Роман Злотников - Братство порога
Так было раньше. Но при помощи мерзких крылатых гадов черная лихорадка быстро распространилась на большей части королевства. Зубанов боялись будто демонов — днями и ночами ставни домов марборнийских деревень и городов оставались закрытыми. На стенах замков постоянно дежурили ратники с луками и заряженными арбалетами. Но зубанов было куда больше, чем стрел и арбалетных болтов. Твари, укусившие больного черной лихорадкой человека, заражали здоровых людей, проживавших в местах, где мало кто слышал об этой болезни. Некоторые провинции вымирали практически полностью, ибо некому было убирать и сжигать трупы умерших — жители, боясь смертельного укуса, не покидали своих домов. И на опустевших улицах, на безлюдных пашнях, огородах, в садах царили зубаны. Неоднократно собираемые советы магов намного улучшить положение дел не могли. Их заклинания лишь отпугивали и на время разгоняли бесчисленные стаи — и только. По королевству бок о бок с эпидемией распространялся голод. Люди уходили из мест, где было слишком опасно, строили новые поселения подальше от обжитых районов и, так как других средств прокормить себя и свои семьи найти не могли, промышляли разбоем. Работать на полях и пасти скот стало некому. Поэтому вскоре и аристократы, и незнатные богачи начали покидать родовые замки и собственные поместья — им просто нечего было есть, а золото, сколько бы его ни было, не могло насытить пустые желудки.
В столице Марборна Уиндроме и других близлежащих крупных городах, куда перебирались окраинные аристократы со своими семьями, челядью и воинами, ситуация выглядела не столь ужасно. Королевские маги неустанно делали все возможное, чтобы сократить численность зубанов, а специальные отряды стражников беспощадно убивали горожан и крестьян, подозреваемых в наличии черной лихорадки, — убивали на расстоянии, длинными баграми оттаскивали трупы в поганые овраги, где и сжигали.
Впрочем, и в самом сердце королевства гонимым лихорадкой и голодом дворянам приходилось несладко. Золото имеет свойство кончаться, а доходов, по понятным причинам, у них не было никаких. Первое время тонкие золотые ручейки текли в дворянские кошели из королевской казны, но и этот источник скоро иссяк.
Тогда среди обнищавших, лишившихся своих замков аристократов начался ропот. Говорили при спущенных шторах и закрытых дверях о том, что его величество Марлион, хоть и носит прозвище Бессмертный, последнее время одряхлел настолько, что уже не по силам ему править королевством. Оттого и расплодились паскудные зубаны, оттого и черная лихорадка катится по просторам Марборна гибельным колесом, оттого и голод точит подвластные Марлиону земли, словно червь. Говорили еще, что в силу старческого слабоумия Марлиона большую часть решений за короля принимает его внучатый племянник герцог Руган, давно и прочно обосновавшийся во дворце. И если бы не этот Руган, Марборн бы уже сгнил, словно тело, которое покинула душа. А ежели б герцог Руган заполучил полную власть, тогда б и кончились все эти мучения, тогда и восстал бы из тлена великий Марборн… Мало кто догадывался, что ропот этот кем-то искусно подогревался — но все понимали: достаточно одной вспышки, чтобы недовольство выплеснулось наружу.
И эта вспышка произошла — на небе над Марборном взошла алая звезда.
В этот день его величество король Марборна Марлион Бессмертный восседал в Зале Советов, подперев левой рукой тяжелую голову, совсем облысевшую и от этого почему-то казавшуюся особенно тяжелой. Седая спутанная борода закрывала короля по пояс — по этой бороде легко можно было определить, чем потчевали его величество сегодня за завтраком: у подбородка подсыхало бордовое винное пятно, а ниже в обильно усыпанных хлебными крошками серых прядях запутались мелкие перепелиные косточки.
По правую руку от короля помещался герцог Руган — чрезвычайно подвижный толстяк с быстрыми глазами и крепкими ухватистыми руками. На герцоге красовался фиолетовый камзол из диковинной заморской ткани, которая при малейшем движении громко хрустела, будто сухие древесные листы. А благодаря тому, что Руган ни секунды не мог оставаться в покое, от него исходил постоянный надоедливый хруст, на который, правда, никто не смел обратить внимание. Министры и советники королевского двора, докладывая, обращались вроде как к Марлиону, но взгляды их чаще останавливались на толстощеком неспокойном лице герцога.
Король был прекрасно осведомлен о бедственном положении Марборна, поэтому почти не слушал министров. Осведомленность была не единственной причиной невнимательности монарха. Марлиона попросту не волновало то, о чем говорили министры. Прошло уже четырнадцать лет с той поры, как его сына, наследника престола принца Барлима забрали эльфы в свои Тайные Чертоги. С того самого времени душа Марлиона Бессмертного надломилась.
