Владимир Стрельников - Ссыльнопоселенец
А сейчас Вера выгнулась, забросив на спину распустившиеся во время постельных беспорядков волосы, длинно застонала, толкнула меня попой и упала грудью на кровать. А я, сделав еще пару движений, рухнул рядом с ней. Вера, так и стоящая на коленках с поднятой попой, завалилась на бок, налево, повернувшись лицом ко мне. Отдышавшись, она протянула ко мне руку и погладила меня по лицу, а я поймал ее ладонь и начал целовать пальцы. Потом притянул девушку к себе. Потом Вера сидела на мне, лежала подо мной, стояла на коленях возле меня, а я держал ее голову за волосы и старался не закричать от наслаждения.
Только когда мы уже не могли стоять на ногах от усталости и изнеможения, порыв ветра забросил на нас, лежащих на кровати, снежной пыли, и мы поняли, насколько выстудилась комната. От нас шел пар, как от загнанных лошадей, при дыхании изо рта вырывались облачка. Так что, закрыв поскорее дверь на балкон и укутав девушку одеялом по самые брови, я вновь разжег огонь в небольшой буржуйке-булерьяне и, убедившись, что огонь не погаснет, закинул в печное чрево пяток поленьев.
А потом взял из небольшой корзинки, которую мы принесли с собой из «Царь-Рыбы» и которую чудом не опрокинули, бутылку красного виноградного вина. Хорошее вино, хоть вроде как под рыбу и должно идти белое. Откупорил его, пару раз крутанул бутылку, чтобы оно скорее продышалось, а потом налил два стакана.
– Спасибо, – принимая стакан, сказала Вера, сев на кровати и набросив на плечи одеяло. Посмотрела на меня сияющими глазами и усмехнулась. – Слушай, а мы не слишком нашалили? Там, которые за нами следят, они как, в порядке? – и поглядела на браслет коннектора на своем тонком запястье.
– Пусть обзавидуются. – Я присел на корточки около кровати и поцеловал коленку девушки. – Это их проблемы, а не наши. Как я тебя хотел, знала бы ты.
– Ну, в бане я видела, – улыбнулась Вера. – Просто не хотела, чтобы ты подумал, что я тебе из-за денег отдалась. А сейчас – тебе вернули выкуп за меня, я свободна и вполне могу как следует трахнуться с любимым парнем. И кстати, что там за интересная штуковина, которой ты хотел меня заинтересовать? Одна меня не просто заинтересовала, а основательно залюбила. – И Вера рассмеялась.
– Сейчас. – Я встал и прошел до шкафа, в который сложил свои вещи. Вытащил первую попавшуюся фоторамку. – Вот, погляди, какие здесь штуковины встречаются.
– Это что? – Вера осторожно взяла артефакт, всмотрелась, а потом решительно сбросила с себя одеяло, шагнула к печке и в отблесках огня рассмотрела фотографию ушедшей девушки из Прошлых. Удивленно поглядела на меня. – Это что, тут была разумная цивилизация?
– Да, – ответил я, любуясь отсветами на коже девушки. – Я думал, ты в курсе. Вроде как никакого секрета из этого не делают.
– Нет, я этого не знала. – Вера медленно выпрямилась. – Поразительно. Теперь мне понятен Эдикт. И понятно, почему сюда осужденных отправляют. Если мы здесь погибнем – то нас не жалко.
– Мне бы этого не хотелось. – Я допил вино и полез в корзину. Там и пожрать было что, кусочки обжаренной рыбы, пирожки с рыбой и грибами, судок с запеченной рыбой с картошкой, бутерброды с черной икрой. Все это я по очереди выставлял на столик около стены, снял с печки небольшой кофейник, разлил по чашкам парящий напиток. Подумал и зажег керосиновую лампу. Раз Вере так интересно, то пусть в нормальном освещении смотрит. – Пошли перекусим, Вера, а то весь ужин растрясли и утрамбовали.
– Сейчас. – Вера положила фоторамку возле лампы, взяла мою рубашку и набросила себе на плечи. – Вообще, сеньорита в комнате кабальеро – это развратно и бесстыже. Надо было идти в мою комнату, кабальеро в постели сеньориты – это овеяно легендами.
– Ну хорошо мы еще в коридоре не начали. Это тоже могло случиться. – Я рассмеялся, накалывая на грубую вилку картошину.
– Тоже верно, – улыбнулась девушка, прижимаясь ко мне и шевеля пальцами над столом, выбирая. Выбрав, взяла кусочек обжаренной рыбки и с удовольствием захрустела.
