Дмитрий Силлов - Закон свободы
Но не когда дерешься с самим собой!
Прошло меньше минуты прежде, чем псевдо‑Снайпер понял – номер не прошел. Тупым напором самого себя не нокаутировать. К тому же его удары стали немного медленнее – мой противник начал уставать.
И тогда он выдернул из ножен свой нож…
Клинок тускло блеснул лазурью в неярком свете потолочных ламп. «Бритва»? Если это она, то мне точно кирдык. Клинок, с равным успехом рассекающий любую преграду на своем пути, не остановить даже самым навороченным бронекостюмом.
Правда, в следующую секунду я понял – нет, не «Бритва». По ходу, где‑то пролюбил мой противник свой навороченный супернож. Хотя тот, что был у него, весьма смахивал на «Бритву» формой клинка. Не иначе, «Медведь» это. Очень неплохой нож от одной американской фирмы, славящейся поразительным качеством своей продукции.
А еще через секунду этот «Медведь» чуть не вспорол мне артерию, прошелестев в миллиметре от моей шеи. Конечно, бронекостюм – это замечательно, но высокого стального воротника, какой ставят на экзоскелеты, у него нет. А кевларовую тканевую прослойку, удерживающую на голове тактический шлем, штатовский «мишка» вполне способен пробить.
Уклонившись от прямого удара, я со всей дури двинул слегка провалившегося вперед противника коленом в промежность. Понятное дело, когда стальной наколенник долбит в бронераковину, защищающую колокола бойца, получается лишь внушительный лязг без какого‑либо значительного ущерба.
Но у любого прямоходящего существа присутствует рефлекс беречь гениталии любой ценой. Даже когда им ничего не угрожает, по‑любому стрёмно – как бы чего не вышло. Поэтому моя копия все равно слегка согнулась от удара… и тут же огребла стальным налокотником по затылку.
Псевдо‑Снайпер упал на руки, но не вырубился, а шустро ушел в перекат, поэтому мой добивающий удар пришелся по воздуху. Ай да я! В смысле, хорошо двигается моя копия для отоваренного по кумполу ударом локтя с вложением всего веса.
Впрочем, восхищение противником не помешало мне выдернуть из ножен свой «Сталкер» – побитый, потертый, точеный‑переточеный, по виду не чета красавцу‑«Медведю». Но, как говорится, что есть, тем и воюем. И я воодушевленно принялся воевать с резво вскочившим на ноги самим собой.
Вообще обоюдный ножевой бой штука хитрая. Тут желательно и лезвие не угробить ударами клинка о клинок противника, которые так эффектно смотрятся в кино, а в реальной жизни только гробят оружие, и при этом самому не получить глубокий порез конечности или – и того хуже – тычок в сердце или подреберье. В любом случае человек, получивший обширное ножевое ранение, в девяти случаях из десяти довольно быстро истекает кровью, слабеет, и примерно через минуту превращается в полутруп, готовый того и гляди хлопнуть ластами от острой кровопотери. Поэтому если ты видишь, что враг качественно поймал собою твой клинок, достаточно просто на минутку‑другую связать его боем. Сам дойдет до нужной кондиции, даже добивать не придется.
Поэтому мы рубились яростно, стараясь максимально быстро нанести тот самый фатальный порез. Но сложно это, безумно сложно, когда ты совершенно точно знаешь, какая атака последует за той, которая была только что. Все равно, что стальную балку ножом кромсать: скрежет стоит адский, а толку – ноль.
Наши клинки то и дело задевали об предплечья с броневставками, рассекали воздух при тщетных попытках добраться до горла противника, протыкали пустоту там, где за долю секунды до этого было подреберье врага, в которое, если хорошо извернуться, вполне можно всунуть нож прямо под грудную бронепластину… Но до мяса еще ни один из ножей не добрался.
Наконец моему противнику это все надоело и он решился на рискованный шаг. Резанул, в который раз распорол воздух ножом – и неожиданно бросился вперед, прямо бронированной грудью на нож, уверенный, что надежный костюм сомнет мою руку, сжимающую «Сталкер», а он тем временем перережет мне горло. Положение кисти псевдо‑Снайпера, обхватившей рукоять «Медведя», не оставляло сомнений – мой противник решил, навалившись на меня всем весом, тупо перерезать мне горло.
И у него получилось!
Почти…
Видя, что на меня прет туша, которую мощная броня утяжелила килограмм на двадцать по сравнению со мной, я сделал шаг назад… и спиной уперся в стеллаж, сваренный из металлического профиля.
Твою ж душу… И отступить некуда, здоровый тот стеллаж больно… А на меня летит моя копия с знакомо закушенной, окровавленной нижней губой и пристальным, немигающим взглядом, сверлящим одну‑единственную точку под моим подбородком, в которую также направлено и острие «Медведя»…
Я точно знал, что будет через долю секунды. Удар «восклицательный знак»! Воткнуть, а после резко рвануть нож в сторону, рассекая всё, что встретится на пути лезвия! При этом ладонь второй руки моего противника лежала на навершии рукояти. То есть, в удар будет вложено всё – сила инерции разгона тела, немалый вес псевдо‑Снайпера, запакованного в тяжелую броню, одновременный разгиб рук…
Невозможно человеку на коротком расстоянии уйти от такого удара… В смысле, обычному человеку, пусть даже замечательному бойцу. Но не сталкеру, который каждый день, каждую ночь даже во сне, каждую минуту ждет вот такого смертельного удара. И довольно часто дожидается – неожиданного, быстрого, смертоносного…
Но при этом все‑таки остается в живых.
Псевдо‑Снайпер, как и я, очнулся в Зоне. И все это время фактически жил в Зоне. Но в то же время не был ее частью – вернее, частью многих Зон, через которые мне довелось пройти. Да, он, возможно, каждый день тренировался на базе Кречетова в супероборудованном спортзале. Но его лицо не оплетали щупальцы ктулху, в него не били кио танталовыми штыками, на его руки не брызгала едкая слизь из обрубков щупалец сентипидов, и шустрые вормы не пытались проткнуть его своими копьями.
В общем, не было у моей копии моих рефлексов – большей частью неосознанных, когда ты сам не знаешь, как поступить, но твой организм, выживший в горниле четырех Зон, знает это лучше тебя…
Я сам не понял, как так получилось. Не нормально это для нормального человека, видящего, что его собираются зарезать. Но за долю секунды до того, как острие ножа вонзилось мне в горло, я резко присел, чуть на колени не бухнулся. И когда «Медведь» воткнулся не в мое горло, а в зеленый ящик, стоящий на стеллаже позади меня, я резко распрямил ноги, ударив «Сталкером» вверх и под углом…
Если честно, в глубине души не хотел я убивать свою копию. Может, сильно порезать, чтоб одумался, пока будет перевязываться. Но мой организм, выживший в сожженном ядерной войной мире Кремля, в возродившемся после нее Центральном мире Розы миров и в Зоне американского Хармонта, здесь, в чернобыльской Зоне, отработал так, как его научила жизнь.
