Алексей Калугин - Шаман
Можно сказать, ужин удался на славу. Все как-то расслабились, без конца шутили и все вместе смеялись. Аборигены, наемники, квестеры. Как будто это был заранее спланированный пикник, устроенный в хорошо всем знакомом месте, а не в каком-то там Времени Сновидений.
Когда пришло время ложиться спать, аборигены быстро соорудили себе легкий шалаш. Остальные легли прямо так, под ветками деревьев, расстелив лишь туристские коврики. Погода была теплая, небо – ясное и, что самое главное, никаких насекомых!
Как и остальные, Орсон перед сном отбежал в кусты. Возвращаясь назад, он вдруг почувствовал себя как-то странно. Нет, не плохо, а как раз наоборот…
Хорошо!
Необыкновенно хорошо!
Слишком хорошо…
Хотя, может ли быть человеку слишком хорошо?..
Вопрос, конечно, интересный. Но, в данный момент, Орсона занимал не он. Биолог попытался понять, почему ему вдруг стало так хорошо?
Так необыкновенно, фантастически. сказочно хорошо!
Или же, ему вовсе не вдруг стало хорошо?..
Точно! Хорошо ему становилось постепенно. И началось все, когда они еще сидели у костра…
Они уже наелись и просто пили кофе…
Губер рассказал очень смешной анекдот про носорога… Ну, очень смешной! Вспомнив его, Орсон усмехнулся… Нужно не забыть рассказать в клубе…
Какой, к черту, клуб? Он же сейчас работает на Кирсанова, в Центре Изучения Катастроф…
Орсон сделал глубокий вдох и задержал дыхание.
Что-то, определенно, было не так.
Резко выдохнув, Орсон запрокинул голову и посмотрел на небо.
Звезды, звезды, звезды, звезды…
Луны не видно.
И ни одного знакомого созвездия. Что и не удивительно – это же южное полушарие… Если это, конечно, все еще Австралия. Ну, или какой-то там ее аналог в одном из множества параллельных миров… Кстати, нужно спросит у аборигенов – они-то должны знать свои австралийские созвездия… У них ведь даже на флаге звезды нарисованы…
И вдруг звезды на небе начали описывать круги вокруг некого небесного центра… Может быть, вокруг той самой свермассивной черной дыры, что расположена в центре Млечного Пути.
Орсон, как завороженный следил за необычным астрономическим явлением.
Звезды двигались сначала медленно. Потом – все быстрее…
Под конец они вращались так скоростью, что их треки слились в светящиеся круги…
Орсон почувствовал головокружение.
– Крис! – тронул его за плечо так же возвращавшийся к кострам Осипов. – С тобой все в порядке?
Орсон закрыл и ту же снова открыл глаза.
Все звезды были на своих местах.
Ну, может быть, не совсем на своих, об этом биологу трудно было судить, но, по крайней мере, они больше не бегали по кругу, как карусельные лошадки.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил он у Осипова.
– Отлично! – довольно улыбнулся тот.
Нет, не просто довольно, а очень довольно!
Ну, просто счастливо!
Верно, иначе и быть не могло.
– Смотри сюда.
Орсон поднял левую руку с выставленным указательным пальцем и начал медленно рисовать им в воздухе спираль, раскручивающуюся от центра к периферии. Осипов, как завороженный, следил взглядом за движением пальца биолога, который каким-то непостижимым образом делал воздух вокруг себя осязаемым, продавливал, как мягкое, уже почти потекшее масло, и рисовал на нем разворачивающуюся спираль, оставляя в воздухе радужный, переливающийся след.
– Как у тебя это получается?
– Что именно?
– Это! – Осипов ткнул пальцем в пустоту.
Орсон остановил движение пальца.
– И на что это похоже?
– Светящаяся, разноцветная спираль… Она начнет вращаться?
– Так, мне все понятно, – англичанин взмахом руки стер нарисованную в воздухе спираль, которую сам он не видел.
– Зачем ты это сделал? – обиделся Виктор.
Орсон сложил руки на груди, ясно давая понять, что более заниматься художеством не намерен.
– У тебя мысли не путаются?
Осипов прислушался к собственным ощущениям, присмотрелся к тому, что творилось у него в голове.
– Нет. Все нормально… Я бы даже сказал…
– Очень нормально! – опередил его англичанин.
– Ну, да, – согласился квестер. – Что-то вроде того. Хорошо, но лучше, чем обычно, – он попытался более подробно описать свои ощущения: – Голова работает ясно, мысли отчетливые и… как будто блестящие… Эдакий, холодный, металлический…. я бы даже сказал, хромированный блеск.
