вот дела непонятные и загадочные…
Правда, покосившийся от старости Дом при кладбище точно не был богатым. Квартал нищий, подношений мало. Слуги Высших, похоже, все перемерли, а выжившие сбежали. При свете Сестер да на фоне кладбища выглядел он жутковато. Обшарпанные стены, слепые окна без стекол и даже без бычьих пузырей, дверь, болтающаяся на одной петле. Брошенный Дом. А почему брошенный? Даже в самых убогих, отдаленных местах слуги Высших не бросают свои Дома. Кто ж в здравом уме оставит место, которое его кормит и поит?..
Лис прошел немного вперед и остановился, раздумывая. Потом спрятал стрелу в колчан и туда же отправил лук, не снимая тетивы. Оружие хорошее, надежное, составленное из кости и дерева, такому не страшно и в боевой готовности побыть некоторое время. Случись нарваться на ночных грабителей могил, меж частыми рядами шпилей особо не постреляешь, мечом тут орудовать посподручнее будет.
Парень извлек из ножен тяжелый полутораручник и пошел между могилами по тропинке, заросшей желтой, жухлой травой. Жутковато, даже если ты и слабо веришь в загробную жизнь. Покосившиеся шпили были похожи на трехпалые когтистые лапы, высунувшиеся из земли и готовые схватить безумца, среди ночи шатающегося по кладбищу… А вот и разрытая могила, разом добавившая пищи разыгравшемуся воображению. И еще одна рядом с ней…
Сестры словно нарочно выглянули из-за туч, чтобы дать парню возможность получше рассмотреть то, что лежало в могиле. Лис рассмотрел, после чего чуть не блеванул себе под ноги…
Обрывки гнилого мяса на костях, валяющихся кучей в небрежно разрытой яме… И череп рядом. Одна глазница пустая, из нее свешивается пучок тонких почерневших мышц. Во второй — мутное, полуразложившееся глазное яблоко, тупо и безразлично уставившееся на Лиса. Зверь, что ли, какой раскопал могилу и поживился тем, что осталось от трупа? Или человек, пораженный страшной болезнью, о которой рассказывал дядька Стафф? Лучше б уж зверь, пусть даже самый лютый. Так более понятно и менее страшно…
Словно испугавшись увиденного, Сестры вновь нырнули за большую тучу. На землю спустился непроглядный мрак, похожий на черное покрывало, которое мастер похорон накидывает на гроб перед тем, как везти его на кладбище.
На могиле справа шевельнулась черная тень. Лис краем глаза поймал движение и развернулся всем телом, направив острие меча в сторону неведомой опасности.
— Кто здесь?! — воскликнул он.
Ночь не ответила. Из темноты донеслось лишь мерзкое хихиканье, от которого по коже парня побежали мурашки. Мрак словно издевался над Лисом, прежде чем сожрать его плоть и сбросить обглоданные кости в одну из разрытых могил.
Парень уже успел привыкнуть к тому, что видит и слышит намного лучше, чем прежде. Но сейчас новые способности словно исчезли. Все, что он мог разглядеть во внезапно сгустившейся тьме, это неясные тени, мелькавшие все ближе и ближе… Только что в одном месте стоял сгусток ночного мрака, очертаниями смутно напоминающий человеческую фигуру, — и уже дрожит он, смазывается в пространстве, словно стрела, спущенная с тетивы… И вот он уже в другом месте, на полшага, на шаг ближе к Лису. И много таких теней, очень много… Все теснее смыкается их кольцо, все ближе многоголосое хихиканье, переходящее порою в леденящий душу тонкий, жалобный стон, словно смертельно голодное дитя просит молока у матери…
Лис напрягся, махнул мечом… Как же тяжело! Руки словно налились свинцом, тело еле слушается, будто молодой парень разом превратился в дряхлого старика. Меч, которым он довольно легко управлял только что, став неподъемным, тяжело вонзился в землю. И не поднять его никакими силами… Да что там меч, ноги еле держат тело, мелко трясущееся от слабости и ночного холода, внезапно охватившего Лиса и разом доставшего до самого сердца…
— Ауууу, — простонала ночь. — Вкуууусная крооооовь…
Краем сознания Лис понимал — он слышит голос ночи и ему знаком язык сгустков мрака, приблизившихся к нему вплотную. Но ответить им он уже не мог… Было трудно не только говорить, требовалось значительное усилие, чтобы поднять страшно отяжелевшие веки. Хотелось закрыть глаза и отдать ночи то, что ей требовалось, потому что Лис откуда-то знал: как только мрак получит свое, сразу наступит покой, вечный и сладкий, как теплая кровь на языке…
«Это не твои мысли, — билось где-то в его голове. — Это их мысли, их желания, которыми они опутали тебя, словно паутиной…»
Но голос разума был слишком слаб по сравнению с Голосом Ночи. И вот уже меч падает из руки и чьи-то ледяные пальцы касаются руки Лиса, бережно ощупывая ее… Так ценитель хороших бифштексов оценивает лакомый кусок, поворачивая его туда-сюда перед тем, как вонзить в него зубы…
— Стойтееее, — вдруг неожиданно простонала ночь. — Стойтеее, братьяяяя… Я узнаааал его… Это кайоооо… Мой кайооо…
— Твооой разууууум посветлееел, Октооо, — недовольно провыл кусок мрака, пожалуй, размерами побольше остальных. — Это хомоо. Обычный хомоо, мешок с мяяясоом и крооовью…
— Выыы не тронетеее моего кайоооо!!! — взвыла одна из теней, бросаясь вперед.
Кусок мрака, ощупывавший руку Лиса, легко отлетел в сторону, словно был слеплен из ошметков горелой ветоши. Остальные тени зашевелились нерешительно, словно люди, не знающие, как им поступить, и вследствие данного факта топчущиеся на одном месте. Вроде и свое качать боязно, и уйти от греха подальше гордость не позволяет.
