Владимир Колышкин - Combat
– Обдуманным, супермех, очень хорошо обдуманным поступком, – ответил капитан Хорнунг.
– О чем вы там шепчетесь? – подозрительно спросил Базьяр. – Давайте кольцо.
– Значит, вы согласны с нашими условиями?
– Согласен, черт побери! Дайте кольцо, я хочу его примерить. Вдруг не подойдет…
– Подойдет, подойдет, – успокоил Базьяра Хорнунг. – Ваши пальцы не намного толще моих.
– Кольцо!
– Мой грузовик!
– Ополоумели? Откуда я вам его возьму? Я понятия не имею, куда его дели.
– Свяжитесь с вашим племянником, Квантером Гаэтано Каземишем-младшим, он наверняка в курсе. Он нас арестовывал, он сопровождал "Орел", куда-то ведь его сдавал. Спросите его: куда, кому?..
Базьяр с треском влепил кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой. Бац! Выпустив пар, блиц-полковник бросил сквозь зубы:
– Ладно, свяжусь.
– Пусть лично пригонит корабль. Дайте ему соответствующие полномочия. Если это в ваших силах.
– О моих возможностях предоставьте судить мне. Будет вам корабль.
– С грузом.
– Вот этого не гарантирую. Не зарывайтесь! Не требуйте от меня невозможного. Я не господь бог!.. Пока, во всяком случае. – Базьяр осклабился хищной улыбкой.
– О'кей. Технические детали обмена обговорим по прибытии "Орла".
14
Три дня круизный лайнер "Впечатление" дрейфовал в межзвездном пространстве под бдительным присмотром бортовых орудий военного крейсера "Бесподобный". За эти долгие дни плена Первый капитан Верховен измотал себе все нервы, тревожась за судьбу двух с лишним тысяч пассажиров. Если бы не мужественная поддержка стюардессы Наташи Кольен, Верховен, наверное, заболел бы от нервного перенапряжения. Впрочем, некоторое недомогание он все же чувствует. Легкие приступы удушья. Словно не хватает кислорода. Может быть, это астма развивается или клаустрофобия? Только бы не последнее, тогда пиши пропало. Спишут на Берег к чертовой бабушке. Будешь в сорок лет сидеть на пенсии, дышать в загородном доме озоном… А может, это не такая уж плохая перспектива. Привести в порядок свои личные дела, подлечить нервы… И слетать, наконец, на Землю, в Канаду, на родину предков, навестить прабабку Сьюзен, которой в этом году исполняется 114 лет и которая до сих пор, если верить посланиям её киберкамердинера, по утрам купается в озере. Снежная провинция Онтарио! Вот уж где изобилие хвойного воздуха!..
Впервые Верховен обнаружил, что его каюта, которую он всегда считал уютной, тесна, похожа на гроб. Обшитые розовым деревом стены только подчеркивали сходство с гробом. А может, это чувство тесноты было следствием нарушения укоренившейся привычки спать в одиночку?
Хронометр пробил четыре часа. Макс повернулся набок. Нет, лежать бессмысленно. Сон пропал безвозвратно. Он встал, не зажигая света, умылся, почистил зубы виброщеткой, оделся по форме, причесался перед зеркалом. Покрытая люминофором раковина давала достаточно призрачного голубоватого света для всех этих гигиенических процедур.
Вдруг вспыхнул ночник. Верховен зажмурился от яркого желтовато-белого света, в точности соответствующего спектру звезды Беты Центавра.
– Ты куда, Гризли? – спросила Наташа и взглянула на часы. – До твоей вахты еще почти час.
– Надо посовещаться с капитаном Хорнунгом. Спи, Коко.
– Поцелуй меня.
Верховен обнял теплое податливое тело подруги, чмокнул за ушком, укусил за мочку, там, где была крохотная дырочка для вдевания сережки с искусственным бриллиантом. Утренний прилив желания на сей раз не застал его врасплох, как вчера – жажда жизни перед лицом смерти. Теперь волна чувств лишь взбодрила его. Но не более. Он помнил о долге. Мужчина – это прежде всего долг. (Если вы понимаете, о чем идет речь.)
– Ты хорошо пахнешь, Гризли. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, Коко. И хочу, чтоб ты знала: для меня это не просто интрижка с бортпроводницей, завязанная по случаю. Для меня это все очень серьезно.
– Я знаю. Для меня тоже.
– Но ведь я такой старый для тебя.
– Глупости, мужчина должен быть зрелым. Не любить же сопляков. И потом: двадцать лет разницы – ничто по сравнению с целой жизнью, которую нам предстоит прожить.
– Иногда я чувствую себя старше Галактики.
– Вот закончится этот проклятый рейс, и все будет хорошо.
– Ты уверена? Ну, в смысле, что потом будет хорошо?
– А ты нет? У тебя был негативный опыт?