– Ты видишь собственные мысли?
– А ты – нет?
Орсон молча покачал головой. При этом он не стал уточнять, что звуки, которые он слышал, были раскрашены в разные цвета. И это было очень забавно.
– Странно, – недоуменно пожал плечами Осипов. – Это так естественно
– Но раньше ты ведь их не видел?
– Нет… Но…
– На что сейчас похожа твоя мысль?
– На большую, тяжелую каплю расплавленного битума.
– Она тебе не нравится.
– Скорее, она мне несимпатична.
– Почему?
– Я видел однажды, как человек обжег расплавленным битумом лицо.
– Потом с ним все было нормально?
– Да.
– Так, что это за мысль?
Осипов прикусил край нижней губы и посмотрел на небо.
– Мы под кайфом?
– Похоже на то, – Орсон довольно улыбнулся.
Если Осипов, так же, как и он, смог сделать надлежащий вывод, следовательно препарат, под воздействием которого они находились. был не слишком сильный и не вырубал способность анализировать и логически мыслить.
– Это какой-то галлюциноген?
– Полагаю, это комбинированный препарат, галлюциногенная составляющая в нем присутствует, но не доминирует. Ты мог заметить, что оптические иллюзии начинаются только тогда, когда ты сам, расслабившись, позволяешь им проявиться. Их очень легко держать под контролем сознания и в нужный момент просто выключать. А, вот, био– и нейростимуляторы работают сильно. Я, как и ты, чувствую себя уверенно и бодро, как никогда, мысль работает четко и ясно. И это не иллюзия.
– Согласен, – кивнул Осипов. – Я сейчас попытался вспомнить номер самого первого своего мобильника и у меня легко это получилось. Но, где мы это подхватили?
– Ты сам уже должен был догадаться.
– Мясо «каракатицы»?
– Ну, можно и так его назвать. Хотя, я, пожалуй, буду называть его «Чага Орсона»! По-латыни это будет Inonotus obliquus Orsonicum!
– Слушай, кончай, – недовольно поморщился Осипов.
– А, что, тебе не нравится? Или ты хочешь присвоить себе лавры первооткрывателя?
– Откуда в мясе это вещество?
– Так, сразу ответить на этот вопрос я не могу. Возможно, это какой-то побочный продукт жизнедеятельности.
– Почему побочный?
– А тебе не все равно?
– Как-то странно звучит.
– Фиолетово.
– Что?
– Звучит – фиолетово.
Осипов прислушался.
– Да, пожалуй… А, разве при термической обработке биологически активное вещество не должно было распасться?
– Быть может, как раз наоборот, именно при термической обработке оно претерпело некое изменение, в результате чего и обрело те свойства, которые мы сейчас на себе испытываем. Впрочем, все это лишь околонаучные спекуляции. Окончательные выводы о природе этого вещества и механизмах его воздействия на человека можно будет сделать только после лабораторного анализа. И, ты знаешь, Вик! – Орсон направил на Осипова палец, на кончике ногтя которого вспыхнула яркая, как электрический разряд, искра. – Я займусь этим сам!
– Интересуешься галлюциногенами? – усмехнулся Виктор.
– Тут намечается прорывное открытие! – Орсон взмахнул руками, обрисовав контуры светящейся арки. – Новый нейроактивный препарат, оказывающий очень мягкое, но эффективное воздействие на психику. Наверняка, в медицине ему найдется широкое применение.
– Получишь нобелевку – проставишься, – Осипов хлопнул приятеля по плечу. – Пошли спать!
– Проставишься – это что значит? – непонимающе сдвинул брови англичанин.
– Значит, сводишь всех нас в бар, – объяснил Осипов.
– За свой счет?
– Разумеется!
Квестеры не спеша двинулись к тому месту, где под деревьями лежали их вещи.
– И сколько я должен буду проставить?
– Ну, не по одной, разумеется.
– Сколько?
– Кто сколько осилит.
В голове у Орсона сам собой запустился процесс математического анализа обрисованной ситуации. Цифры были похожи на строящих сотовый дворец пчел.
– Тебе не кажется, Крис, что ты торопишь события?
– Мой дед говорил, что к некоторым событиям нужно быть всегда готовым. Например, на случай, если тебе вдруг присудят Нобелевскую премию, лауреатская речь уже должна лежать в кармашке твоего смокинга.
– У нас примерно о том же самом говорят иначе.
– Как?
– От сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Орсон ненадолго задумался. После чего изрек:
