Юрий Корчевский - «Волкодав» из будущего
– Товарищ полковник, немцы наверняка успеют эвакуироваться до подхода наших частей, а документы по агентуре – вывезти или уничтожить.
– Всяко может быть – ты же вот сумел захватить документы здесь, в Константинуве. А их немцы аж с Украины везли. Командование тебя посылает не тыл охранять – для этого другие отделы СМЕРШа есть. Твое дело – Сулевейк! Обойди их с тыла, наблюдай, разнюхивай, копай, укради – делай что хочешь, но отыщи документы! Или захвати в плен кого-нибудь из офицеров школы, кто может располагать важной информацией либо указать, где документы. Удачи!
Вышел я от Сучкова, ошарашенный необычным заданием. Поручений такой сложности мне еще не давали, и я вообще не был уверен, что мне удастся что-то сделать. Хотя Абвер уже не существует и его подразделения переданы в СД, гестапо или фронтовую разведку, сами структуры не изменились по составу. В них – те же опытные и знающие офицеры, воспитанные и выученные еще Канарисом, а затем – и полковником Ханзеном, преемником адмирала. На их месте только полоумный будет спокойно дожидаться прихода наших войск. Все документы, за исключением текущих, небось уже давно в рейхе. И большая часть офицеров тоже там. Потому шансов у группы почти никаких.
Я понимал Сучкова – он получил приказ сверху и передал его мне для исполнения, наверняка в душе понимая, что выполнить его, скорее всего, невозможно. Ладно. Глаза страшатся – руки делают. Есть такая поговорка.
Я собрал лейтенантов и довел до их сведения приказ. У офицеров загорелись глаза – они почувствовали серьезное дело. Только по молодости не поняли еще всех его нюансов, возможных осложнений, которые могут сделать приказ невыполнимым. Пусть верят в успех операции. Без этого ее лучше не начинать.
Я уж это местечко и на карте искал, только не нашел почему-то.
Поручив лейтенантам получить сухой паек на продскладе, сам отправился во взвод охраны. Командовал им давно знакомый мне старшина – седоусый украинец Василий Зыбко.
– От, капитан, побачь: як все гарно – тебя нема, а как что тоби треба, так зараз ко мне – Василь, подсоби! Нет чтобы зайти вечерочком горилки выпить! – ворчал старшина.
– Некогда все, дела. Вот после победы сядем – неделю пить будем!
– Не, стильки днив никто не сдюжит.
– Бойцов своих давай – Сучков велел.
– Усе говорят – «дай, дай»! Нет, чтобы сказать – «на, возьми»! Звонил мне уже твой командир. Сам выбирать будешь, или на меня положишься?
– Ты своих людей лучше меня знаешь – предлагай!
– У мэнэ вси ни поганы, – с гордостью сказал старшина, – вси гарни хлопчики. Возьми якута Обирова – из охотников он. Ему бы в снайперы – стреляет как бог, да тилькы попал сюды, во взвод.
– Беру. А второй?
– Мамедов, из Дагестана. С ножом управляется, як повар на кухне. Горяч немного, а так парень хороший, уважительный.
– Беру обоих. Время на сборы – десять минут.
Лейтенанты уже складывали в полуторку сухпаек на шесть человек. Через несколько минут и бойцы из взвода охраны подошли.
– Ну что, все в сборе? Никто не болен? Оружие в порядке? Тогда в машину.
Я забрался в кабину.
– Трогай!
Ехать от нас до Варшавы было долго. Город пока был под немцами, но с трех сторон его уже окружали советские войска. Наши копили силы для штурма – уж больно немцы укрепили оборону, понастроили дотов, наставили минных полей. Это в Германии Гитлер объявил о мобилизации мужчин в фольксштурм в возрасте от 16 до 60 лет, а на Восточном фронте многие немецкие солдаты были еще первых призывов – мужчины в самом расцвете сил.
Конечно, подними поляки восстание в своей столице попозже, они сильно бы помогли нам. И сами потерь бы понесли меньше, и город удалось бы сохранить. Но им самим хотелось город освободить, утереть нос русским. А в итоге еще до второго октября немцы полностью восстановили контроль над городом, и поляки сдались. Гестапо и военно-полевая полиция проводили аресты и расстрелы.
Дороги, по которым мы ехали, были не так разбиты бомбежками и военной техникой, как в России, но войска шли почти непрерывным потоком, замедляя наше движение.
До предместьев Варшавы мы добрались только к вечеру. В бинокль были видны городские постройки. Я начал спрашивать на улицах встречных поляков, где местечко Сулевейк. Они указали сразу – ехать на север километров десять, а там уточнить. Ну и на том спасибо.
