Николай Романецкий - Питерская Зона. Бустер
Новая лаборантка тут же была представлена обоим.
И начались трудовые будни. И еженедельные встречи с товарищем Ивановым, внимательно выслушивающим отчет Моцареллы о наблюдениях за работой сотрудников лаборатории.
* * *Яйцеголовые Еве не очень понравились. Особую антипатию вызывал завлаб. Дело не во внешности – Михаил Владимирович был импозантным господином сорока лет, из тех мужчин, что осознают свою привлекательность для особ противоположного пола и вовсю пользуются этим.
Новая сотрудница Капачинскому приглянулась уже потому, что находилась в том возрасте, когда даже те, кому суждено очень быстро превратиться в дурнушку, выглядят весьма симпатичными. Против природы не попрешь…
Еву же потеря красоты и молодости ждала не скоро.
В результате уже через неделю она ощутила на своих прелестях потные лапы Михаила Владимировича.
Как хотелось скрутить его в бараний рог!
Но откуда смазливенькой лаборанточке знать боевые единоборства? Уложи она его мордой в пол, и будет провал – пусть не сразу, пусть позже, но Капачинский бы непременно задумался над вышезаданным вопросом.
Пришлось выкручиваться обычными девичьим способами.
Конечно, находись она тайным резидентом в чужой стране и будь Капачинский великим ученым, работающим на противника, прыгнуть к нему в постель стало бы наилучшим оперативным приемом. И каждую ночь, лежа с ним под одеялом, узнавать вражеские тайны, тайны, тайны… На что только не пойдешь на благо Отчизны…
Но случай был не тот. И она – не тайный резидент. И Михаил Владимирович вовсе не работает на противника. И даже, судя по первому впечатлению, не великий ученый.
Из обычных же девичьих способов укоротить навязчивого ухажера наилучший – пожаловаться своему парню.
Как раз через три дня после того, как завлаб руками выразил свою симпатию к новой лаборантке, Матвея Подкорытова отпустили в увольнение. И Ева ему пожаловалась.
Подкорытову не потребовалось даже встречаться с Капачинским – он просто прислал завлабу селфи в полном «каракальском» снаряжении и надписью «От будущего мужа Евы Сырковой». После этого молодая лаборантка для завлаба навсегда лишилась привлекательности.
Истинное Евино начальство не требовало от агентши секретных донесений о тематике проводимых в физической лаборатории исследований. Товарища Иванова в первую очередь интересовали психологические портреты сотрудников.
Чтобы разобраться в Капачинском, много времени Моцарелле не потребовалось. Обычный карьерист, каких на просторах отечественной науки пруд пруди. Склонен к любым проектам, если под них удается выбить государственное финансирование. Связываться с частными заказчиками не склонен. Видимо, потому что трусоват и хорошо понимает, что там, где государство за нецелевое расходование средств ограничится открытием уголовного дела, которое то ли дойдет до суда, то ли развалится по дороге, частник способен и пристрелить. Тем не менее, когда программа открыта, становится целеустремленным и весьма предприимчивым. В смысле научного авторитета совершенно не амбициозен. Главное для него – не слава исследователя и место в истории науки, а заработанные деньги. Такой вот тип современного ученого. Кроме денег, исключительно падок на женщин. На этих направлениях и может быть завербован.
Ева понимала, что последний ее вывод скорее заинтересует не товарища Иванова, а контрразведку, но ведь одно дело делаем… Надо полагать, Иванов поделится информацией с кем надо.
В личной ее жизни все шло в нужном направлении. Когда Матвей получал увольнительную, они встречались в комнате, которую Еве выделили в общежитии института. Им было интересно вдвоем и даже не хотелось устраивать променады на чистом воздухе.
Впрочем, особо тут и не погуляешь. Кабы Питер был прежним городом, культурной столицей, можно было бы отправиться в Мариинский театр, или во дворец спорта, или в тысячу иных мест. А возле общежития можно было пойти только в кафе, где бы знакомые пялились на них, а потом бы спрашивали, где Ева подцепила такого классного парня…
Перетопчутся! Мы и тут неплохо посидим да поговорим. А потом полежим. А потом снова поговорим.
Однажды Ева завела разговор о свадьбе.
– А как на это посмотрит твое руководство? – тут же спросил Матвей.
Ева даже растерялась – ей как-то и в голову не приходило, что такой разговор может обрести такой поворот. Как не приходило и то, что ее начальство вообще может вмешаться в личную жизнь своего агента.
Матвей догадался о ее мыслях. И сказал:
– Послушай меня, любимая. И не вздумай, пожалуйста, обижаться!
