Николай Романов - Инсургент
– Господин полковник! А как вы думаете, кто они такие? Когда я вступил с ними в активный контакт на Кустанае, мне показалось, что по крайней мере один из них – мерканец.
Дед потер подбородок:
– Тебя это удивило?
– Да нет, не очень.
– И правильно. Тиму Бедросо выгодно, чтобы Владислав как можно дольше находился на троне. И потому Вершитель помогает нашим политическим противникам всеми силами Великого Мерканского Ордена. В основном, разумеется, активной работой спецслужб – чтобы Орден не могли обвинить в открытом вмешательстве в наши внутренние дела. Так что против нас выступают, можно сказать, объединенные силы.
И тогда Осетр задал вопрос, который давно уже беспокоил его:
– Скажите, Всеволод Андреич… А вы вообще уверены в нашем успехе? Выстоим ли мы в таком противостоянии?
Дед вздохнул.
Похоже, этот вопрос мучил и его самого. Причем полковнику-то задать его было некому…
– Я не знаю, мой мальчик. – Дед пожал плечами. – Врать тебе не стану. Все может случиться. Но мне абсолютно ясно одно: путь, которым идет император, гибелен для нашей страны. Если мы окончательно попадем под влияние сайентологов, ничего хорошего ждать не придется. Я понимаю, тебя волнует не только неясность будущего, но и, так сказать, собственное отношение к методам, которыми приходится добиваться наших целей. – Дед встал из-за стола и прошелся по номеру, подбирая слова. – Политика, друг мой, вообще вещь грязная, даже когда ты отстаиваешь интересы собственной страны. Но тут тебя хотя бы оправдают потомки. А если работаешь на чужие интересы, о тебе доброго слова не скажут ни современники, ни их дети и внуки. Я глубоко уверен, что мы делаем нужное дело. Хоть и совершаем с точки зрения нынешней власти государственное преступление. Они могут лишить нас с тобой жизни, если сумеют раскрыть наши замыслы, но этим только отсрочат свое поражение. Потому что их все равно сметут. Их поражение обусловлено исторически. Ни один властитель, действовавший вопреки интересам собственной державы, не умер своей смертью. Вспомни хоть Абдурахмана Седьмого, хоть Отто Девятого.
– Я понимаю все это, господин полковник! – сказал Осетр. – Я все это прекрасно понимаю!
Дед внимательно посмотрел в его лицо, словно пытался пробраться внутрь черепа, и на сем разговор молодого и пожилого «росомах» завершился.
И теперь, лежа у себя в номере на диване, Осетр раздумывал над словами Засекина-Сонцева.
Ничего нового ему господин полковник не открыл, но полковничья уверенность в собственной правоте поразила новоиспеченного капитана. Наверное, таким и должен быть настоящий заговорщик! Наверное, таким и должен быть настоящий государственный деятель!
Причем Дед несет на своих плечах груз ответственности не только за себя. Он отвечает за всех, кто ему поверил и кто его поддержал, а это гораздо труднее, чем беспокоиться только о собственной шкуре. И наверное, он подобрал себе хорошую команду, если тайного претендента на трон все еще не арестовали и не предали суду за измену родине.
Осетр представил себе, сколько людей работали и работают над обеспечением его безопасности, и ему стало откровенно не по себе. Все они рискуют жизнью ради него, и хотя бы поэтому он должен соответствовать их надеждам.
Мысли его перескочили на Татьяну Чернятинскую. В последние дни он вспоминал о ней не очень часто.
Как давно он ее не видел! Иногда даже начинало казаться, что ее и не было в его жизни, что эта девушка – просто мечта, просто греза, просто сон…
А вообще даже и хорошо, что между ними нет никакой связи. Потому что для нее общение с ним, с Осетром, теперь смерти подобно.
Ее не пощадят.
И пока он находится на нелегальном положении, он забыть должен о том, что ему хочется ее видеть. И он забудет. Или он не «росомаха»! Или он не гвардеец!
Вот так-то!
В углу гостиной прочирикал комп. Похоже, пришло какое-то сообщение.
Кому он, Осетр, потребовался? Найдён Щеголев, что ли, шлет предложение, как провести двум капитанам сегодняшний вечер? Да нет, тот бы просто зашел…
Осетр встал с дивана и подошел к столу.
Видеопласт компа оказался пустым: сообщение было ограничено аудиорежимом.
Осетр коснулся клавы, раскрыл послание и услышал бесполый голос:
– Вниманию человека, рожденного на планете Медвежий Бор и едва не погибшего там. Очень близкая вам женщина находится в наших руках. Ее жизнь зависит от вашего поведения.
Глава пятьдесят вторая
Он разбил костяшки пальцев правой руки. О стену.
