Джек Чалкер - Демоны на Радужном Мосту
– Если колония развалится, это лишь подкрепит их заявления об их невиновности, – заметил Чин. – Чистое карантинное свидетельство от независимого Наблюдателя, – или, возможно, решение, что это преступление носит строго местный характер, – развяжет им руки и сделает нас всеобщим посмешищем. Даже если мы потерпим неудачу, останется еще уйма юридических и дипломатических лазеек, но если Наблюдатель вернется с твердым заключением о том, что никакого вмешательства не было, наши дела плохи.
Птичья голова Морока согласно закачалась.
– Совершенно верно.
– Вы рассматривали возможность того, что кто-то из наших мог действительно сойти с ума и совершить злодеяние, а миколианцы просто воспользовались этим? – спросил Савин.
– Вряд ли, – отозвался Морок. – Награда слишком заманчива, чтобы они не попытались завладеть ей, как вполне могли бы поступить и мы в обратных обстоятельствах. Это уже принималось во внимание, прежде чем мы подняли этот вопрос.
Криша нахмурилась.
– Чего я не могу понять, – сказала она, – так это почему этого никто не ожидал. Должно быть, мы разленились и стали слишком небрежно относиться к своим обязанностям. Туда с самого начала нужно было отправить лучших контрразведчиков и военных ученых.
– Они и были туда отправлены, – заверил Морок. – Нас вызвали только потому, что при загадочных обстоятельствах был убит жрец, а вовсе не потому, что это было так уж необходимо. На самом деле, я предвижу некоторую обиду среди местного персонала, поскольку мы самым своим присутствием будем узурпировать их функции и станем для них дополнительным начальством, перед которым им придется отчитываться.
– На Святую Инквизицию могут обижаться лишь нечестивцы, – фыркнула Манья. – Им следует возблагодарить богов за то, что нас прислали!
– Манья, если бы простой народ Мицлаплана был совершенен и свободен от искушений и грехов, такие, как мы, были бы не нужны, – заметил Морок, – равно как не было бы нужды и в последующих инкарнациях. Нас всех ждало бы Успение. Ты очень хороша в своей области – по моему скромному мнению, ты даже самая лучшая, – но в качестве посланца Истинного Слова у тебя есть некоторые пробелы. Мы имеем дело с людьми, которым свойственно ошибаться и грешить, с людьми, у которых не всегда хватает сил противостоять греху, но которые хотят поступать праведно. Мы нужны им, но их грешная природа находится в постоянном противоречии с благочестивой волей. Мы находимся в состоянии войны – не против множества других сил, но против одной огромной силы, которая не есть плоть или кровь, и против которой простой народ, сколь бы замечательным, образованным и благородным он ни был, без нашей помощи бессилен. Мы всегда должны помнить, что имеем дело с таким народом, какой он есть в действительности, а не с таким, каким мы хотели бы его видеть.
Ган Ро Чин, слушая их перебранку, был снедаем грешными мыслями, поскольку в настоящий момент он был очень рад быть самим собой, а не одним из Святых. Это уже само по себе было богохульством, так как их инкарнация была последней перед наивысшей из возможных в физической Вселенной и, следовательно, уровнем, которого в какой-то момент должна была достигнуть и его собственная душа, чтобы в конце концов добиться небесного совершенства. Не грешить – еще не означает иметь безгрешную душу. Лишь Святые Ангелы, материальные ангелы Мицлаплана, полностью свободны от греха. Он смирился с фактом, что уже достиг своей возможной вершины, и поскольку Успение не могло наступить до тех пор, пока все, способные достичь совершенства, не достигли его, он неминуемо должен был остаться где-то в самом низу пути. Это обрекало его на определенный фатализм, зато жить так было гораздо проще.
* * *Обычно члены Длани проводили все время полета, за исключением еды и собраний, каждый в собственной каюте, молясь и изучая материалы для задания, но сейчас всех снедало такое любопытство, что они вышли и собрались вокруг главного шлюза. И вот корабль замедлил ход и остановился, чтобы подобрать пассажира, видеть которого на борту никто из них не хотел.
Наблюдатель прибыл на мицлапланском военном судне, которое пристыковалось и сразу же приготовилось к пересадке пассажира. Шлюзы с шипением соединились, потом загорелся сигнал «СТАБИЛИЗИРОВАНО – ОТКРЫТЬ», и Ган Ро Чин нажал на небольшую кнопку рядом со входом в шлюз. Люк, звякнув, открылся.
Первым на корабль ступил средних лет офицер, зрубек – высокий, двуногий, с пятнистой коричневой кожей и раздувающимися ноздрями, немедленно напомнивший капитану верблюда. Он слегка поклонился в знак уважения перед капитаном грузового корабля, потом сказал:
– К вам пассажир, капитан.