Время шло, а король все еще жил прошлым; как златострастец любуется своими богатствами, он беспрестанно перебирал в памяти дни своей молодости и зрелости, когда его сын был с ним, сначала мальчиком, потом юношей, а потом и взрослым мужчиной… Пока жизнь в Марборне была спокойна, никто и не замечал, что король совершенно потерял интерес к своему государству, да и вообще к жизни, которую раньше так любил. Но когда на Марборн посыпались одна за другой невиданные ранее напасти, при дворе, вдруг прозрев, увидели, во что превратился старик Марлион, еще каких-то двадцать лет назад за чрезвычайное свое жизнелюбие и презрение к собственному более чем почтенному возрасту получивший прозвище Бессмертный. Тогда-то, в дни беды, на первые роли и вылез толстячок Руган, и Марлион с видимым облегчением переложил на него свои обязанности, оставаясь королем лишь номинально. Только недавний визит эльфов немного вывел Марлиона из равновесия, всколыхнул тоску давней потери, но после того, как Высокий Народ ушел, явственно дав понять, что недавно прибывшего в Уиндром рыцаря Горного Порога следует вернуть в его Крепость, старик-король снова погрузился в бесконечную свою печаль. И не посчитал нужным ни словом упрекнуть тщеславного и чересчур энергичного герцога Ругана, кому и принадлежала идея призвать рыцарей Порога в Уиндром — чтобы даже в горькую годину Марборн не отставал от Великого Гаэлона.
Вдруг мерный говор министров и советников прервался взволнованным перешептыванием. Один за другим они оборачивались к закрытой двери, ведущей в Зал Советов, из-за которой уже явственно слышались сдавленные вскрики и звон оружия. Герцог Руган вскочил на ноги и зачем-то отбежал от короля на несколько шагов.
Тотчас двери распахнулись, и в зал хлынул поток вооруженных людей. Придворные, развернув к ним бледные физиономии, так и застыли в своих креслах. Король ненадолго и неохотно вернулся к окружающей реальности. Равнодушную усмешку Марлиона скрыла седая его борода. Он давно предполагал, что этим все и закончится. Пошевелив головой, он глянул в сторону герцога Ругана. Руган, тяжело дыша, в крайнем волнении перебирал ногами — словно приплясывал на одном месте. Рыцарский меч в золоченых ножнах висел у него на боку, но герцог даже не попытался обнажить оружия. И совсем не страх читался на его липе, но страстное вожделение.
Ворвавшиеся остановились на середине зала. Марлион машинально начал считать их и сбился на третьем десятке. Впереди стояли дворяне, чьи родовые поместья были разорены, за их спинами виднелись и простые ратники, а кое-где мелькали разноцветные балахоны магов: черно-красные — магов Сферы Огня, белые — магов Сферы Жизни, сине-зеленые — магов Сферы Бури и черно-белые — магов Сферы Смерти.
К королю шагнул граф Истам Нарманский, еще недавно один из богатейших людей королевства, а теперь знатный бедняк, едва способный прокормить семью и слуг на королевские подачки. Из тысячи ратников у графа осталось не более сотни — эти верные своему господину воины предпочитали жить впроголодь, но не уходить на вольные хлеба. Меч в руках Истама был окровавлен, доспехи на груди тоже окрасились кровью. Приблизившись к Марлиону на десять шагов, граф не преклонил колени. За ним безмолвной тенью следовал герцог Уман Уиндромский, чьего поместья, расположенного неподалеку от столицы, почти не коснулась общая беда, — он также был вооружен, но крови ни на его мече, ни на доспехах заметно не было.
— Позвольте мне говорить, ваше величество, — почти выкрикнул Истам, оскалив зубы. — Позвольте мне говорить от лица всех, кто пришел сюда с оружием в руках!
Марлион ничего не ответил.
— Позвольте мне говорить от лица всего нашего Великого королевства! — Граф Нарманский теперь уже кричал в полный голос— От лица королевства Марборн, которое смертельно ранено и которое умирает! От лица королевства, которое некому спасти!..
Марлион Бессмертный не испытывал ни страха, ни удивления. После того как в Зал Советов ворвались заговорщики, он даже не изменил позы. Лишь слегка поворачивал голову из стороны в сторону, бесстрастно наблюдая за происходящим. Граф Нарманский кричал что-то еще, и ему вторили выкрики из толпы, но король довольно скоро потерял нить повествования и перестал слушать. Его равнодушный взгляд блуждал по залу, скользил по возбужденным лицам людей, читая на одних ужас, на других — жажду крови, на третьих — предвкушение чего-то небывалого…
