Юрий Корчевский - Корсар
Мы все облегчённо вздохнули и сложили оружие назад, в трюм. Развели костёр, сварили похлёбку, поели. И, подняв паруса, направились по Волге вверх. На носу сидел вперёдсмотрящий, сменявшийся каждые два часа. Сидя на самом носу, он держал в руке длинный шест, срубленный на берегу. Когда коряга или бревно подплывали близко, он шестом отталкивал их от носа судна в сторону. А уж когда плыли несколько брёвен сразу, кричал кормчему:
– Прими вправо! – Или влево, – в зависимости от того, с какой стороны надвигалась угроза.
Ветер был средненький, встречное течение сильное, и скорость наша была невелика.
Один из сменившихся вперёдсмотрящих поделился со мной подозрениями:
– Видел вдали, за холмами, татар. По-моему, это те же, что подъезжали к нам утром. Сдаётся мне – преследуют они нас.
Я поделился услышанным с Кондратом. И ближе к вечеру мы пристали к противоположному берегу – от татар подальше. Если они и задумали какую-то пакость, значит, теперь им надо будет переправляться через Волгу, а это не так-то просто, не имея судна или, на худой конец, лодки. Поскольку земля эта была башкирская, а они – лояльны к царю, Кондрат выставил на ночь только одного вахтенного.
Поужинав, мы улеглись спать. А так как земля была ещё холодной, устроились на судне.
Уставшие за день матросы вскоре уснули крепким сном. Мне же не спалось, снедали какие-то нехорошие предчувствия. Почему татары так быстро уехали, не выпросив по своему обыкновению, даже малого подарка? И слова вперёдсмотрящего о татарах за холмами не давали покоя.
Я поднялся, спустился в трюм, на ощупь, в темноте нашёл себе испанскую шпагу в ножнах, проверил – легко ли выходит из них.
На палубе вовсю храпели уставшие за день матросы.
На берегу едва горел костёр, у которого виднелась фигура вахтенного. Всё тихо, никаких подозрительных звуков. Я успокоил себя – больно уж ты мнительным стал, Юра. Однако предчувствия меня редко обманывали, и благодаря им я до сих пор жив.
Я уселся на настил палубы, спиной опершись о доски кормовой надстройки. Сидел, впадая временами в дрёму, периодически просыпаясь и бросая взгляд на берег. Но костер по-прежнему горел, а вахтенный клевал носом.
Далеко за полночь шкипер послал смену, растолкав дюжего Матвея. Сменившийся тут же занял его место на палубе, на нагретых досках.
Скоро уже утро – над водой появился лёгкий туман. Веки смыкались, хотелось спать.
Я снова начал придрёмывать, как до моего слуха донёсся всплеск. «Крупная рыба плеснула или плывущая коряга перевернулась», – лениво подумал я. Но всплеск повторился, и сон мой как рукой сняло. Я тихо отворил дверь каюты.
– Кондрат, просыпайся, всплески на воде.
– И шут с ними. Татары на другой стороне, дай поспать.
Ну и ладно, не я хозяин судна, моё дело – предупредить.
Я уселся на прежнее место, решив провести тут время до утра.
Со стороны вахтенного, с берега, послышался лёгкий шум. Я приподнял голову, и от увиденного сон сразу пропал. Брыкающегося Матвея тащили к кустам четверо татар, затыкая рот тряпкой.
Я вскочил, заорал:
– Тревога, татары! – И бросился по сходням на берег. На бегу вытащил нож из ножен и с силой метнул его в спину татарина, уже скрывавшегося за прибрежными кустами. Раздался стон, шум падения тела.
Я не рванул сломя голову в кусты, опасаясь встречного удара саблей, а, пригнувшись, обогнул их. На ходу вытащил шпагу. Давненько не держал я в руке такого оружия. Шпага длиннее сабли, но в бою ею можно в основном колоть, а не рубить.
В кустах послышался шум, возня. Я подкрался поближе. На небольшом пятачке здоровяк Матвей боролся с тремя татарами, пытавшимися его одолеть и связать.
Я выскочил из-за кустов и вогнал шпагу до половины длины лезвия в спину татарину, оказавшемуся ближе всех ко мне. Он молча рухнул на землю, отпустив Матвея. Тот не упустил момента и с размаху врезал по лицу державшему его татарину. Раздался хруст костей, и татарин завалился на спину.
Я приставил остриё шпаги к горлу последнего из четвёрки.
– Только шевельнись, и я тебя проткну, как таракана.
Наконец прибежали матросы с судна. В руках у них были ножи и топоры. Эх, не стоило убирать испанское оружие в трюм.
Наткнувшись на нас, матросы остановились. Растолкав их, вперёд прошёл Кондрат.
– Чего случилось?
Ответил Матвей. Он вытащил изо рта кляп и сплюнул.
– Напали четверо татар, оглушили сзади по голове, в рот кляп засунули, под руки-ноги подхватили да в кусты и поволокли. Кабы лекарь не проснулся да не помог, уже утащили бы.