Уже от этих слов Еве захотелось плакать.
– Ни ты, ни я, – продолжал Матвей, – не можем поменять работу. Или ты нацелилась на пеленки и подгузники?
– Нет. О детях пока думать рано. Но разве это имеет значение?
– Согласен, это не имеет. Зато имеет значение опасность моей работы. Зона – вещь такая. Сегодня я жив, а завтра – нет. Гикнулся, как выражаются вольные сталкеры.
– Типун тебе на язык, Матюша! Что ты такое говоришь?
– Говорю так, как оно есть в реальности. Работа у меня весьма и весьма опасная. Ну да, мы, конечно, не сталкеры. Вооружены и подготовлены намного лучше. И законом защищены. Но никто ни от чего в Зоне не застрахован. Ей наплевать и на закон, и на подготовку, и на оружие… Боюсь, рано нам с тобой еще думать о свадьбе. «Каракалу» лучше быть холостым.
Глаза у Евы были на мокром месте, но она поняла, что продолжать этот разговор не имеет смысла.
А Матвей будто в воду глядел. Не прошло и двух месяцев, как Еве сообщили, что лейтенант Матвей Подкорытов погиб при выполнении ответственного задания командования.
После чего Ева обнаружила, что инструкторы научили ее еще одному умению – не распускать сопли. Как бы плохо ни было…
* * *А потом Моцарелла обнаружила, что ее пристроили в институт не только для определения психологического портрета и выявления подозрительных наклонностей сотрудников.
Первый звоночек прозвенел на небольшом междусобойчике-корпоративе, который организовали в лаборатории – правда, по окончании рабочего времени – в честь дня рождения Романа.
Когда прозвучал тост за именинника и выпили по первой, Михаил Владимирович, закусив бутербродиком с ветчинкой и обретя важный вид, сказал:
– Ребята, есть серьезный разговор. Пока мы трезвые, самый подходящий момент… – Он отставил опустошенный пластиковый стаканчик в сторону. – Я полагаю, проводить самые разнообразные исследования исключительно по директивам начальства – не самый лучший способ добиться научного успеха. Конечно, лучше синица в руках, чем журавль в небесах, но так за деревьями можно и леса не увидеть.
Капачинский любил вставлять в свои речи элементы народного фольклора.
– И что? – сказал Роман, подцепляя вилкой с тарелки разогретую в микроволновке сосиску.
– Никто не мешает нам предложить руководству института нашу собственную тему исследований.
– А где мы ее возьмем? – спросила простодушная Инесса. – И справимся ли?
– Ну, насчет справимся, это зависит только от нас. Если мозги имеются, то справимся. По крайней мере, постараемся. Гораздо важнее насчет «где возьмем»… – Завлаб наложил себе в тарелку салата, приготовленного Евой, и принялся орудовать вилкой, размышляя.
Салат из риса с крабовыми палочками у Евы всегда получался великолепным.
Что и отметил Михаил Владимирович, за минуту справившись с порцией. Хотел было положить еще, но передумал.
– Не знаю, – сказал он, – знаете вы или нет, но среди сталкеров ходят слухи, что артефакты в Зоне иногда появляются по их, сталкеров, желанию.
– Это как? – не поверил Роман. – Тогда бы сталкеры таскали из Зоны всякий раз только те артефакты, что им заказали. Получил заказ, к примеру, на «снегурочку», тут же пожелал, чтобы она появилась, сбегал, нашел и принес. Как у Емелюшки, по щучьему велению, по моему хотению… Да они бы все давным-давно миллионерами заделались! Зачем таскать то, что у тебя никто не возьмет? Кроме перекупщика, а тот непременно собьет цену. Либо бери, что дают, либо сам покупателя ищи…
– Нет, не так, конечно… Мне стало достоверно известно, что некий артефакт обнаружили в Зоне после того, как группа сталкеров, спасаясь от смерти, очень пожелала, чтобы он появился. Что это за штуковина, мне, правда, не объяснили…
– Врут! – убежденно сказал Роман. – Сталкеры, говорят, по пьяни много всякой лабуды друг другу на уши вешают.
– Может, конечно, и врут. – Завлаб покачал головой. – А если, как ты выразился, по пьяни на сей раз правду сболтнули?
– А если и правду? – Инесса пожала плечами. – Нам-то какая польза? Мы что, должны отправиться в Зону, попасть там в опасную ситуацию, понять, что нам требуется для спасения, и пожелать его. – Она не выдержала и рассмеялась. – Как вы это себе представляете? Нанять сталкера, чтобы он организовал нам турпоход и обязательно вывел на нужную ловушку? Так?
