Александр Машонин - Зодиакальный свет
– Правда? Ну, раз ты так говоришь… – она решительно протянула руку. – Полный… Алекс? Я держу его!! Ох…
Попытавшись поднять цилиндр термоса, Падме не рассчитала вес, и ей пришлось подхватить его под донышко второй рукой. Из глаз её вдруг покатились слёзы, они бежали по щекам и исчезали, словно испаряясь на полпути.
– Падме, ну, ты чего? – растерялся я. – Всё ведь получилось.
– Это от радости, – Падме попыталась смахнуть мизинцем несуществующие капельки. И опять в выражении её глаз, в движении руки мне почудилось что-то смутно знакомое.
– Надо рассказать нашим, – сказал я.
– Рассказать? – улыбнулась она. – Нет, у меня есть мысль гораздо лучше.
В рубку я вошёл вразвалочку, старательно делая вид, что только проснулся. Осока и Рийо, вытащив складной столик и закрепив на нём планшет, обсуждали цены на компьютерные чипы.
– Привет, девчонки, – сказал я. – Закупаетесь?
– Пытаемся, – махнула рукой Рийо. – Прогорим мы с такими ценами.
– Ничего, на отливках отыграемся, – успокоила Осока.
– Перекусить не хотите? – предложил я.
– Лучше потом.
– Хоть кофе выпейте, нормальный, земной, не ваша бурда.
– Спасибо. Принесёшь?
– Уже.
В этот момент в рубку величаво вплыла Падме с подносом в руках. Я не мог не улыбнуться: поверх обычного своего платья она дорисовала символический крахмальный передничек горничной. Неторопливо повернулась, как на приёме, опустила поднос на стол:
– Угощайтесь.
– Благода… – Рийо, привстав, потянулась за чашкой. Осеклась и села мимо дивана. Я едва успел подхватить её, и то лишь потому, что ожидал подобной реакции.
– Па… Падме, как ты это делаешь?? – каким-то не своим голосом пискнула панторанка. Что касается Осоки, она не стала сидеть, как кочка на ровном месте, перемахнула через столик и принялась обнимать и тискать подругу:
– Падмочка! Ты почти материальна! Как здорово! В жизни о таком не слышала! Нет, всё-таки, Кеноби настоящий гений!
– Гхм… – в дверях стоял Оби-Ван Кеноби, без кафтана, в подпоясанной шнуром рубахе и штанах похожий на дзюдоиста. – Вообще-то, на такое даже я не рассчитывал. Призраки-в-Силе способны производить некоторые материальные взаимодействия, но…
– Тебе же говорят: ты гений, а ты всё скромничаешь! – усмехнулась неслышно подошедшая Вентресс. И звучно шлёпнула Магистра промеж лопаток. Тот закашлялся от неожиданности, а Асаж уже стояла рядом с Падме и бесцеремонно ощупывала её руку.
– Ощущение немного странное, будто трогаешь… поле, – заключила она.
– Собственно, эта оболочка полем и является, – объяснил Кеноби. – Так сказать, кокон Силы, а голопроекция придаёт цвет и текстурность. Теоретически это обосновали Магистры Йода и Квай-гон Джин. Но в известном мне случае Призрак гораздо менее плотен…
– Вы сказали – Квай-гон? – изумилась Осока. – Так ведь он… Это он Призрак?
– Да, девочка.
– Смерти нет, есть Сила… – процитировала Осока джедайский Кодекс. И спросила с надеждой в голосе: – Магистр, а не может ли быть, чтобы Пло Кун и Айла…
– Всё возможно, когда настанет время.
Завтракали в приподнятом настроении. Падме, наслаждаясь новыми способностями, взяла на себя роль официантки. Наблюдая за её действиями, я обратил внимание, что она не всегда может взять предмет с первого раза, бывает, что пальцы проходят сквозь тарелку или чашку. Вместе с тем, удержать что-то в руке ей было определённо проще, лишь однажды она уронила вилку и сама же, пробормотав «Проклятье…», подобрала её с пола. Из любопытства я попытался дотронуться до Падме, но, в отличие от наших джедаек, мне это не удалось, рука погрузилась в локоть голограммы, как в цветной дым. Удивительное дело: Падме, кажется, почувствовала это и бросила на меня извиняющийся взгляд.
Вентресс, несмотря на количество выпитого накануне, похмельем не маялась и прямо-таки излучала дружелюбие. Вкупе с изрядной долей обычного ехидства. Забавно было видеть, как реагирует на её беззлобные подколки Оби-Ван Кеноби. Многоопытный Магистр смущался, словно первокурсник, едва ли ни сильнее, чем накануне, хотя сегодня Асаж была трезва и держала себя в рамках.
