Илья Тё - Тюрьма для Господа Бога
Неотъемлемой частью этого, несомненно, крупнейшего ежегодного события, за исключением, может быть, праздника Зимнего Солнцезатмения (так здесь именовался Новый год), являлся «призовой» турнир фехтовальщиков, под которыми понимались не шпажисты и саблисты современного Гордиану вида спорта, а мастера, владеющие практически любым видом ручного оружия ближнего боя, от сучковатой дубины до «утренней звезды», от длинного кинжала до алебарды.
Кстати, сам термин «фехтование» оставался в Боссоне неизвестен и, поскольку языком Невона был язык Корпорации, слово это означало на искаженном корпоративном местном наречии «махание палкой», «маховый бой» и для уха местных специалистов звучало, конечно, странно и, пожалуй, смешно. На местном наречии турнир мастеров боя на мечах назывался «дуэльным», а отдельные поединки турнира – «дуэльной баталией».
Гордиана удивило, что главными героями этих баталий выступали не дворянские львы и гвардейские офицеры (считалось, что им такими вещами заниматься вообще зазорно), а рабы-кадеты и рабы-консидории из Дуэльных школ.
Отдельно от «призовых» дуэлей среди несвободных граждан проводились соревнования мастеров метательного оружия – лучников и арбалетчиков, а для военнослужащих королевской армии, то есть граждан свободных, – стрельбы из мушкетов и пистолетов.
В любом случае для огромных толп народа, валом ломящихся в эти дни во все города Боссонской марки, главным развлечением служили не достижения чемпионов боя (неважно свободных или рабов), а возможность беспрепятственно покинуть на эти дни приевшиеся за год стены своих «шато».
Поэтому ежегодно из поместий с разрешения господина или уполномоченного им вилика тысячи невольников отправлялись в губернские и волостные центры, чтобы купить и продать на ярмарке товары, танцевать и влюбляться на карнавале, а также пить дармовое вино и пиво. Последние в щедро выставлялись гостям авеналий за счет средств местного купечества и префекта Бронвены.
В честь праздника шательены или назначенные им вилики обычно выдавали сервам, отпускаемым на авеналии определенное денежное содержание, размер которого зависел от рентабельности самого раба.
Управляющие торговых домов, ведающие коммерческими делами господина, искусные рабы-ремесленники, ювелиры, красивейшие из «доходных» наложниц, а также «призовые» бойцы постоянно имели на руках неплохие деньги, и серебро в купе с золотом лилось на авеналиях рекой.
Гору в честь его блестящей победы над Брандом Овальдом как особо ценному (потенциально) призовому бойцу была выделена сумма в размере целых семи сестерциев.
Сумма была «солидной» во всех смыслах, ибо, во-первых, была достаточно крупной сама по себе, а во-вторых, потому что денежной единицей в Эшвене, как уже упоминалось, был золотой солид.
Каждый такой солид состоял из ста серебряных сестерциев, а те в свою очередь делились на сто медных датов, то есть «долек». Таким образом, один солид состоял из десяти тысяч мелких денежных единиц. Здоровая кружка пива стоила всего три-четыре дата, а хороший обед – два-три дата в зависимости от корчмы. Так что сумма на две недели получалась для Гордиана более чем достаточной, учитывая, что ни в каких крупных покупках он не нуждался и вся сумма предназначалась исключительно «на прогул».
Тем не менее, несмотря на всю кажущуюся «увлекательность» предстоящего путешествия в большой и наполненный людьми город, сам Гордиан отнесся к скорому началу состязаний без большого энтузиазма. Действительно, все последние двенадцать недель, став консидорием и получив свободу передвижения по поместью, он тщательно исследовал возможности местного электрооборудования, возможности используемых местными сервами технических устройств и геометрию силовых кабелей, проходящих по стенам этой средневековой «гладиаторской» Школы. С особым интересом, но даже без тени удивления для себя, Гор отметил на электроразъемах стиральных машин, электросушилок, прессов и даже печи крематория знакомые значки «220V», а кое-где – «360V». Это было здорово!
Наличие сложного оборудования, работающего на электрическом токе (а значит, и оборудования для его ремонта и обслуживания), означало для Гордиана одно – возможность снять ошейник каким-то иным, еще не опробованным им способом. И в этом смысле необходимость драться на играх и ставить таким образом под угрозу свою единственную и неповторимую жизнь ему нисколько не улыбалась.
А впрочем, размышлял он, большой город и народные гулянья, сопряженные с массовым распитием спиртных напитков, могли предоставить ему даже больше возможностей для побега, чем свободное шатание по Лавзее. Ведь на празднике его позже хватятся, а в большой толпе будет легче затеряться. И, что немаловажно, в Бронвене его будет знать в лицо лишь горстка людей, в Лавзее же – знают все.
Кроме того, Бронвена, как столица Боссонской марки, значительно ближе к центральным регионам страны и находится на главной транспортной магистрали Эшвена – крупнейшем водном потоке континента реке Кобурн, текущей прямо до океана. В этом смысле авеналии для него были большой удачей.
Оставались только две проблемы.
Первая – во время турнира следовало выжить, что, насколько Гордиан понял со слов участников прошлых авеналий, было делом несколько проблематичным, хотя и не лишенным некоторого мрачного куража.
Второй проблемой стала Лисия. Как бы равнодушно Гор ни относился к женщинам в прошлом, эта девушка запала ему в душу – и оставлять ее здесь, в этом грязном полусредневековом мире, в рабском поместье на затерянной в глубинах космоса планете, он не мог. Пожалуй впервые в своей заполненной сначала бесконечной карьерной гонкой, а затем оголтелым бездельем жизни демиург Корпорации Гордиан Рэкс почувствовал, что его, возможно, по-настоящему любят и что он – воистину это было удивительно – привязан к кому-то сам. Слово «любовь» пока не произносилось вслух, однако не раз и не два появлялось в его голове вместе с теми словами, что он нашептывал прекрасной курносой наложнице при каждой встрече. Это была магия! Для столь опытного в любовных утехах мужчины, каким он представлялся себе совсем недавно, столь всепоглощающая и жгучая страсть к совершенно обычной девушке являлась воистину чудом!
Как там ни было, Гор решил, что попробует взять Лисию с собой – хотя бы попробует.
Правда, для этого требовалось, чтобы девушка тоже очутилась на авеналиях, и в этом заключалась проблема. Гор терялся в догадках, как можно это устроить, не вызывая излишних подозрений, но неожиданно вариант решения наметился сам.
В один из визитов к наложнице он сообщил, что едет на турнир.
Лисия закинула изящную ногу ему на бедро и прижалась плотнее:
– Уезжаешь?..
– Увозят, ты же знаешь, – вздохнул Гор. – «Доля наша – секира да меч», так Трэйт говорит. «Лишь бы в землю не лечь», так Крисс добавляет.
– Шутник твой Крисс, я смотрю.
– Как сказать. Шутки больно скабрезные. Душком тянет. Особенно когда шлангом бьет во время тренировки. Знаешь, мы по кругу бежим, а он бьет и шутит.
– Садист?
– Ни-ни. Старший габелар, а также наш дацион по верховой езде. Что-то вроде сержанта в армии и одновременно тренера в спортивной команде, если ты знаешь, конечно, кто такой армейский сержант. Вообще, Крисс нормальный, только лупит сволочь пребольно. И требует много. Но, впрочем, как и все. Мастер Трэйт, знаешь ли тоже не подарок. Двадцатикилометровую пробежку утром до обеда – это ведь он для кадетов придумал. По сравнению с этим Криссово лупцевание – ерунда.
Они помолчали.
– И скоро? – спросила наконец она.
– Говорят через неделю. Кстати, с нами будет сам лорд Брегорт. – Гор притих, немного робея, и задал главный вопрос: – Быть может, на авеналиях я и тебя увижу?
Лисия усмехнулась.
– Если едет милорд, то увидишь, – уверенно сказала она. – Его светлость приедет из Бургоса, из своего столичного дома, и с ним будут девушки. Однако в столице он живет уже больше года, наверняка тамошний гарем ему осточертел. Или лучше сказать затрахал? О, извини, грубость – сестра искренности! В общем, кого-нибудь из лавзейских наложниц он наверняка призовет в эскорт.
– И тебя тоже? – Гору стало как то неописуемо грустно при мысли, что некий мужчина, пусть даже господин их маленького рабского мирка, будет касаться его женщины, пусть даже наложницы.
Она неопределенно и очень томно повела плечами.
– Вообще-то, милый, считается, что это честь. В прошлом году он брал меня. Полагаю, возьмет и в этом. Да что с тобой?
Гор насупился, чуть-чуть отодвинулся от обнаженной чаровницы, а потом откинул одеяло и сел.
– Знаешь, я пойду, – сказал он. – Через три часа тренировка.
Она посмотрела на него снизу вверх и рассмеялась звонким, заливистым смехом.
– Господи, Гор! – Лисия всплеснула руками и трогательно прижала кулачки к великолепной груди; маленькие розовые сосочки задорно топорщились. – Милый, ты ревнуешь рабыню к своему господину? Ты сумасшедший!
