Злодейский путь!.. Том 5 и Том 6 (СИ) - Моргот Эл
Муан обхватил его и притянул к себе, прижимая к груди.
«Я люблю тебя. Я хочу всегда быть с тобой. Я люблю тебя».
«П-правда?»
«Правда! Не нужно защищаться от меня!» — только ответив, Муан осознал, что говорит с ним мысленно.
Он потрясенно замер, не решаясь поверить в происходящее, а затем отстранился и уставился на Шена. Тот восторженно округлил глаза.
«Я слышу твой голос? Наша связь стала сильнее?»
Мысли запутались в голове Муана, он взирал на Шена, не в силах не то, что сказать, подумать что-то внятно.
— Кхм, — в этот момент кашлянули в стороне. — Раз уж старейшина пика Черного лотоса очнулся, я хотел бы объявить результаты испытания… Пока вы вконец не забыли, где находитесь…
Шен вздрогнул и перевел на старейшину Лунг Рита испуганный взгляд. В первое мгновение он смутился, но затем все мысли вытеснило осознание того, что он не смог пройти испытание. Если сейчас Лунг Рит объявит, что пик Черного лотоса получает минус десять баллов, он уже не сможет выиграть турнир. Что тогда будет?!
Муан почувствовал, как Шен напрягся, и поспешно напомнил:
— Старейшина Лунг, я говорил, можете списать баллы у пика Славы. Это было мое решение — отправиться в сон старейшины Шена. Я отдаю ему свою победу.
Признаться, Муан все же ожидал, что Шен начнет отнекиваться и честолюбиво не примет такую победу, но тот с благодарностью посмотрел на него.
Муан все еще держал его в кольце своих рук, пусть и несколько ослабил хватку. Шен осмотрелся и понял, что свидетелем всего произошедшего стал не только старейшина пика Духовного щита, но и несколько его учеников и Ри Ан. Только вот Ала нигде не было видно.
Глава 121. Тепла или боли?
Ни одна слезинка не сорвалась с его ресниц, Ал не чувствовал боли, но — дикую растерянность, непонимание, полное смятение. Он не слышал голос, что-то нашептывающий ему, в его голове было пусто.
А затем на него обрушилось одно сокрушающее по своей мощи осознание: Шен не принадлежит ему.
Что бы он ни делал, как бы ни пытался, для Шена это не будет иметь никакого значения. Потому что его глаза смотрят не на Ала. И даже… и даже если их выколоть, то…
Сухая ветка треснула за его спиной. Ал не обернулся, зная, что лишь один человек способен найти его в этом месте посреди непроходимой чащи у подножья пика Таящегося ветра.
— Зачем ты явилась?
Аннис подошла и встала, прислонившись спиной к его спине.
— Ты пронесся мимо за долю секунды, но я все равно успела заметить, как ты расстроен. Что случилось?
Ал фыркнул. «Что случилось!» Можно подумать, ему так легко открыть рот и рассказать ей, что случилось!
— Ты расстроился из-за учителя? — предположила девушка.
Она всегда била точно в цель, словно видела его насквозь! Ал слегка повел плечами, но ничего не ответил.
Они долго стояли так посреди заснеженного леса, больше ничего не говоря.
Наконец, Ала посетила интересная мысль, и он решился задать вопрос:
— Слушай, раньше мне казалось, что ты влюблена в учителя или что-то типа того. Почему же в последнее время ты так спокойна? Как тебе это удается?
Аннис тихонько рассмеялась, и это заставило Ала напряженно сжать кулаки. Но затем она заговорила, и он понял, что она смеется не над ним:
— Можно сказать, что я сдалась.
— Сдалась? — переспросил Ал. — Значит, ты его никогда и не любила!
— Нет, ты не прав, — спокойно возразила Аннис, вовсе не задетая его словами. — Я по-своему его любила и сейчас люблю. Просто… Как бы объяснить… Я не думаю, что подхожу ему. Потому что, если подумать… Мне не нужен Шен — как человек. Мне нравится Шен — как образ. Мне нравилось представлять, какой бы мы были красивой парой и как все вокруг завидовали, но мне страшно представить, какая у нас могла бы быть семейная жизнь. Я бы хотела взять от него очень много, но что я хочу ему дать? Что я могу ему дать? Думаю, это никогда и не было той любовью, что возникает между мужчиной и женщиной. Это было восхищение, он восхищает меня, в моих глазах он прекрасен, но я больше хочу быть как он, чем быть с ним.