– Увы…
Верховен отстранился, сел сгорбившись, стискивая пальцы, вдруг исповедался:
– Это было десять лет назад. Она была неумна, малообразованна, банальна. Но чертовски красива. Мы только-только заключили пятилетний брачный контракт и готовились сдать экзамены на получение родительской лицензии… Однажды – я тогда служил на простой чартерной линии "Генриетта – Проксима-II" – меня не допустили к полету. Медконтроль обнаружил у меня повышенное давление. Представляешь? У меня, который всегда был здоров как бык, особенно, когда мне было тридцать.
– Может, ты был с похмелья?
– В те времена я ничего крепче файр-колы не пил… Короче говоря, приезжаю домой в неурочное время. И застаю банальную сцену: изменница-жена в объятиях любовника.
Резким движением головы Верховен отбросил назад пшеничные волосы и сделал решающее признание:
– Любовником оказался мой второй помощник, он в это время числился в отпуске. Это был молодой человек обворожительной наружности, с прекрасными манерами, но, как выяснилось, с душой пошляка и мерзавца. Короче, идеально подходил на роль коварного обольстителя.
– А дальше?.. – С глазами полными слез (глаза газели) выдохнула Наташа.
– Разорвал контракт. Заплатил неустойку. Все свои сбережения…
– Зачем ты отдал деньги этой пиявке?! – вскричала Наташа. – Наверняка "Привратник" заснял его, входящего в дом, ты мог предъявить суду запись.
– Мог. Если бы только он не был моим подчиненным. Это такой позор…
– Так вот в чем твоя проблема, загадочный капитан Верховен. А мы с девчонками гадали… Вот, оказывается, в чем источник твоего недоверия ко мне, ты решил, что все бабы сволочи?
– Ну все не все…
– Скажи, а после того случая у тебя были проблемы с давлением?
– Тьфу-тьфу-тьфу, нет до сих пор.
– Странно.
– Куда уж страннее.
– Вот что я тебе скажу, дорогой. У тебя развился комплекс на почве измены. Взыграло твое мужское самолюбие. Но дело в том, что измены никакой не было.
– Как это не было?
– Так, не было. А был, как я полагаю, хорошо продуманный мошеннический трюк. Она окрутила тебя с целью "потрясти яблоню". Все очень просто. Ты как с ней познакомился?
– Ну… хм… Помощник же меня и познакомил, подлец…
– Все ясно. Они давно были любовниками, или она специально завела с ним знакомство, чтобы потом выйти на тебя. С пацана-то что возьмешь, он гол как сокол, а ты мужчина солидный…
– Дрянь…
– А дальше дело техники. Утром ты пил не кофе, а чай с мятой, так?
– Да. Кофе я пью только в пять часов. Ну ты-то мои привычки уже знаешь.
– Она тоже знала. Потому заварила час с листьями тапуа, которая растет в саду у каждого, и отвар из чьих листьев советуют пить атоникам. Листья тапуа имеют вкус, практически не отличимый от мяты.
– Слушай, Агата Кристи, это была зауряднейшая семейная история, а ты сочинила целый детектив. Тебе бы романы писать или идти работать в следственный департамент. Право же, Наташа, не обижайся, ты все чаще проявляешь себя как незаурядная личность, и этим меня привлекаешь помимо красоты…
– Спасибо, – сказала Наташа и не то поморщилась, не то улыбнулась.
– Пожалуйста… Но тут ты нафантазировала. Я понимаю, тебе хочется реабилитировать меня…
– Макси.
– Ну что, Макси! Ведь я мог повести себя совершено иначе: не так глупо, продуманно, с адвокатом, с фактами измены, и ничего бы она не получила.
– Это уже был бы не ты. Пойми, для таких афер жертвы выбираются специально среди людей чести. Честь для них дороже денег.
– Я очень признателен, что ты столь высокого мнения обо мне.
– Кстати, помощник твой не обязательно обязан был все знать. Она могла использовать его втемную.
– Правда?.. И все же он пришел в мой дом, к моей жене.
– Не суди его строго. Право первенства – у мужчин это щекотливый вопрос. А что касается аферистки… Ты её недооценил, она, напротив, очень умна. Как, кстати, её звали?
– Не скажу, а то ты её изувечишь. Она смоталась на Землю. В общем, дело закрыто и сдано в архив… памяти.
– А помощник?
– Э… Помощник?.. Где-то служит. Не знаю. Ладно. Не стоит тревожить тени прошлого, когда нынешних забот полон рот. Спи, детка. Твой медвежонок посмотрит, в безопасности ли наша берлога. Убрался ли злобный волк Гаэтано Базьяр.
– Будь с ним поосторожнее. Если что, зови меня…
– Спасибо. Позову. Спи.
Верховен закрыл дверь своей каюты. Пустынный коридор. Люстры вполнакала. Синий свет по плинтусу. Задремавший вахтенный, вздрогнул, встал по стойке смирно и медленно расслабился, когда командир корабля миновал его.
