Любовь Федорова - Путешествие на запад
— Того самого.
Джел сделал в уме нехитрый расчет. К Хапе инцидент с похищением отношения не имел никакого. К Волку — может быть, но вряд ли. Ирмагор считался одним из торговых магнатов, только, в отличии от своего отца, он никаких дел с Домом Джел не вел никогда.
— Вот еще новости, — буркнул Джел. — А ты сам здесь как оказался?
Верзила дернул плечом.
— Как обычно. Я солдат Валахада. Нас нанимают за плату. Ладно, отвяжи меня. Я не стану тебе мешать. Ирмагор сказал, что мы охраняем его беглого раба. Ты его раб?
— Ты что, с ума сошел? — засмеялся Джел. — Я — наследник Дома Джел. Думаешь, я тебе врать буду, что ли? Это ты у меня сидишь привязанный, а не я у тебя.
— Ну… Можно сказать, я тебе даже почти верю. И я все еще должен тебе свою жизнь. Если этот дом сгорит — с меня за твою пропажу не спросят. Только, если хочешь что-то сделать — торопись. Скоро рассвет, и за тобой должны прислать повозку, чтобы увезти тебя за город. Тогда вернутся хозяева со своей охраной. Мы дежурим по двое, и сейчас в доме нет даже слуг, всех отправили подальше, чтоб не было лишних глаз. Выйти отсюда можно через сад, ворота заперты, но стена низкая.
Джел усмехнулся, распарывая связывавшую Верзилу ткань.
— Я отблагодарю тебя, если все окажется так, как ты говоришь, пообещал он.
Верзила выпутался из черных тряпок.
— Если ты в самом деле наследник Дома и хочешь отблагодарить меня — не вспоминай, что видел здесь солдат Валахада, — попросил он.
То, что он поспешил не в Ман Мирар, не домой, не в тот квартал, где снимал себе особняк Агиллер, а назад к Гермериду, он и сам считал к концу проделанного через полгорода пути глупостью, но что было делать — он уже пришел.
С холма Вальялар поднимался в серое утреннее небо жирный столб дыма — горела усадьба Ирмагора. Где-то вдалеке звонил пожарный колокол. Джел пролез через уже знакомую дыру в заборе, обошел колючую изгородь и остановился на пороге дома. Лучше бы было не встретить здесь Агиллера, а узнать, что он уехал восвояси, и спокойно пойти спать. Люди Хапы, должно быть, перевернули в поисках его уже всю Столицу. Впрочем, Хапа слишком самонадеян, ему полезно иногда поволноваться…
Джел переступил с ноги на ногу на пороге: входить — не входить. Он понимал, что одиссею свою по помойкам, подвалам, сточным канавам и бандитским кварталам ему пора заканчивать. Слишком много событий для одних суток. Кроме того, он чувствовал, что, если в ближайшее время он не найдет вина, ему попросту будет плохо. Хуже, чем в первый раз. Ведь он "пьяный гриб" уже пробовал… Ладно.
Он поднялся на этаж и постучал в дверь.
Ему открыл пожилой незнакомый человек со значком судебного пристава на рукаве.
— Вы к кому? — спросил он.
— А… — Джел осекся. — Что тут случилось?
— Здесь умер человек.
— Гермерид?
— Нет, другой.
Джелу стало душно, он потянул завязки одолженного в доме заговорщиков хорошего дорогого плаща.
— Как — умер? — еле выговорил он. — Убили?
— Нет. Он сел вот здесь, — пристав показал на верхнюю ступеньку лестницы, — и умер. Сердце остановилось или что-то такое.
Джел покачнулся и, должно быть, сильно побледнел, потому что пристав оставил дверь и подхватил его под руку.
— Эй, эй, а с вами-то что? — сказал он. — Мне некого посылать за еще одним душеприказчиком… Пройдите, я вам хоть воды налью.
Джел сглотнул комок в горле, выпрямился и пошел во вчерашнюю комнату.
Там все было по-прежнему, только камин погас, а на середине стояла застеленная льняной простынею скамья, на которой со спокойным лицом уснувшего человека лежал Агиллер. На полу свернулись серебряными змеями кем-то уже срезанные длинные пряди его волос. И еще одно отличие заметил Джел по сравнению со вчерашним вечером: синее в звездах покрывало на плечах своей хозяйки сейчас обнимало изголовье скамьи и чуть покачивалось из стороны в сторону.
Миран подняла голову. По лицу ее белее мела была размазана черная краска с глаз, приоткрытые губы кривились, и, если бы взгляд имел силу убивать, Джел был бы мертв тысячу раз еще в тот момент, когда шагнул через порог.
— Ты, — прошипела она. — Все ты, сука. Это ты убил его. Я… любила, я боготворила моего господина. Я была счастлива с ним… А пришел ты — и убил мое счастье…
У судебного пристава проснулся к ее срывающемуся монологу профессиональный интерес. Он тронул Джела за локоть и спросил:
— Речь идет об этом человеке? В чем она вас обвиняет? О чем она говорит?
