Fallout: Дорогой из желтого кирпича (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Но, наверное, хуже всего - это случайные встречи с людьми. Все потому, что люди непредсказуемы. Они могут улыбаться тебе в лицо, а в уме уже поделить между собой добычу, которую можно с тебя взять. Они могут бить в спину.

Когда ты встречаешь тварь, ты знаешь, чего можно от нее ожидать. Когда у тебя на пути встает человек, все не так. Поэтому я старался изо всех сил избегать таких встреч, внимательно осматривая окрестности и стараясь идти по тем местам, где человека легко заметить и свернуть в сторону. Но это получается не всегда.

Судьба не спрашивает разрешения перед тем, как свести тебя с кем-то. Судьба вообще не спрашивает разрешения на что-то, и об этом надо помнить. Потому что иногда она рушит воздушные замки, которые ты уже успел построить в своей голове, как ядерные бомбы разрушили довоенный мир. И все хорошее, все, на что ты мог опереться в своей жизни, превращается в труху.

Они появились внезапно. Пришли на дым костерка, который я развел под обрушившейся крышей старого дайнера. Я бы никогда так не поступил бы, потому что знал, что жечь костер опрометчиво, но за десять дней мне крайне осточертело жевать вяленое мясо и сушеные овощи. Да и с водой была самая настоящая беда, почти вся, что мне попадалась, была радиоактивной.

Я не рисковал, никакой антирадин не спасет тебя от раковой опухоли желудка, которая начнется из-за попавшей в него горячей частицы. Но пить от такой диеты хотелось постоянно.

А этот дайнер оказался самым настоящим подарком судьбы: за ним протекал небольшой ручеек с пусть и мутной, но не очень радиоактивной водой. А в задней комнате нашлись спальные мешки и запас дров. Кто-то явно ночевал здесь, причем нередко, но, когда я пришел туда, хозяев на месте не оказалось.

Вдалеке были видны каменные громады небоскребов Чикаго. Я не собирался лезть туда, хотел обойти город по широкой дуге и двинуться дальше. Но после десятидневного перехода мне требовался отдых. Иначе я никогда не остановился бы на чужой стоянке.

В придачу к этому мне попался большой и жирный кротокрыс, которого я снял метким выстрелом из своего автомата. Бедняга хотел похлебать мутной водицы из ручья, но ему не повезло. Этот кротокрыс должен был стать прекрасным ужином, так что я спустил кровь, выпотрошил мелкую тварь и потащил ее с собой до места привала.

На самом деле именно это меня и успокоило: раз в окрестностях водилась мелкая живность, значит, никто ее не зачищал. Что давало повод предположить, что стоянкой не пользовались давно. Но я ошибся, и эта ошибка грозила стать для меня фатальной.

Их было пятеро, когда они вышли из темноты ночной Пустоши к моему одинокому костру. Трое были одеты в кожаную броню, еще двое - в металлическую, но не то шипастое недоразумение, грубо сформированное из кое-как обработанных металлических пластин, которое носили все подряд. У этих броня была искусно сделана, и явно была плодом труда не мастера-одиночки, а чего-то вроде завода.

В том, что это не залетные рейдеры, я убедился сразу, как только увидел на их доспехах эмблемы. Она чем-то неуловимо отличалась от эмблем того Братства, которое я видел в Калифорнии. Присмотревшись внимательно, я понял, что она попросту отзеркалена. Да и цвет был немного другой, скорее синий, чем серо-голубой.

- Подходите к костру, присаживайтесь, - предложил я, не собираясь провоцировать конфликт. - Кротокрыс большой и жирный, его хватит и на шестерых.

- Кто ты такой? - спросил один из них - высокий чернокожий парень, один из обладателей металлической брони.

- Просто путник, - ответил я. - Я ни от кого не убегаю, и не пытаюсь спрятаться. Я просто иду.

В этом была ровно половина вранья. Я убегал и прятался, но признаваться в этом первым же встречным не собирался. Еще чего. Чем меньше они знают, тем меньше шансов на то, что они попытаются меня убить.

- Ты остановился на нашем месте, - продолжил говорить тот самый здоровяк, чем-то неуловимо напоминавший мне Каноля, моего лучшего друга.

Только вот не было в нем той добродушности, которая была у Каноля. Наоборот, выглядел он совсем не добрым. И ничего хорошего встреча с ними не предвещала. Да, он один из Братства Стали, но местное Братство, скорее всего, совсем не то, что в Калифорнии. у них ведь даже эмблема другая, а уже это о многом говорит.