Пришлось выскочить из номера и отыскать медицинский кабинет.
– С кем-нибудь подрались? – с участием спросила сестра, поправляя белую шапочку.
Нелепое предположение, что «росомаха» может разбить костяшки пальцев о чью-то челюсть, не показалось Осетру смешным, хотя в любой другой момент он бы рассмеялся.
– Споткнулся на крутой лестнице и неудачно упал. Не повезло.
– Наоборот, повезло. Обычно, падая на лестнице, ломают ноги. А то и голову разбивают!
Кажется, сестра тоже не смеялась. Хотя…
Осетр прекрасно понимал, что восприятие окружающей действительности у него сейчас не совсем адекватное.
И был благодарен хозяйке кабинета за то, что она больше не задает никаких вопросов.
Он бы их просто не вынес. Тысяча собственных вопросов жила сейчас с ним, они толпились в башке, отталкивая друг друга, натыкаясь друг на друга, гоняясь друг за другом, и он, сколько ни старался, никак не мог выбрать, который из них самый главный…
– Садитесь сюда, пожалуйста!
Он сел, не понимая, как эти сволочи… как эти паскуды посмели!
Это ж какую наглость надо иметь, чтобы не только похитить Яну, но и выйти с ним на прямую связь! И плевали они на слова Деда, что след Осетра ими потерян! Может, вся эта возня на Кустанае была затеяна исключительно для того, чтобы отвлечь внимание Деда, который наверняка дал своим людям задание присматривать за Татьяной Чернятинской, но, когда запахло жареным для Осетра, наверняка перебросил всех на Кустанай.
– Положите руку в этот аппарат, пожалуйста! Сюда, в нишу.
Он выполнил просьбу медсестры, продолжая возмущаться поведением противников.
Нет, вряд ли это были сайентологи. Это наверняка свои. Разве смогли бы мерканцы так бесконтрольно действовать в чужой стране? Пусть даже эта страна и является их союзником…
– Переломов нет, фаланги целы. Это хорошо.
Переломов нет – это и в самом деле неплохо. И неплохо, что эти подлецы не сообщили, где спрятали Яну. Иначе бы через час он уже штурмовал кабинет диспетчера на орбитальном вокзале, пытаясь повернуть ближайший транссистемник к нужной планете. И плевать, что не от диспетчера зависит, какой транссистемник в какую сторону направляется!
Руку защипало в костяшках, а потом сестра сказала:
– Вот и все, молодой человек! Сегодня больше не посещайте ваши крутые лестницы, и тогда к утру рука будет в полном порядке.
Она все-таки рассмеялась.
И он тоже улыбнулся, потому что наконец пришел в себя, и план штурмовать кабинет диспетчера на орбитальном вокзале Иркута показал ему, насколько он был неадекватен…
Когда пациента отпустили, его первым желанием стало немедленно отправиться к Деду. Он даже поднялся на нужный этаж и вышел из лифта, направляясь к Дедову номеру. Но потом остановился.
Первое желание, как правило, самое глупое. Его жизненного опыта теперь хватало для такого вывода.
Так что лучше всего сесть да подумать.
И он отправился домой.
Ему было понятно, что у него сейчас два варианта.
Либо смириться с унижением, заранее согласиться с требованиями похитителей и ждать, пока на него снова выйдут и эти требования выдвинут. Либо начать поиски людей, которые похитили Яну, и выбить из них название мира, где ее прячут. А там он всю эту мерзкую планетку перевернет, с ног на голову поставит! Уж если пираты нашли когда-то его маму на Медвежьем Броду, то Яну найти будет не труднее! Сканеры с тех пор стали только чувствительнее.
Впрочем, что значит либо-либо? Есть только один вариант – второй! Потому что идти на поводу у шантажистов нельзя ни в коем случае. Им дай палец – откусят руку! А потом и голову! Известное дело… Погоди, а если они пригрозят убить ее?… Да конечно, пригрозят, иначе зачем ее было похищать! Но вот исполнят ли они угрозу? Найдется ли среди них человек, пожелавший ТАК рискнуть? Ведь тот, кто приказал похитить Яну, прекрасно знает, кто такой Остромир Приданников. Это сомнению не подлежит. А значит, он должен понимать, что, убив любимую девушку возможного росского императора, он наживает себе смертельного врага. Захочет ли этот человек обзавестись личным врагом, под началом которого могут оказаться огромные вооруженные силы и весьма серьезные спецслужбы? Если он – государственный человек, не захочет! Государственные люди не совершают необратимых поступков. Это бандиты, промышляющие киднэппингом, получив деньги, убивают жертву. Потому что этой мрази, как правило, уже нечего терять. Государственному же человеку что терять всегда найдется. А потому в ближайшее время смерть Яне вряд ли грозит.
