Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
– С депутатом Козловым тебя судьба свела, – угрюмо бросил первый громила, приближаясь. – Знать надо таких людей. За борт сам прыгнешь или помочь?
Ответ Антона был коротким – мгновенный выпад пальцем в переносицу, толчок в плечо, и гигант шумно ухнул в воду между причалом и бортом катера. Его напарник не сразу осознал, что произошло, сунул было руку под мышку, и Антон ударил его сильнее – ладонью в ухо, отобрал пистолет и лишь после этого ударом в голову отправил за борт. Навел пистолет («глок-17», где они только умудряются доставать такие шикарные игрушки) на замерших с руками под отворотами пиджаков телохранителей «известного депутата Думы Козлового».
– Отзови своих щенков, господин депутат. Попадание одной такой маслины в брюхо не способствует пищеварению, а свидетелей тут много, которые подтвердят, что я всего лишь защищался.
– Разреши, Кеша, я его… – начал было зеленый от злости командир охраны, но депутат остановил его взмахом руки, оглядел Антона и стоявшую сзади с решительным видом Валерию, кисло улыбнулся.
– Ох и нажил ты себе неприятностей, гений дзюдо. – Голос у депутата был жиденький, тенорочком, но злой. – Ведь я тебя везде найду. – Он повернулся к своим телохранителям. – Поехали, мальчики.
Крупногабаритные «мальчики» засуетились, вытащили из воды своих собратьев, стали рассаживаться по машинам.
– Пистолет отдай, – хмуро сказал их вожак.
– Какой пистолет? – удивился Антон, роняя «глок» в воду.
– Ах ты б…! – выругался охранник. – Я ж тебя за это удавлю!
– Хозяин ждет, – качнул головой Антон, ощущая досаду, внутреннюю неуютность и опустошенность: его отпор телохранителям «крутого» депутата, действующим как откровенные бандиты, уже не казался единственно правильным вариантом поведения.
Кортеж укатил.
Пассажиры трамвая стали возвращаться на катер, капитан которого закрыл рот и дал сигнал к отправлению.
– Пойдем отсюда, – тихо, с грустью сказала Валерия, поглядывающая на спутника с убитым видом и в то же время с восхищением. – Это я во всем виновата. Не затеяли бы ссору, все было бы спокойно.
– Я виноват больше, – вздохнул Антон. – Обычно в таких случаях я сдерживаюсь, а тут нашло что-то… не переношу хамства. Да и купаться в грязной воде не очень хотелось.
– Мне тоже. Хотя с хамами я сталкиваюсь почти каждый день. На меня тоже что-то нашло, какое-то затмение. И не хочу ругаться, и не могу себе в этом отказать.
Они поднялись наверх, медленно двинулись вдоль набережной под мост, переживая неожиданный момент неловкости и единения, глядя на садившееся над Садовым кольцом солнце. Вечер был чудесный, тихий и нежаркий, и было жаль, что он так некрасиво начался. Антон украдкой посмотрел на часы, собираясь предложить спутнице посидеть где-нибудь в кафе, но оказалось, что их злоключения еще не кончились.
Дискомфорт, неуютное ощущение чужеродности он почувствовал давно, но отнес его к душевному состоянию после инцидента на катере. А когда рядом с ними с визгом затормозили два милицейских микроавтобуса и оттуда стали выскакивать плотные парни в камуфляже, с вязаными шапочками-чеченками на головах, вооруженные «калашниковыми» (десантный вариант), Антон понял, что дело принимает серьезный оборот.
Он мгновенно загородил Валерию спиной, выставил вперед руки, намереваясь мирно поговорить с представителями закона и все им объяснить, но ему не дали сказать ни слова. Первый же омоновец в маске с прорезями для глаз перепрыгнул бордюр тротуара, подскочил к нему и с криком: «Лечь, падла! Руки за голову!» – саданул прикладом автомата в живот. Второй же в этот момент рванул Громова к себе, нанося ему еще один удар в лицо, а третий попытался повалить на тротуар взвизгнувшую Валерию. И этот ее крик освободил Антона от благородных желаний разрешить конфликт мирным путем.
Ни первый, ни второй удары омоновцев цели, конечно, не достигли. Антон ослабил движением мышц живота удар прикладом, а от второго – в лицо – просто ушел и тут же нанес два ответных удара: локтем в горло первого противника и пальцами в глаза второго. После этого наступила очередь того, кто заламывал руку Валерии и валил ее на тротуар. Антон рубящим ударом ладони перебил бицепс парня, готового начать стрельбу, увидел расширенные, испуганно-ненавидящие глаза, но не пожалел: счет шел на доли секунды, а эти мастера «бычьей» атаки были настроены на жесткое и жестокое подавление сопротивления объекта любымспособом, вплоть до открытия огня на поражение.
Четвертого омоновца он не увидел, зато почувствовал спиной и сделал кувырок назад через голову, уже в полете находя противника и нанося ему слепящий удар ладонью по лицу в маске. Приземлился на пальцы ног, ввинтился в поворот, как бы обходя парня слева, и зацепил его коленом левой ноги, чтобы тут же отбить кисть руки, вцепившуюся в рукоять автомата, и мощно, на выдохе, ударом в голову перебросил тело противника через бордюр набережной.
Обычно инструкторы рукопашного боя спецподразделений обучают своих подопечных использовать все приемы, которые с наибольшей эффективностью выводят противника из строя. Если в спортивных школах запрещается наносить удары в висок, в горло, по ключицам и ребрам, по почкам и легким, по ушам, в пах, в спину между лопатками и так далее, то есть запрещается поражение жизненно важных точек во избежание травм, то в центрах спецподготовки на это делается основной упор. Противник должен быть выведен из строя как можно быстрее, а что будет с ним потом, никого особенно не волнует: выживет – хорошо, не выживет – на войне как на войне.
Этих парней учили действовать именно так, а виноват ли объект в чем-то или нет, их не заботило: приказ был – обезвредить опасного бандита любым способом, – а приказы положено выполнять и лишь потом задумываться о степени вины подозреваемого человека. Но и Антон хорошо знал особенности организации подобных мероприятий, нередко заканчивающихся гибелью ни в чем не повинных людей, поэтому ответил в той манере, которая была наиболее эффектна и эффективна и на какое-то время обеспечивала ему преимущество. Сдаться же «на милость» ОМОНа в данном случае означало быть зверски избитым или покалеченным, а главное, что Валерию тоже не пощадили бы, и Антон нырнул в «пустоту» боевого транса без колебаний и сомнений.
Омоновец, выворачивавший руку Валерии и уже собиравшийся ударить ее по лицу, вдруг взмыл в воздух и перелетел через парапет набережной вслед за своим напарником. Мордоворот в камуфляже, с трудом поднявшийся после удара по горлу, нарвался на еще один жестокий удар снизу вверх в промежность, а двое верзил, подбегавших с двух сторон к Антону, попали в «петлю турникета», столкнулись друг с другом, и были последовательно добиты ударами ребром ладони по затылку, вылетая из «кучи-малы» боя с тротуара на проезжую часть. Таким образом из десяти омоновцев, десантировавшихся из машин для захвата «опасного преступника», семеро были повержены и не могли продолжить бой уже в течение первой минуты операции, оставшиеся же трое, хотя и соображали туго, все-таки поняли, что происходит нечто не предусмотренное планом, и попытались изменить ход событий. Двое из них набросились на Антона, пустив в дело ножи, а двое зашли ему в тыл, снова угрожая захватить Валерию. Вмешался в схватку и командир группы ОМОНа, сообразивший вызвать подмогу и доставший пистолет.