– Итак, впереди ещё один жаркий день, – с ноткой огорчения сказала Рийо, поднимаясь из-за стола. Для неё на выставке, и в самом деле, было жарковато. Пантора в целом несколько холоднее Земли, Брега и прочих «средних» планет, и ощущение комфортной температуры у её жителей на два-три градуса ниже. Не зря на «Румелии» поддерживалась температура около двадцати, а на других базах и кораблях Рийо предпочитала ходить без чулок и при любом удобном случае старалась снять жакет, оголяя плечи. Вчерашние двадцать семь, вполне приемлемые для меня или Осоки, ей были как нам тридцать. Плюс деловой дресс-код. На переговоры с деловыми партнёрами не пойдёшь полуодетой, словно дочка твилекского барона, нужно выглядеть солидно.
– Говорила я тебе, закажи термокостюм и не страдай, – ответила подруге Осока.
– Заказала. И даже надеть пробовала. Наружу я в этом не пойду!
– Что, такой ужас? – сочувственно спросил я.
– Наоборот!
– Так. Идём, посмотрим, – Осока подтолкнула её к дверям каюты.
– Действительно, – присоединилась Натуа. – Возможно, не всё так уж страшно.
– Лучше надень да покажись, – предложил я панторанке. – Вместе и обсудим.
– Я тебе расскажу, в деталях, – пообещала Асаж, вслед за остальными скрываясь за дверью. Магистр, Падме и я остались втроём.
– Ты-то не хочешь подключиться к обсуждению? – спросил я голограмму.
– В каюте есть голокамера, – улыбнулась Падме, – мне и так всё видно.
– Смотрю, ты вполне освоилась с ролью корабля, – заметил Оби-Ван. – Как долго ты пребываешь в таком состоянии?
– Примерно год. Не считая того времени, когда меня только построили. Но то, кажется, была не совсем я. Плохо помню, какая-то апатия, безразличие ко всему, покорность.
– О, да, такое не свойственно тебе.
– Сейчас всё иначе. Временами чувствую себя почти как прежде, разве что, есть и пить совсем не хочется, – Падме немного помолчала и добавила: – Чего мне сильно не хватало, так это рук и возможности прикоснуться к кому-то по-человечески. Но благодаря Вам, Оби-Ван, теперь я смогла и это. Что ещё можно пожелать после собственной смерти?
– Рад, что ты оцениваешь ситуацию с таким оптимизмом.
– Вы долго планируете пробыть на выставке?
– Собирался ещё несколько дней, но, видимо, придётся улететь раньше, – поглаживая бороду, произнёс Магистр. – Эта Вентресс… Удивляюсь, как это она не затащила меня в постель ещё вчера.
– Девушка выпила лишнего, вот и вела себя немного развязно, – вступилась Падме за Асаж. – Обычно она, скорее, такая, как сегодня утром. Мне, признаться, трудно вообразить, что некогда она была ужасом половины Галактики. Я ведь не знала её в то время.
– И очень хорошо, что не знала, – заверил Оби-Ван. – Я вот до сих пор слегка шокирован. Ума не приложу, как Осоке удалось…
– Простите, Магистр, – решил, всё же, встрять я, – а Вы не допускаете, что Асаж внутренне была к этому готова? Когда я увидел её впервые, она весьма нелестно отзывалась и о ситах, и о Тёмной Стороне. Говорю Вам как сторонний наблюдатель.
– Возможно, вполне возможно. Мне и раньше казалось, что она больше запуталась, чем сознательно шла по тому пути. Тёмная Сторона заманчива, потому что легче и проще. Не надо самодисциплины, изнурительных тренировок. Дай волю ярости, и она придаст тебе сил. Вот только оборотная сторона медали…
– … то, что выпущенная на волю ярость ослепляет и мешает трезво мыслить, – закончил за него я. – Асаж говорила. И как благодаря Вам ей однажды удалось успокоиться, взвесить ситуацию и не погибнуть по-глупому. Тогда, на «черепахе».
– Неужели рассказывала? – брови Магистра удивлённо приподнялись.
– Несколько раз, – сказала Падме. – Я тому свидетель. По-моему, она той битвой очень гордится.
– Хмм… – протянул Оби-Ван в глубокой задумчивости. – Под таким углом зрения ситуация несколько проясняется. В любом случае, я искренне рад всему, что произошло с Вентресс за последнее время. Эта женщина становится настоящим бриллиантом. Но, простите меня, друзья мои, мне нужно идти, важная встреча.
– Жду Вас к обеду, Магистр, – немедленно отозвалась Падме.
– А? Обед? М-м, да, непременно буду. К которому часу?
– В час, то есть, по местному времени в пять пополудни. Не опаздывайте.
– Постараюсь.
Стремительной походкой Магистр пересёк холл и скрылся в кабине лифта.
– У тебя не создалось впечатления, что он просто хотел тихонько слинять? – спросила меня голограмма.
– Определённо. А ты весьма изящно связала его обещанием, – усмехнулся я. – Неужели он робеет перед Асаж?
– Не совсем точное слово. Он опасается ею увлечься. Она ведь довольно обаятельна, согласись, несмотря на некоторую грубоватость?