— Она говорит, — без интонаций в голосе произнес Джел, — о том, что этот человек спал с ней, а умер от любви ко мне…
Ее как судорогой свело от этих слов. В мгновение она оказалась рядом. Что было у нее в руке — нож ли, тонкий стилет или шило, — Джел не увидел. Он согнулся и приоткрыл рот, чтобы сказать что-то, выразившее бы его удивление по поводу такого злого ее поступка, но в горле у него забулькало, и изо рта на прижатые к груди руки потекла кровь. Выдернуть из-под сердца раскаленную иглу сам он не мог, а оставить ее там было нельзя…
В медленно гаснущем свете он наблюдал, как пристав попытался схватить Миран, а она, прочертив багровую полосу у него на щеке ногтями, пробежала мимо его растопыренных ладоней и была такова.
Свет померк.
Пол ушел у Джела из-под ног, и он упал.
КНИГА ТРЕТЬЯ. КРЕПОСТЬ
Глава 1
Берег. Море. Туман. Ни неба, ни солнца. Звать на помощь бесполезно — звуки тонут в тумане. Искать? А кого? И в какой стороне? По этому берегу можно идти вечно и не прийти никуда…
Вот он и сидел на месте, ожидая сам не зная чего: когда увидит Врата Шум, встретит божество или души умерших, или что еще чуднее…
И дождался.
Мимо него, по морю, совсем не качаясь на волнах, медленно проплыла лодка, гребцы которой пели песню, какой он никогда не слышал:
Я покажу рукой,
Где за большой рекой
Город стоит большой.
И над ним светит солнце,
Яркое солнце,
Птица-Солнце Холодного Края.
Пусть безумными нас называют,
Мы уходим туда, где есть солнце,
Птица-Солнце Холодного Края.
Разливаясь по снегу огнем,
Манит и ночью и днем
Обещанием вечного рая
Мое солнце,
Яркое солнце,
Птица-Солнце Холодного Края.
Пусть безумными нас называют,
Мы уходим туда, где есть солнце,
Птица-Солнце Холодного Края.
Буду помнить всегда,
Через дни и года,
Хоть не видел его никогда я
Мое солнце,
Яркое солнце,
Птицу-Солнце Холодного Края.
Пусть безумными нас называют…
Пустынный берег начал тонуть в тумане.
Если это бред, подумал Джел, то очень необычный. Он мог бы, наверное, сочинить симфонию, если бы очень постарался, но не две простейшие рифмы, и ни во сне, ни на пороге смерти не считал себя на это способным. Это было что-то постороннее, чужое…
— Бесполезно, — сказал знакомый голос. — Все равно не поможет.
— А я надеюсь. Я же знаю: если такие вещи не помогают — ничто уже не помогает.
— Не стоит себя зря обнадеживать.
— Hо он же живет.
— Пока — живет…
Джел из-под ресниц выглянул в окружающее пространство. Разговор велся по слепую сторону от него. Сам он лежал на батистовых простынях под лепным потолком Ман Мирара. Еще Джел слышал характерное потрескивание, с каким работал "хирург" привезенной Хапой из пустыни аварийной аптечки.
Его схватили за руку.
— Я же тебе говорил! — воскликнул Хапа. — Сынок, сыночек…
Джел выговорил одними губами:
— Перейди на другую сторону, сволочь. Я тебя не вижу.
Хапа мгновенно перебежал.
— Ты доволен? — чуть погромче проговорил Джел. — Все стало по своим местам, как ты хотел?..
Глаза у Хапы были красные. В то, что он плакал, Джел бы не поверил, — скорее уж, ночь не спал.
— Не говори так, — горячо сказал Хапа. — Я хотел, как лучше…
— А получилось плохо по-привычке, — свистящим шепотом закончил за него Джел. — Как ты догадался прицепить ко мне "хирурга"?
— Ну… ты же мне рассказывал про эту штуку: если порезать палец, она зашьет. Я подумал — если она умеет шить…
В поле зрения Джела появился господин Эргор, личный врач Патриарха.
— Не надо бы вам разговаривать, кир Александр, — сказал он.
— Теперь уже хуже не будет, — прошептал Джел.
— Я привез тебе подарки, — торопясь его обрадовать, сообщил Хапа. — Дочку и сына от Ма. Теперь ты можешь становиться императором. Хоть завтра, хоть прямо сейчас…
Джел хотел повернуть к нему голову, но у него закололо в левом боку, и он передумал это делать.
— …И новости с Хофры: там упал Лунный Камень.
Джел вздрогнул.
— Кир Хагиннор, ступайте, — попросил господин Эргор. — Вам тоже нужно отдохнуть…