– Благодарю вас, коммандер. Мы ждем его.
Круглые желтые глаза офицера чуть расширились.
– В таком случае, полагаю, вас ждет сюрприз. – Он шагнул в сторону, и из шлюзовой камеры вышел Наблюдатель Биржи.
Чин немедленно понял, что имел в виду офицер. Женщина! оторопело подумал он. И такая молодая!
– Я так и знала! – буркнула Манья, как и остальные, во все глаза глядя на новоприбывшую. – Они насмехаются над нами!
Капитан был крепко сбитым, но невысоким, едва ли ста семидесяти сантиметров ростом. Наблюдательница оказалась почти на целую голову ниже его и очень хрупкой – по меньшей мере сантиметров на десять-двенадцать ниже и килограммов на тридцать легче, чем он. У нее были короткие светло-рыжие волосы и большие синие глаза – совершенно экзотическая, на его взгляд, комбинация – и самая бледная кожа, какую ему только доводилось видеть. Хотя все это сочеталось с телом, какое могло принадлежать лишь генетически выведенному святому, ее лицо и хрупкая фигурка делали ее похожей на девочку, слишком маленькую даже для того, чтобы отпускать ее одну на улицу, не говоря уже о том, чтобы поручать ей подобную работу. И, будь она, с такой внешностью, его дочерью, Ган Ро Чин ни за что не позволил бы ей расхаживать по улицам в одиночестве.
Она улыбнулась очаровательной улыбкой и сказала:
– Как поживаете, капитан? Меня зовут Келли Морган. – Она протянула руку, и он некоторое время пребывал в замешательстве, не зная, пожать ли ее, как это было принято в мирах Биржи, или поцеловать. В конце концов он все же остановился на рукопожатии, что показалось ему наиболее правильным. Вне зависимости от культурных различий и предрассудков, ему и всем остальным придется думать о Морган в первую очередь как о Наблюдателе и бесполом существе.
Но это будет нелегко, мечтательно подумал капитан.
– У вас ошарашенный вид, – заметила она довольно бестактно.
– Мы, гм, не ожидали увидеть женщину, – ответил он, решив, что это его корабль, его задание, его нация, и что он не будет с ней миндальничать.
– Я знаю. Мое имя сбивает всех с толку. Всю мою сознательную жизнь было именно так. Это беспокоит вас?
И как отвечать на такой вопрос, чтобы не обидеть?
– В каком-то смысле, да, – ответил он, тщательно подбирая слова, но вполне честно. – В Мицлаплане не принято, чтобы молодые женщины путешествовали в одиночку, не говоря уж о выполнении подобных заданий.
– Я понимаю, что нарушаю некоторые общественные правила, но, как и вы, я получила это задание от людей, которым сложно было бы отказать, в особенности учитывая интересы моей будущей карьеры. Кроме того, это дает мне возможность получше узнать ваш народ и культуру.
За спиной у нее послышался шум, и она обернулась.
– Вот мой багаж. Полагаю, его можно отправить в мою каюту?
Он молча кивнул, и блестящая серая фигура Мазарун Кли выскользнула вперед, подхватила два чемодана и безмолвно исчезла вместе с ними.
Морган перевела взгляд с лебурянки на Кришу, а с нее на Манью:
– По крайней мере, я не единственная женщина на борту.
Чин покачал головой.
– Да, но Мазарун здесь с мужем, а все остальные – жрицы. Пойдемте, я вас представлю.
Они прошли вдоль шеренги, словно на дипломатическом приеме. Морган почувствовала их холодность, хотя, очевидно, ничего другого и не ожидала, поэтому вместо рукопожатий ограничилась обычными формальными поклонами. Чин не мог не отметить, как хладнокровно и сдержанно она себя вела. Даже ему было бы не по себе, столкнись он с необходимостью пожать руку, к примеру, Савину, присоски на кончиках пальцев которого выделяли пахучее смолистое вещество, от которого потом было очень трудно избавиться, или Манье, после рукопожатия которой, учитывая прямо-таки сочащуюся из нее враждебность, можно было и остаться без руки.
Покончив с формальностями, Морган обернулась к Чину и сказала:
– Полагаю, вы хотели бы проверить меня, чтобы убедиться, что у меня нет никаких скрытых имплантантов и тому подобного. Лучше покончить с этим прямо сейчас, если не возражаете. Это сделает остаток нашего путешествия чуть более спокойным для всех нас.
Факт, что она сама сразу же подняла этот вопрос, означал, что они ничего не найдут, или что она уверена, что они ничего не найдут – но, разумеется, это мог быть и хитрый ход, нацеленный на то, чтобы обезоружить их или дать ей время что-то сделать.