Кондрат сокрушённо покачал головой.
– Проморгал я, не послушал Юру.
Матросы связали татарина. Кондрат распорядился:
– Возьмите оружие в трюме, осмотрите всё вокруг, может – ещё где прячутся.
Двое матросов остались сторожить татарина, а мы с Кондратом решили допросить пленного.
Выяснилось, что татары – из тех, что уже были утром. А переправились они очень просто – на лодке, позаимствовав её у башкира-рыбака.
Мы прошли по берегу и обнаружили лодку чуть поодаль – метрах в пятидесяти ниже по течению. Плеск вёсел я и слышал ночью. И плыть татарам было удобно – горевший на берегу костёр был для них чем-то вроде маяка.
Лодчонка небольшая, четверо-то поместились, но куда они хотели грузить здорового Матвея?
– Зачем вы хотели утащить нашего матроса?
– Чтобы узнать – чего вы в трюмах везёте.
– За грабёж купцов и великий государь русский и казанский царь наказывают сурово.
– Не мне решать, я простой воин.
– Сколько осталось на том берегу?
– Семеро.
– Где они?
– За холмом, там же и лошади.
Мы с Кондратом отошли в сторону.
– Что делать будем? Трое татар убиты, теперь им терять нечего – будут мстить, и судно захватить снова попытаются – груз забрать, свидетелей убрать. Тем более что у нас есть пленный.
– Но татары этого не знают.
– Верно! Что предлагаешь, Юра?
– Я бы взял добровольцев, переправился на ту сторону на лодке и попробовал бы перебить татар, пока темно. Они там возвращения своих ждут, а тут мы нагрянем.
– Неплохо придумано. Только ты не учёл, что их семеро, и они к седлу и сабле приучены, а на лодке могут переправиться только четверо, стало быть – перевес у татар.
– Зато внезапность на нашей стороне.
– Я командой рисковать не буду, да и грузом не хочу. Однако же и наказать татар надо. Так и быть, если сам возглавишь набег, то бери трёх добровольцев. А поутру мы на корабле подойдём к тому берегу и вас заберём.
Мы вернулись на судно. Я предложил добровольцам переправиться на тот берег и проучить татар.
Первым вызвался Матвей-здоровяк, которого татары едва не утащили в плен.
– Душа горит, поквитаться хочу.
Ещё несколько матросов – из тех, у кого был зуб на татар – изъявили желание.
При свете свечи мы выбрали себе в трюме оружие. Матвей забрал себе единственный шестопер – тяжеленную булаву с продольными острыми рёбрами. Я сменил шпагу на более привычную саблю, так же поступили два матроса из добровольцев.
Мы уселись в лодку, взялись за вёсла. И пока гребли, я наставлял:
– Пристаём к берегу и цепочкой идём вглубь – за холмы. Как обнаружим татар – окружаем со всех сторон и нападаем по моему сигналу.
– А какой сигнал?
– Выпью прокричу.
– Да какая тут выпь? Она на болотах водится. Татары – не дураки.
– Какая разница? Сразу после сигнала нападаем, а что уж они там подумают – их дело. Бьёмся всерьёз, помощи до утра не будет. Убил своего противника – помоги товарищу.
Дальше плыли в тишине – ночью над водой звуки разносятся далеко. Наконец, нос лодки ткнулся в илистый берег.
Мы тихонько выбрались на берег, подтянули лодку на отмель, чтобы не унесло течением, и направились в глубь берега. Сначала почва была ровная, потом стал ощущаться подъём. Когда мы достигли гребня, то увидели справа, метрах в двухстах, костерок. «Течением снесло», – подосадовал я.
– Матвей, бери одного человека и обходи их слева. Я же со вторым – справа. Только ради бога – тихо, не спугни раньше времени, – прошептал я в ухо здоровяку.
Наши пути разошлись. Я со вторым матросом – Калистратом – снова спустился за гребень, и мы пошли по склону. Я шёл и считал шаги. Когда дошёл до трёхсот, снова поднялся на гребень. Татары совсем рядом: двадцать метров вправо и пятьдесят – вперёд.
– Ползать умеешь? – шёпотом спросил я Калистрата.
– Охотник я, это – как тетерева скрадывать.
– Тогда поползли.
Мы опустились на землю и поползли к костру. Костёр – это просто замечательно. Для нас – маяк, к тому же со света в темноту – ничего не видно, зато для нас татары – как на ладони. Лежат вокруг костра, положив головы на сёдла и подстелив потники.
Я приподнял голову, начал считать. Что за чертовщина?! Их должно быть семь, а лежащих вокруг костра – шесть. Где же ещё один? Может быть – караульный? Бродит неподалёку и ударит в спину в самый неподходящий момент. А где Матвей с напарником? Добрались ли уже до места? Вот будет конфуз, если я прокричу выпью и рванусь на татар, а они подойти не успели.
