Артем Рыбаков - Анклавы в аду. Встречный прорыв
— А вот Тушканчика вашего в школе им взять не удалось! — голос капитана повеселел. — У них с координацией плоховато вышло. Тут шум поднялся раньше, чем они там на место пришли. Короче — Ваня ваш на втором этаже в коридоре пару гранат на растяжки прикрутил, и, когда они к радиорубке ломились, им просто мясорубку устроил! Шесть человек в фарш посекло, а он им еще из автомата добавил!
Узнать, что друг детства не только не погиб, но и устроил врагам пренеприятнейший сюрприз, было приятно, но червячок сомнений грыз меня изнутри:
— А второй, местный, который Зяму сторожил?
— С ним наглухо! Горло от уха до уха перехватили.
— Зяма?
— Нет его нигде. Наверное, сбежал…
— Так, давай мне ногу подлатаем, и пошли туда — на месте осмотреться надо, — я принялся расстегивать штаны.
— Да ладно тебе, передохни, Илья!
— Петя, очнись! — пришлось повысить голос. — Тебе нападение это странным не кажется? А вот мне кажется! То, что нас тут с гулькин хер, кто мог знать? Точнее, кто мог сопоставить, что вчерашние гости в «Хризантеме» и есть все наши наличные силы, а? Что мы Малино зачистили и сами тут разместились, кто мог знать? Это два. Расположение штаба срисовали уж очень легко — это три!
Верстаков потеребил губу:
— Ну а как Зяма мог сообщить все это, даже если он что-то и услышал?
— На месте и узнаем. Сантик где?
— На складе он.
— Знаешь, капитан, на твоем месте я бы сейчас отдал приказ нашим группам, что в Михнево, начать щипать все точки Рябого. Да хоть пару гранат через забор забросить — пусть не о новом нападении думают, а о том, как свою жопу прикрыть. Как тебе план?
— Дельный, — одобрительно мотнул головой Петр. — Готов? — и его рука легла на обмотанную синтетическим шнуром рукоять, торчащую из моей ноги.
— Да.
* * *Первым делом, конечно, мы поднялись на крышу. Точнее, поднялся один капитан, дабы не утруждать наши пораненные конечности — я еще мог самостоятельно хромать, а вот Федьку нам пришлось нести.
Тут опять начала сказываться наша малочисленность — вместо того чтобы обеспечить раненым здоровый крепкий сон, их усадили как часовых на площадке четвертого этажа, а одного из своих бойцов Верстаков отправил на запасную лестницу, приказав в темпе заминировать ее.
Пока Петя пропадал наверху, раздавая ЦУ, к нам спустился полковник.
— Ну герои! Ну молодцы! Какие твои соображения, Илья?
— Есть у меня две версии, и одна другой гаже. Вам какую?
— Мне, Василич, все равно. Начни с любой.
— Версия первая. Сиюминутная, так сказать… Пленнику нашему, я Зяму имею в виду, каким-то образом удалось сбежать. Причем сделал он это относительно недавно. Иначе бы на нас навалились все люди Рябого… Он поделился со своим боссом кое-какой информацией, которую мог случайно услышать. Да и направленность моих вопросов во время допроса вполне давала простор для размышлений. Рябой возбудился и послал своих самых смелых и умелых с нами разобраться.
— Хорошая версия. Непротиворечивая. Осталось только понять, как этому бандиту удалось ноги сделать.
— Так, сейчас Петю дождусь, и пойдем. На месте посмотрим, и хрен к носу прикинем. Он и Сантика со складов вызвать должен. Вторую версию готовы выслушать или одной обойдемся?
— Давай следующую!
— Вторая на текущий момент совершенно бездоказательна, так что считайте ее чистыми моими умствованиями…
— Валяй, не скромничай.
— Местные могли сдать.
— А им какой резон? Долю ты им, насколько я знаю, предложил приличную. Это, если не считать профита с будущих дел.
— Верно. Но меня смущает то, что Даур встречу на завтра перенес. Можно рассматривать это как попытку остаться в стороне?
— Можно. Но я бы, поверь старому дипломату, так глубоко в данном случае не копал.
— Верно, Илюха! — вступил в разговор до того внимательно слушавший наши рассуждения Говорун. — Я за день кое-какую дополнительную информацию подсобрал, и знаешь что? Похоже, Рябой в этих краях основательно всех достал, так что наше тут случайное, в общем-то, появление просто камушек с горы стронуло.
— Ты хочешь сказать, что его и без нас бы бить начали? Свежо предание, да верится с трудом…
— Резать и стрелять — это вряд ли, а пакостить — легко. Ты мне скажи лучше, сколько люди Лавочника продержались бы против пятерых ребятишек, подобных тем, с кем мы так славно полчаса назад месились, а? Мне так кажется, что не больше чем на день работы. А мы эту большую дубинку у Рябого из рук выбили. Так что не кати баллоны на местных — они просто пока не определились, как правильно под нас лечь.
* * *К зданию школы мы подъехали, когда на моих часах было семь минут второго. Мне, в ожидании когда капитан закончит свои дела, даже удалось подремать минут пятнадцать. Сам полковник настоял на этом. И даже плеснул каждому раненому по пятьдесят граммов коньяку. Помню, что, проваливаясь в чуткую полудрему, я еще подумал: «Эх, если сообщение с южанами наладим, то обязательно литров двадцать себе закажу!»
В вестибюле нас встретил Тушканчик.
— Ну, как вы там? — с неподдельным сочувствием спросил он, бросившись ко мне навстречу.
— Не плохо, но бывало и лучше!
— До свадьбы заживет? — тут Ванька, видимо надеясь, что мрак, царивший внутри школы, поможет скрыть его гримасы, явно перестарался. Издевка в его вопросе была слышна невооруженным ухом.
— До моей — не знаю, а вот до твоей — вряд ли. Я тут тебе пару симпатичных бредунш присмотрел. С тремя сиськами, как ты любишь!
Верстаков хмыкнул, очевидно, представив себе подобную радость, прапорщик Седов так и вообще заржал в голос.
— Ладно, посмеялись — и хватит. Рассказывай.
— Вы как в семь к себе на верхотуру залезли, так я вздремнуть прилег. Буквально на часок, а караулить Сантик и второй оставались. В радиорубке у нас вроде как караулка была. До восьми вечера Зяму караулил Володька, потом его сменил этот шкет. Он до того со мной в комнате сидел — все журнал с голыми девками рассматривал.
— А ты откуда знаешь, ты же спал вроде?
— Харе подкалывать! Сам же знаешь, что я чутко сплю. Да и проснулся я один раз — до ветра сходить.
— Так. Понятно. Во сколько Сантик на склады ушел?
— В семнадцать минут девятого, я время специально отметил.
— А с поста он когда сменился?
— Ровно в восемь. А паренька этого я в десять должен был сменить, мы на двухчасовой график как раз перешли.
Так за разговором мы поднялись на второй этаж. Картина разгрома, устроенного Муром противнику, впечатляла — трупы уже вынесли на улицу, но густой запах крови и сгоревшего тротила, казалось, пропитал воздух, и это несмотря на то, что стекол в окнах коридора не осталось вообще! Деревянные полы никто, естественно, отмывать не стал, и нам пришлось аккуратно переступать через уже начавшие подсыхать, в буквальном смысле, лужи крови.
