Александр Голодный - Подрывник будущего. «Русские бессмертны!»
Мастер хмуро молчит и обходится без комментариев. Понятно, ему теперь учить нового сапера.
Но в десять вечера понимаю, насколько ошибался в своих предположениях.
Сняв трубку зазвонившего телефона, Чиф представляется и меняется в лице. Вскочив, вытягивается, словно при виде высокого начальства:
– Да, мэм! Слушаюсь, мэм! Да, мэм!
Положив трубку, с потерянным видом поворачивается ко мне:
– Все, Мут, похоже, тебе не повезло. Тебя вызывает капитан Вильямс…
Замолкает и продолжает совершенно неожиданно:
– Парень, у тебя бабы вообще были?
В тоне нет ни малейшего намека на игривость. Насторожившись, честно отвечаю:
«Нет».
Он обреченно машет рукой:
– Тогда запомни: хочешь остаться в живых – не вздумай быстро кончить. Думай о минах, о Боге, о своем траханом Подполье… о чем угодно. Если ты не сдюжишь – она тебя изувечит или убьет. Это уже было с другими, только сапер ей понадобился в первый раз. Видать, ты ей глянулся, Мут, ничего не поделаешь. Давай, иди. Жилая зона, дом номер три, там не перепутаешь. И помни, что я тебе сказал.
Быстрым шагом я шел по дорожке, пытаясь осознать свалившуюся новость. Меня вызвала леди капитан, чтобы?.. И она за это убивает?..
На короткий стук в дверь раздалось повелительное:
– Кто?
И что, я могу ответить?
Снова стучу, уже тише. Она поняла, потому что звучит на русском:
– Входи.
Женщину в коротком домашнем халатике можно было бы назвать красивой. И даже обольстительной и желанной. Но все портило выражение лица и глаз. Злое, хищное, почти ненавидящее.
– Раздевайся.
Исполняю, поглядывая на лежащий на стуле шокер. Мне он здоровья точно не добавит. Поневоле задерживаюсь, оставшись в одних трусах. Нехорошо усмехнувшись, Вильямс сбрасывает халат, открывая красивое тело. Первый раз в жизни я так близко вижу почти обнаженную женщину. На ней лишь тонкие черные трусики. Видно, что военная – мускулатура развита качественно. А грудь маленькая, но красивая, с крупными темными сосками. Опять краснея, чувствую, как природа берет свое.
Она, маняще покачивая бедрами, подходит ближе:
– Я сказала «раздевайся».
Трусы падают на пол, стою, стесняясь поднять глаза. Твердые пальцы упираются в подбородок, поднимают голову:
– У тебя были женщины, животное?
«Нет».
Еще секунду она смотрит в глаза пронизывающим взором, а потом хватает меня за горло и швыряет на широкую кровать.
* * *Ассистент нашего врача – мужчина. Парень лет двадцати пяти, заметно недовольный тем, что его подняли ночью с постели. Но в работе обходится без комментариев, аккуратно обрабатывая мои изодранные до мяса живот и грудь.
Лежу истуканом, уставившись в потолок неподвижным взглядом. Еще бы не думать и не вспоминать… но это получается плохо. Вот ты и получил свою первую женщину, Артем.
Больно глотать, и синяки на горле от ее жестких пальцев: «Кончишь без разрешения – удавлю!.. Держи его твердым, животное!.. Да!.. Да!..»
Ссадины на опухших запястьях от стальных наручников. Она заковала руки, заставив продеть их в петли фигурной металлической спинки кровати. Сталь дужек немилосердно резала кисти при каждом рывке скачущей на моих бедрах Власты.
Исполосованные грудь и живот… Ей понравилось, это точно: «Давай, мразь! Давай!.. Сейчас!.. Ну!..» Похожий на вой стон, впившиеся в тело, раздирающие кожу ногти…
Обессиленно упав сверху, она, уже тише, простонала еще раз. Моих губ касалось ее пахнущее духами и слабым запахом пота плечо. Показалось, что утомленная женщина так и уснула, но потом Вильямс скользнула вбок. Провела рукой по своей груди, затем по моим кровоточащим царапинам. Поднесла испачканную ладонь к лицу и слизнула густую каплю крови.
В слабом свете ночника я отчетливо видел полные безумия и стремительно разгорающейся похоти глаза. Кривая хищная усмешка, скользящий по глубоким царапинам, заставляющий их гореть огнем ловкий язычок…
А потом ее опытной и умелой руке не понадобилось много времени, чтобы вернулось возбуждение и все началось сначала.
«Она меня изнасиловала».
Осознание факта принесло с собой грязь и чувство отвращения к самому себе. «Пользовалась, как хотела, возбуждая животные инстинкты и доставляя себе наслаждение».
Омерзительно ощущать себя беззащитной жертвой озабоченной садистки.
А что ты хотел? Чистой любви капитана наемников? Ты и есть животное, Артем. Для всех в этом проклятом мире лишь сообразительное животное. «Шустрая тварь».
Понравилось получать удовольствие? Себе можешь не врать: понравилось. Несмотря на боль, наслаждаться полыхающей страстью взрослой женщины, возбуждаться от ее красивого, без единого волоска, загорелого тела…
Но ты ей никто и ничто, Артем. Животное, не имеющее право даже на имя.
Такое же, как безропотные женщины в публичном доме для озабоченных вояк.
Насытившись, Вильямс расстегнула браслеты, сдернула их с изрезанных запястий и вытолкнула меня из постели на пол. Следом полетела испачканная простыня:
– Обмотайся. Не капай кровью.
Устало накинув халат, женщина взялась за трубку телефона. Ответ поступил лишь после пятого гудка:
– Ты так дежуришь? Еще раз повторится – будешь наказан.
Перебивает оправдания:
– Сейчас к тебе придет животное. Немой. Обработаешь.
Бросив трубку, капитан наемников поворачивается ко мне:
– Ты еще не оделся?
Преодолевая боль, кое-как натягиваю штаны и берцы.
Берусь за уже прилипшую к ранам простыню.
– Стой. Пойдешь так. Сейчас в санчасть. Потом во взвод. Понял?
«Да».
Критически осмотрев работу, парень подвел итог:
– Пока сойдет, но сегодня днем придешь еще раз. Если не повторить обработку, может загноиться. Наверняка загноится.
Глянув мне в глаза, он явно хотел что-то добавить, но передумал:
– М-да… Все, иди.
Простыня в кровавых пятнах осталась на стерильно чистом полу. Моя камуфлированная футболка у капитанши дома. Придется идти как есть, в полосах белого пластыря на голом торсе.
Почему-то территорию базы по ночам не патрулируют. Странно. Совсем не так, как в фильмах. Впрочем, это были фильмы моего мира.
Тихо открыв калитку, прохожу в дом. Кое-как умылся, но прохладная вода не помогла очистить заляпанную грязью душу. Мне стыдно глянуть в зеркало.
Сегодня спать на спине. Животные и должны спать на спине, Артем.
Лежу и смотрю в темный потолок, вспоминая свой мир. Странные ассоциации овладевают сознанием.
Там я работал на врагов своей страны, прикрывающихся правозащитной вывеской. Работал старательно и творчески, оправдывая труд деньгами. Здесь враги не нуждаются в вывесках и в деньгах для побежденных. Они выиграли войну, и теперь я снова на них работаю. За еду и право существовать с рабским ошейником на шее.