Перекусив, мы вновь завалились в кровать, но пока просто отдыхали. Лежали, наслаждаясь тишиной, покоем, теплом тел и молчаливой нежностью. Ровно до тех пор, пока в дверь требовательно не поскреблись и мы не ощутили просьбы Герды открыть. Причем одновременно, потому что и я, и Вера попытались встать. Рассмеявшись, я уложил девушку обратно, прошлепал босыми ногами до двери, впустил головану и опять завалился в постель. А Герда, встав на задние лапы и опершись на кровать передними, внимательно посмотрела на нас, а потом одним прыжком заскочила на кровать и улеглась в ногах. И спокойно заснула, как будто так и надо.
– Вера, ты когда на работу?
Вера прошла собеседование у дока Хьюи, и прошла успешно. И вчера в «Царь-Рыбе» пришедший на нашу вечеринку мэр торжественно заключил с Верой договор о работе на город и выкупил у меня долговое обязательство девушки, вручив тысячу семьсот монет. Теперь Вера работает на город диагностом, хирургом и по женским делам. Тоже, кстати, за сто пятьдесят монет в месяц, это очень приличные здесь деньги.
– Завтра. Нужно будет кабинет обживать, заказывать оборудование, инструменты. Да и уже на прием вроде как пара девушек записалась. – Вера потянулась под одеялом и прижалась ко мне. – А что?
– Да вот хочу пройти поглядеть дом или флигель. Ты не против, если я тебя попрошу быть со мной?
Современные женщины свободолюбивы и самолюбивы. И частенько отношения с мужчинами сводят только к постели. Мол, все остальное сама устроит.
– Матвей, знаешь, тут без крепкого мужского плеча женщине не обойтись, похоже. – Вера потерлась щекой о мое плечо. Блин, приятно как. – И я это плечо себе нашла. Ты знаешь, присмотри пока съемные дома, посмотрим. А потом, если мы здесь приживемся, – построим свой собственный. Мне так док Хьюи посоветовал, строить свой дом. И знаешь, я этого очень хочу. Выросла в доме, построенном моим дедом, у нас, на Дейзи. А неподалеку, в паре километров, стоят дома родственников. Строились они широко, просто чтобы пространство зрительно простреливалось, если какая-либо хищная зверюга через ограду переберется. Ну а людей не боялись. Бандитов почти не было, все-таки переселенцы проходили специальные тесты, да в каждом доме несколько единиц оружия, особо не наразбойничаешь.
– Слышал я про вашу планету, а вот побывать не получилось. – Я забросил руки за голову и лежал, глядя в потолок из оструганных и выбеленных досок. От керосиновой лампы по углам порой шатались тени, за окном начал подвывать ветер, шарахая снежными зарядами в окно и дверь. – Ты как долго здесь думаешь задержаться, Вера? На этой планете?
– Я думала, ты этого не спросишь, – улыбнулась девушка. Помолчала и ответила: – Меня судили и дали срок тридцать лет по подложному обвинению, Матвей. Я же нейрохирург, наша компания выпустила продукт, ускоряющей обмен потоками информации нейросетей в десять – пятнадцать раз, в зависимости от личности носителя. Но результаты испытаний были подложными, я это случайно заметила. Доложила своему шефу, а на следующий день меня арестовала полиция по обвинению в хищении огромных денежных средств со счетов компании. Более того, опубликовали данные слежения за мной в течение пяти месяцев с помощью коннектора. Хитро отформатированные, большинство правда, и кусочками вставки, выполненные на высочайшем уровне. Если бы не знала, что я этого не делала, тоже поверила бы. Три месяца шумихи в прессе, причем меня смешали с таким количеством дерьма, что ни о каком оправдательном приговоре и речи не шло. Потом суд, от полиграфа прокурор отказался, так как я менталистка и вроде как могу полностью контролировать свои эмоции. И тридцать лет тюрьмы. А на самом деле очнулась здесь, со своим ружьем на рюкзаке в старой зимовке, голая, под шинелью. Самое противное в тот момент было, что какая-то мразь мне на лицо кончила, когда я без сознания была. Уроды! – Вера начала всхлипывать.
Герда встревоженно подняла голову. А я сел, обнял плачущую девушку и тихо на ухо ей сказал:
– Вера, сейчас с тобой я. Герда тоже. Чтобы попытаться обидеть тебя – нужно будет перешагнуть нас. И ты ясная, чистая девушка, потрясающая девушка. Мы обожаем тебя.
– И тебе не противно, что меня изнасиловали?
Не, женщин никогда не понять. Смотрит на меня заплаканными, огромными глазищами, которые по яркости со звездами соперничать могут, и не понимает, что она значит для меня. Или понимает, просто хочет услышать?
– Знаешь, когда ты стояла на балконе, мне подумалось, что ты чище этого снега. – Я поглядел ей в глаза. – У тебя тело чистое, душа ясная. А то, что какая-то мразь попыталась тебя испачкать, – ничего у них не выйдет. Ясно? – И я поцеловал девушку, потом крепче, чувствуя слезы на губах, потом еще крепче и сильнее, жарче, не давая опомниться.