Мы снова тронулись в путь. Нашли деревеньку, а там уже три дня как 1822-й самоходно-артиллерийский полк 1-го механизированного корпуса стоит, и ни о каких немецких штабах они слыхом не слыхивали. Вот незадача! Неужели немцы все-таки сбежали – в чем я и не сомневался – и архивы свои увезли?
Я стал расспрашивать местных жителей. Оказалось, что недалеко от их деревушки была запретная зона. В том месте располагался замок не замок – имение старого польского князя. Место нехорошее, поскольку охрана там была свирепая, местных никого и близко не подпускали. Что там происходило, никто не знает. Но очень похоже, что штаб Вали-II именно там и был.
– Езжайте, панове, по этой дороге и сами увидите, мимо не проедете.
И хотя уже близился вечер, я решил ехать к этому имению.
Километров через пять слева показались мощные каменные стены старинной постройки. Рядом с дорогой, с обеих сторон, зияли пулеметными глазницами два пустых дота. Ворота были раскрыты нараспашку.
Мы въехали во двор. Посередине стоял трехэтажный большой особняк с башенками. Стены, окружавшие усадьбу, были толстыми, и в них, судя по окнам, располагались помещения и открытые галереи.
– Вот что, бойцы. Сегодня уже поздно. Ворота – запереть. Найдите комнату побольше и осмотрите ее, чтобы двери были покрепче, с запорами. Все ночуем там, а утром начнем имение досматривать. Огня не разводить, ужинаем сухим пайком.
Подходящая комната нашлась на третьем этаже дома. Даже не комната – целый зал. Двери дубовые, прочные, с запором. Из окон открывался неплохой обзор поверх стены. Тут мы и расположились на ночевку. Поев американской консервированной колбасы с галетами, забаррикадировали дверь изнутри шкафом и – спать. Конечно, по уставу караульной службы я должен был выставить часового, меняя его каждые четыре часа. Но я решил дать возможность всем выспаться: нас было мало, за долгую дорогу все устали, а завтра предстояло начать кропотливый поиск документов.
Утром мы проснулись от грохота. Все вскочили и бросились к окнам. Сорвав ворота с петель, во двор въезжали самоходки СУ-85.
Бойцы отодвинули шкаф, загораживающий дверь, я обулся и, выбежав во двор, встал перед самоходками. Передняя машина остановилась, и сверху показался танкист. Сложив ладони рупором, он крикнул:
– Чего мешаешь? Отойди в сторону!
Я знаком попросил его спуститься с машины. Из-за рева дизелей разговаривать было решительно невозможно.
Танкист лихо спрыгнул, подошел.
– Капитан Савельев, – козырнул он, – имею приказ нашего комдива расквартироваться здесь с техникой.
– Капитан Колесников, СМЕРШ. – Я предъявил танкисту удостоверение и продолжил: – Имею приказ: неделю никого сюда не пускать. – Поскольку капитан-танкист собирался оспорить мое заявление, я сразу добавил: – Приказ из Москвы, от Абакумова.
Танкист сразу переменился в лице, взобрался на самоходку. Машина развернулась на месте и, скрежеща гусеницами по брусчатке, выехала за ворота. За ней ушли и все остальные, оставив после себя густой запах солярки и вывороченные кое-где булыжники.
Уф, пронесло. Танкисты, вернее – артиллеристы-самоходчики не дали бы толком осмотреть здание. Если немцы собирались в спешке, они могли забрать с собой самое ценное, а остальное спрятать.
Я вернулся в комнату, а бойцы уже и стол к завтраку накрыли – открыли банки с тушенкой, порезали хлеб.
– Эх, горячего чайку бы еще, – вздохнул якут Обиров. Каждый про себя подумал о том же.
После завтрака я уточнил стоящую перед группой задачу и распределил людей.
– Ваша задача – тщательно обыскать все жилые и хозяйственные помещения в особняке и стене. Собирать все интересное: бумаги, копировальную бумагу, фотопленки. Все, что с вашей точки зрения достойно внимания, несите сюда. Первый этаж я буду досматривать сам, второй и третий этажи – за лейтенантами Шабуниным и Еремеевым, бойцы Обиров и Мамедов обходят помещения в стене. Разойдись!
Мы приступили к осмотру помещений имения. Периодически лейтенанты и бойцы подбегали ко мне, приносили разную мелочь: обрывки бумаги с машинописным текстом на немецком языке, многократно использованную копирку. Пока – ничего существенного, и я даже начал сомневаться – а здесь ли располагался Абверштеле Вали-II?
И вдруг – первая удача! Еремеев принес два листа бумаги, вытащив их из камина. Немцы жгли документы, да, видно, в спешке бросили эти листки в уже потухший камин.
