Владимир Ильин - Реальный противник (Пока молчат оракулы)
Рамиров присмотрелся и увидел то, чего не заметил сразу: очертания фигуры, неподвижно торчавшей столбом возле двери, были слегка размыты. Видимо, полумрак был создан именно для того, чтобы скрыть эту особенность трехмерной голографии, а не для обеспечения интимной обстановки.
«Какой я идиот, чуть было сам не выкопал себе могилу», успел еще подумать Рамиров и, порывисто вскочив со стула, произнес, стараясь, чтобы его голос выдавал естественное удивление:
— Мой полковник?! Какими судьбами?.. Я… я очень рад вас видеть!
С распростертыми объятиями он двинулся к «Калькуте», который, тем не менее, был нем как рыба (что и следовало ожидать, потому что озвучивание голограмм — дело, настолько сложное, что пришлось бы использовать аппаратуру размером с эту комнату!).
В этот момент председатель комиссии кашлянул и пробурчал:
— Ну, довольно! Включите свет!
Фигура Калькуты мигнула и растворилась в воздухе. Зажегся яркий свет, и Рамиров протер глаза.
— Но, господин полковник… — «в замешательстве» начал было он, поворачиваясь к столу.
Председатель остановил его нетерпеливым жестом.
— Прошу вас, лейтенант, извинить нас за данный розыгрыш, — сказал он. — Поймите нас правильно: не можем же мы принимать в наше товарищество всякого, кто придет с улицы и заявит, что он — бывший милитар!
— Понимаю вас, господин полковник.
— Рад, — отрывисто сказал полковник. — Искренне рад за вас. Остается, правда, проверить вашу физическую подготовку и специальные умения и навыки. Надеюсь, вы их не успели утратить после увольнения из армии?
— Никак нет! — чуть утрируя, щелкнул каблуками Рамиров.
— Но это мы отложим на завтра. В двадцать четыре ноль-ноль вам надлежит явиться на угол Шестой и Восемнадцатой улиц в Английском квартале. Ничего с собой не иметь. Ждать будете у газетного киоска. К вам подъедут на машине наши люди, дальше будете следовать их указаниям. Вам все ясно, лейтенант?
— Так точно, — повторил Рамиров.
Итак, вербовка в Легион состоялась, думал он по пути домой. Но что это мне дает? На Бригадира так и не удалось выйти. Среди членов «приемной комиссии», скорее всего, его не было. Иначе он опознал бы шапочку «оракула». Следует признать, что эта приманка, на которую я так надеялся, не сработала. Наверное, надо было предпринять что-то другое. Но что? Не спрашивать же в упор у всех подряд, как отыскать Бригадира? На данном этапе это выглядело бы весьма подозрительно. Может, стоило прибегнуть к силовым методам? Разогнать всю эту контору голыми руками, взять за глотку хотя бы того же полковника из «комиссии» и выбить из него информацию о Бригадире!.. Нет, дружище Ян, такое проходит только в боевиках. Остается одно: запастись терпением. В нашем деле оно играет главную роль, не забывай, ты же бывший оперативник!..
Но чем больше Рамиров уговаривал себя таким образом, тем все больше нарастало в нем стремление как-то ускорить события.
Он не подозревал, что на следующий день они примут совершенно неожиданный оборот.
РЕТРОСПЕКТИВА-10. НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ
Когда Рамиров вернулся в пансион, уже смеркалось. Дверь ему открыл старик Георгий.
— Вас… это… — сказал он, опасливо косясь куда-то наверх, — сама хозяйка несколько раз спрашивала. Велела зайти к ней, как придете…
— Слушаюсь, — сказал Рамиров, преувеличенно козырнув швейцару.
Георгий всю свою жизнь прослужил в должности начальника склада военного имущества, имел звание обер-прапорщика, чем до сих пор тайно гордился. Однажды Рамиров застал его в своей комнатушке примеряющим выцветший китель без погон, но с рядами сверкающих медалей «За безупречную службу», и с тех пор не упускал случая подначить старика.
Он знал, что сердце ветерана в такие моменты размякает, как воск под солнцем.
— Ладно, ладно, — пробормотал Георгий. — Идите себе с богом…
Дверь в апартаменты госпожи Лэст была приоткрыта, и оттуда тянуло кислыми щами, в совокупности с запахом какого-то инсектицидного препарата.
Кутаясь в потертую шаль, хозяйка пансиона раскладывала на столе какие-то карточки. Сначала Рамиров принял ее занятие за карточный пасьянс, но потом увидел, что это были старые, еще черно-белые, фотографии, отпечатанные на скверной, желтеющей со временем бумаге.
Зачем я ей понадобился, подумал Ян, осторожно стучась в косяк. Опять будет требовать какие-то деньги?..