- И что, ты выгонишь путника на улицу ночью? - спросил я. - Я думаю, здесь места хватит на всех. Тем более я приглашаю вас к своему же столу. Да, я взял немного дров, что тут хранились, чтобы собрать костер, но я предлагаю поделиться кротокрысом. Сейчас я его дожарю, и мы спокойно поедим все вместе. А потом переночуем, я подежурю вместе с вами, чтобы ничего страшного не случилось. С утра разойдемся, я отправлюсь своим путем, а вы - своим.

- А если ты шпион? - спросил другой, худощавый парень в кожаной броне и с очками на носу. - Откуда нам знать, вдруг эта еда отравлена?

- Ну я же буду вместе с вами есть, - ответил я. - Я ведь не могу отравить кротокрыса так, чтобы все, кроме меня, отравились и умерли, а я сам остался целым и невредимым. Ты какую-то глупость говоришь.

- Все равно ты можешь быть шпионом, - продолжил очкарик. - Вдруг в твою вахту на нас нападут.

- Мы должны досмотреть твои вещи, - снова заговорил негр. - Если ты шпион, то у тебя наверняка есть рация или еще что-то подобное.

- Я не дам досматривать свои вещи, - я встал и тут же оказался под прицелом четырех стволов.

У двоих из них были уже знакомые мне китайские автоматы, у еще двоих - штурмовые винтовки R 91, образцы, которыми была вооружена национальная гвардия, а когда-то и армия. Негр оружие в руки брать не стал, но у него на груди висела снайперская винтовка. Видимо, он был в группе не только за главного, но и за снайпера.

Почему они не вооружены лучеметами, и почему среди них нет ни одного человека в знаменитой силовой броне? Неужели местное Братство настолько бедствует, что вынуждены вооружаться тем же оружием, что и рейдеры?

Мой автомат стоял прислоненный к стене, там же, где и рюкзак. При мне по-прежнему было два пистолета, но я не был уверен, что их пули пробьют металлическую броню, а даже если и пробьют, то нанесут фатальный урон. К тому же, как ни крути, но братьев было пятеро, а я один, и они уже держали меня под прицелом.

- У тебя интересная броня, - проговорил негр, внимательно уставившись на меня. - Такой я еще не видел. Откуда она?

- С Западного Побережья, - ответил я. - Там такой много, в них ходят люди, которые называют себя рейнджерами НКР.

- Рейнджеры НКР? - заинтересовался здоровяк. - То есть, ты хочешь сказать, что ты один из них? И много вас здесь?

- Нет, - покачал я головой. - Я всего лишь путник. А броня досталась мне трофеем.

- Снимай, - проговорил здоровяк. - Наши писцы должны изучить эту броню. Лучше она будет у нас, чем у всякого отребья с Пустоши.

- Вот как? - спросил я. - По-моему это самый обычный грабеж. И что говорит ваш кодекс по этому поводу?

- Кодекс говорит, что технологии должны быть у нас, - спокойно проговорил негр. - Так что снимай, и не болтай лишнего.

- Снимешь ее с моего трупа, - ответил я и одновременно пнул ногой угли костра.

Оставалось только надеяться, что ботинок не расплавится, а одежда не загорится. Угли полетели в сторону братьев, словно миллионы новых звезд, а я уже бросил свое тело вперед, прямо через костер, одновременно отработанным движением доставая из кобуры пистолет.

Мне повезло: братья не успели выстрелить, потому что уклонялись от летевших во все стороны углей. А потом было поздно, потому что их от меня загородил их предводитель.

Я схватил его, обнял, прижав к себе левой рукой, а потом приставил пистолет, зажатый в правой к его виску и утопил спуск. Выстрел грохнул, в правом ухе у меня зазвенело, но я уже перевел ствол пистолета на следующего из братьев и снова нажал на спуск, но на этот раз дважды.

Очкарик, так и не успевший поднять оружие, получил две пули в грудь и упал на пол заброшенного дайнера. Я перевел ствол на третьего, длинноволосого парня в металлической броне, и снова спустил курок. Пуля отрикошетила в сторону от его брони, и тогда я поднял пистолет выше, прицелился ему в голову и выстрелил. Во лбу парня появилось аккуратное отверстие, а мозги его вышибло на стену, разукрасив ее в красный цвет, казавшийся в свете костра багровым.