— Ты никогда его не любила! — сделал вывод Ал.
— А разве ты — другой?! — разозлилась Аннис.
Она обернулась и толкнула его в плечо.
— Разве ты не одержим учителем? Разве ты думаешь не о том, как хочешь заполучить все его внимание? Как жаждешь заполнить его глаза одним собой?! Если моя любовь — восхищение, то твоя — одержимость!
— Это нормально, когда ты любишь!!
— Разве?! Разве это нормально? Как часто ты думаешь о том, что сделать для учителя, чтобы ему жилось лучше? Как часто ты думаешь о том, как заставить его улыбаться? Или все твои мысли исключительно о том, как заполучить его? Заставить думать только о тебе, видеть только тебя! Это не любовь — это желание обладать! Так желают новые игрушки — а потом ломают их и выкидывают!
— Да что ты знаешь, маленькая тепличная девочка! Начиталась своих умных трактатов о любви и философии и думаешь, что у тебя есть какой-то опыт?! — взорвался Ал. — Чего ты хочешь?! Чтобы я убрался с дороги и освободил тебе место?
Аннис чуть не взорвалась от гнева, услышав эти слова.
— Я просто хочу, чтобы ты очнулся наконец! Твоя одержимость причиняет боль не только тебе! Но и всем вокруг тебя!! — громко закричала она.
Ее крик запутался в кронах деревьев и вспугнул мелких пташек. Эхо разнесло его по округе, а затем над лесом застыла звенящая тишина.
— Вокруг меня? — спустя время спокойным тоном переспросил Ал. — Нету никого «вокруг меня». Единственный человек, который решился приблизиться ко мне, — это учитель. Он единственный, кто проявил ко мне доброту. И моя жизнь принадлежит только ему.
— Лучше бы твоя жизнь принадлежала тебе, — сжав кулаки, процедила Аннис.
— Моя жизнь не имеет смысла, если в ней нет учителя.
— Ты такой же человек, как и он. Я хотя бы осознаю, что мне необходимо сначала стать личностью, прежде чем взваливать свои чувства и ожидания на другого человека! Ты же — глупый ребенок, ничего более!
Последняя фраза так взбесила Ала, что его лицо перекосило, на лбу вздулись вены и он почти было поднял руку, чтобы замахнуться. Но все же сдержался, глубоко вдохнул и выдохнул.
— Да пошла ты! Кому какое дело до твоей «личности»!
И, не желая больше слушать, и уж тем более проигрывать в словесной баталии, Ал развернулся и быстро пошел прочь.
Аннис осталась на поляне, долго глядя ему вслед, даже тогда, когда его силуэт давно скрылся среди деревьев. А затем она подняла глаза к небу и что есть мочи завопила.
Муан сказал ему уходить первым, а сам задержался по каким-то «делам». Какие дела могли быть у мечника на пике Духовного щита, Шен не знал, да и не задумывался об этом вовсе. Он вообще ни о чем не думал, внутри черепной коробки была звенящая пустота. Он долетел до своего пика, прошелся по площади и, усевшись на лавочку, уставился на горы.
«Горы, горы, горы», — какое-то время думал он, глядя на них не моргая.
«Почему я поцеловал Муана?»
Все, плотина была прорвана — Шена накрыло волной эмоций и мыслей.
Все смешалось воедино: страх, тепло, отчаяние, недоверие, страх, надежда, страх, биение сердца, страх, страх.
«Я люблю тебя. Я хочу всегда быть с тобой. Я люблю тебя».
Ему ведь не послышалось?
Что Муан имел в виду под «я люблю тебя»?
Что Муан вкладывает в слово «люблю»?
«Почему… я поцеловал Муана?»
«Было ли это жестом отчаяния… или чего-то другого?»
«Чего я хотел: тепла или… боли?»
Почему мысли не могут просто остановиться? Это так изматывает.
«Я люблю тебя».
«Я могу в это поверить?»
Это обещание.
Это не обещание, это просто выражение чувств.
Нет, это обещание.
Слова — это ответственность. Любовь — это самое сильное слово из всех.
«Почему я не счастлив?»
Зачем я вообще столько думаю…
«Почему я не счастлив?»