Старуха подняла голову, и Рамиров вдруг увидел на ее щеках, обильно покрытых дешевой пудрой, дорожки от слез.
— Что случилось, мадам? — спросил он, входя в комнату.
Она молча показала ему одну из фотографий, на которой в объектив застенчиво косился белобрысый карапуз в шортах и большой кепке.
— Знаете, каким хорошим мальчиком он был в детстве? — вздохнула госпожа Лэст (и куда только девалась ее обычная грубость?). — Он всегда мечтал стать военным. Помнится, даже тренировался, какие-то штанги притащил в дом, потом целыми днями пропадал в тире… столько денег перевел на эту чертову стрельбу!.. Он у меня рос без отца, но всегда хотел быть мужчиной…
Она вдруг всхлипнула и поднесла к глазам уголок шали.
Рамиров молчал. Он по-прежнему ничего не понимал.
— Убили его сегодня, — обвиняющим тоном вдруг объявила госпожа Лэст и перевернула фотографию вниз лицом. — Какие-то сволочи зашли в мастерскую, где он работал, — и в упор, прямо в лицо… За что? За что они убили моего сыночка? И как я теперь без него буду жить?
— Когда это произошло? — осведомился Рамиров, не слыша себя.
— Да уж пора закрываться было, но он, видно, в тот день решил остаться еще поработать… Деньги-то ему хозяин мастерской платил не ахти какие, вот мой мальчик и прирабатывал как мог… День рождения у меня скоро, вот он мне, наверно, хотел подарок какой-нибудь сделать, денежки-то и копил…
Плечи ее затряслись от еле сдерживаемых, беззвучных рыданий.
Рамирову невольно стало жалко эту старую, внешне грубую и бесцеремонную женщину, лишившуюся внезапно смысла дальнейшего существования в этом мерзком, циничном мире, где матери растят сыновей для того, чтобы их мальчиков убивали… И еще Ян невольно вспомнил, что именно госпожа Лэст подобрала его три года назад под забором. В буквальном смысле этого слова, потому что тогда, под влиянием стресса, вызванного разрывом с ЮНПИСом, Ян пил не просыхая и быстро опустился до статуса бездомного и безденежного бродяги… Неизвестно, чем он приглянулся, несмотря на свой неприглядный вид, хозяйке пансиона, только она приложила все усилия к тому, чтобы вернуть его к нормальному существованию.
Нельзя сказать, что потом Рамиров не попытался отплатить ей добром за добро. Так, однажды в его присутствии к мадам Лэст явились двое парней с наглыми повадками и предупредили, что в случае неуплаты ею некоего налога в срок пансиону будет причинен ущерб, прямо пропорциональный величине задержки… Недолго думая, Рамиров выбросил молодчиков прямо в окно — благо, дело происходило на первом этаже. На следующий день его подкараулили на выходе из соседнего бара какие-то личности и отметелили до неузнаваемости. Через пару дней визит рэкетиров повторился, и успевший оклематься к тому времени Рамиров спустил их по ступенькам крыльца вверх тормашками. Его опять избили, на этот раз более тщательно. Пока Ян валялся в беспамятстве, госпожа Лэст по-матерински ухаживала за ним, а когда он очнулся, то сообщила, что дань бандитам она платила и будет платить, потому что рассматривает ее как залог безопасности — своей лично, «персонала» и постояльцев «Голубой розы» — и потому что «так уж заведено»…
Мысли Рамирова вернулись в настоящее, и он подумал: «Неужели Генри убили из-за меня?.. Да нет, не может быть, ведь никто не видел, как я приходил к нему!». Но слишком явной была связь между его визитом в мастерскую и убийством Лэста-младшего, чтобы отрицать ее. В конце концов, парень мог по глупости или по трусости рассказать о «странном экс-милитаре», интересующимся Легионом, кому-то из своих шефов-стервятников… Но чем больше Ян убеждал себя в том, что даже косвенно не повинен в горе хозяйки пансиона, тем все больше начинал ненавидеть себя за эти попытки самооправдания.
— Послушайте, госпожа Лэст, — сказал он, еле ворочая пересохшими губами. — Я вам соболезную и… может быть, я могу чем-то помочь вам?
— Спасибо, — сказала старуха, и это слово прозвучало так непривычно в ее устах, как если бы кошка выругалась матом. — Только чем вы поможете? Сына-то мне все равно уже никто не вернет…
Она сказала это так, будто сомневалась в категоричности своих слов. Будто все-таки надеялась, что объявится некто, кто оживит Лэста-младшего…
Потом мадам Лэст сделала видимое усилие над собой и распрямилась.
— Вообще-то я вам не это хотела сказать, Ян, — проговорила она ровным голосом. — Я хотела предупредить вас, чтобы вы не поднимались в свой номер… Только… только пусть наш разговор останется между нами, хорошо?
