Владимир Ильин - Сеть для игрушек
U-T-Y-R-E-H-J-D
Что из этого? По-прежнему, впереди – непроглядный туман, и ни на намека на просвет…
Подожди, подожди!.. Уж если ты взялся повторять действия Слана при создании файла, то и воспользоваться тебе надо таким же материалом! То есть, не твоим комп-нотом трехлетней давности, а двадцатилетним старичком– «пентиумом», с его старомодной клавиатурой!..
Но ведь для этого надо опять ехать почти на другой конец города в квартиру, изрядно пострадавшую в результате событий последних дней!.. И потом – какая разница?.. Неужели ты думаешь, что, если ты воспользуешься тем же самым компьютером, которым пользовался Слан, что-то изменится? В мистику впадаете, господа аномальщики, как приговаривал когда-то в Университете ваш преподаватель уфологии…
Не проще ли обратиться с запросом в Информаторий? Что ж, в конце концов, от этого мы ничего не потеряем, а в случае удачи приобретем… Понятно, что мы приобретем.
С помощью все того же комп-нота я набрал код Информатория. Долго искал нужный мне раздел справочника. Наконец, остановился на «Истории вычислительной техники». Ввел слово-определитель «пентиум» и стал читать появившуюся на экране многостраничную справку.
Так, первые «пентиумы» нас не интересуют, нам нужна модель «80-PS» всего с 80-гигабайтным диском и четырьмястами мегагерцами тактовой частоты… Где же она? Ага, вот. Есть даже фотография внешнего вида и краткие характеристики. Только на фотографии слишком мелкий масштаб, попробуем дать максимальное увеличение.
Экран словно распахнулся, и я крупным планом увидел точную копию принадлежавшего мне компьютера.
И теперь мне буквально бросилось в глаза то, чего я упорно не видел до сих пор. В принципе, даже глядя на тот компьютер, которым воспользовался Слан, я бы мог ничего не заметить. Дело в том, что мой личный «пентиум», как говорится, прошел огонь и воду, корпус его был поцарапан во многих местах, надписи на клавишах полустерлись, и текст зачастую приходилось набирать вслепую, словно в темноте.
Увидев же эту машину в таком виде, в каком она сошла с заводского конвейера, я мгновенно понял, в чем заключался секрет файла Слана. И не мог не восхититься изобретательностью своего погибшего друга: вся изюминка «шифра» заключалась в простоте, граничащей с остроумностью…
Теперь я знал, на кого указывал Слан названием файла.
Теперь мне было известно, кто такой Шлемист.
Глава 14
Если кто-то думает, что после моей встречи с Любарским я разовью бешеную активность и буду носиться по городу с пистолетом наготове, то этот кто-то здорово ошибается.
Я полностью перехожу на затворнический образ жизни в уютной гостинице под названием «Уютный уголок». Вот уже второй день я не показываю носа из номера и не пускаю к себе никого, включая гостиничный персонал, заезжих коммивояжеров и любопытных соседей. Все переговоры я веду через дверь или с помощью визора – правда, не забывая при этом отключить видеорежим. Мое добровольное отшельничество в центре многолюдного города объясняется весьма просто: я жду того решающего момента, когда можно будет приступить к заключительной фазе операции по ликвидации Шлемиста.
Я не то чтобы боюсь покушений на свою жизнь со стороны «игрушек» геймеров. Встреча в сквере на площади Благодарения окончательно убедила меня в том, что Шлемист отнюдь не собирается убивать меня. Он старательно претворяет в жизнь свой нехитрый замысел, и, хотя я давно разгадал его истинный план, по мере возможностей я подыгрываю ему.
Единственная причина, по которой я сижу в номере днями напролет, заключается в том, что мне необходимо следить за Риком. Точнее, за тем медальончиком, который он унес с собой в кармане. Поскольку медальон имеет сложную электронную начинку, то позволяет обеспечить не только экранирование психотронных лучей и пеленгацию местонахождения его владельца. С его помощью можно еще и подслушивать…
Именно поэтому я валяюсь второй день на кровати прямо в одежде и башмаках, в полной готовности к старту в нужный момент. Мой комп-нот (уже второй по счету за время выполнения этого задания) не выключается ни днем, ни ночью. На его экран выведен сигнал, который испускает медальон, в виде светящейся метки, и эта метка наложена на схему Интервиля.
С помощью одной, не очень сложной, приставки мой визор переоборудован в приемник для прослушивания той звуковой информации, которую передает «медальон».
Пока чтоничего интересного не происходит. Метка, обозначающая медальон Рика, словно приклеилась к дому, где проживают его родители, из чего я делаю вывод, что мой юный друг тоже перешел на затворнический образ жизни.
В «медальоне» – сверхчувствительный микрофон, но даже с его помощью мне удается выловить сквозь завесу шумов лишь неразборчивые обрывки фраз, которыми Рик время от времени обменивается со своими родителями и с девочкой по имени Катерина. Судя по помехам, «медальон» валяется в ящике стола.
Скорее всего, за мной по-прежнему ведется наблюдение. Правда, на этот раз, обрекая себя на заключение в четырех стенах, я во многом облегчил задачу своим «сторожам». Один из них живет в номере напротив, и, судя по тому, что он тоже не рвется покидать гостиницу (несколько раз мне удалось подслушать его диалог сквозь дверь с горничной, желавшей прибраться в его номере), я сделал вывод, что он не спускает глаз с моей двери. Я могу только посочувствовать этому человеку, прикованному к замочной скважине не по своей воле. Когда необходимость в наблюдении отпадет, бедняга так и не сможет объяснить самому себе, что он надеялся узреть в коридоре в течение нескольких суток…
Второй пост наблюдения организован геймерами прямо под окнами моего номера и является мобильным. Каждые два часа на одном и том же месте меняются машины, в которых сидят, как минимум, двое, старательно изучающих газеты или смакующих одну сигарету за другой.
Не исключено, что есть и другие наблюдатели, но для меня это уже не имеет никакого значения. Никто не пытается вломиться в мой номер посреди ночи, чтобы нарушить мой покой, а это теперь – самое главное…
Единственный недостаток в подобном бездействии – это то, что я не имею права на сон. Первое время мне помогают в борьбе с этой человеческой слабостью различные фармацевтические средства, в большом изобилии представленные в моем багаже. Но вскоре и они постепенно теряют свою эффективность, и я вынужден через каждые полчаса обливаться в ванной холодной водой. Естественно, не расставаясь при этом с комп-нотом…
Еду мне доставляют в номер по специальному конвейеру, но с учетом того, что плотно набитый желудок отнюдь не способствует бессоннице, я не могу позволить себе уподобиться Гаргантюа и ограничиваюсь легкими диетическими блюдами. Поэтому, когда мне приходится видеть свое отражение в зеркале ванной, я сам себя узнаю с трудом. Напряжение последних дней, бессонница и постоянное недоедание незаметно, но быстро делают свое дело, и если мое дежурство с комп-нотом продлится хотя бы неделю, то боюсь, что в итоге в зеркале будет маячить бородатый субъект с вытянувшимся, скелетообразным лицом, мешками под глазами, потухшим взглядом и дрожащими руками…
С учетом того, что я не могу даже отвлекаться на просмотр стереовизора, времени для раздумий у меня теперь больше, чем достаточно. И, как это бывает в подобных случаях, размышления частенько порождают сомнения в правильности своих действий. Не ошибся ли я в выборе тактики борьбы со Шлемистом? Что, если он сейчас злорадствует, потирая руки, потому что ему удалось обвести меня вокруг пальца? Не слишком ли я понадеялся на свою логику? И не проще ли покончить с этими сомнениями раз и навсегда?
Для этого вполне достаточно отправиться по одному известному адресу и, угрожая расправой, припереть того человека, в котором ты подозреваешь главаря геймеров, к стенке, а если он будет запираться – прикончить его и надеяться, что ты был прав…
Подобные мысли представляют наибольшую опасность, потому что таят в себе соблазн быстро и без мучений завершить выполнение задания. И именно поэтому я гоню их от себя. В конце концов, та пытка голодом, бессонницей и бездействием, на которую я себя обрек, обязательно должна оправдаться, потому что только таким способом можно будет получить уверенность в правильности своего решения…
Сегодня к концу дня на небе собираются тучи, и вскоре по окну начинают стучать дождевые капли. Первый раз за все время моего пребывания в городе идет дождь. Его монотонный шум продолжается до полуночи, но, когда я выглядываю в окно, то вижу машину наблюдения на том же месте, что и прежде. На этот раз геймеры пользуются услугами темно-синего «армалайта».
Я возвращаюсь на кровать, но от долгого пребывания в лежачем положении бока мои болят, и поэтому спустя несколько минут я пересаживаюсь в кресло, прихватив с собой комп-нот.
