Владимир Ильин - Напряжение растет
— Он первый начал! — ультимативно тыкнула пальцем в мою сторону Катя, продолжая удерживать рукоять лежащего лезвием на полу топора.
— Та-ак, — грозно протянул Михаил.
— Максим взял у нас Бруню и сказал, что отдаст, когда мы сделаем домашнее задание! — торопясь и заплетаясь, поведала Тоня.
— А нам подсунул исчезающие чернила! — Вторила ей Катя.
— Все честно! — Категорично качнул я головой. — Нет домашки — нет собаки!
— Стоп! — Поднял руки к вискам отец и с силой помассировал. — Так! Подошли ко мне!
Одним движением он перехватил топорище и с хмурым выражением лица навис над нами.
— Девочки, нельзя бегать за братом с топором!
— Мы только дверь открыть..!
— Нельзя!
— Хорошо, — поникшим голосом ответили сестры.
— Максим, нельзя обманывать сестер!
— Я не обманывал!
— Максим!
— Хорошо…
— И верни собаку!
— Ладно, — с легким разочарованием попрощался я с Брунгильдой.
— А в этой методике воспитания что-то есть, — донесся задумчивый голос наставника с конца коридора.
— А? — Чуть растерянно повернулся к нему Михаил, наткнулся на выразительный взгляд учителя, прикованный к топору, и смущенно спрятал лезвие за спину.
— Довели папу, — обреченно заявил Федор с противоположной стороны.
Тоскливо взвыла Брунгильда.
— Пойду я, пожалуй, — вздохнув, уведомил я присутствующих и протиснулся по коридору к выходу. — Суббота, много дел. Надо еще дневник сжечь.
— А-а…
— Все спланировано, это будет несчастный случай.
— Максим! Немедленно объяснись!
— Да там директор что-то на полстраницы написал. Смысл непонятен, но чую — не к добру. Тем более, у меня второй есть.
— Что значит — непонятен?! — материализовался рядом наставник и затребовал книжицу в свои руки.
Секундой позже (топор на место положил) подскочил отец.
— «Рекомендации родителям», далее на латыни: «Заговор на изгнание демона». — Пожевав губами, произнес учитель. — Что ты опять натворил?
— Когда бы я успел? Сегодня суббота!
— А вчера?
— А вчера мы вместе с Федором карту в вестибюле исправили, — с гордостью заявил я.
— «Написал свое имя на узорной фреске с картой Империи», - хмуро зачитал отец с экрана переданного сестрами планшета.
Предатели! Попытался сжечь планшет взглядом — не получилось. Надо больше тренироваться.
— Но оно там точно есть, возле Багиево! — возмутился я.
— Заасфальтировали давно! — Разбил всю оборону Михаил.
— Тогда да, виноват, — вздохнул, забрал дневник и медленно повернул к своей комнате.
— И не вздумай его сжечь!
— Не стану.
Теперь то, с переводом — ни за что. Мы еще трудовика с этим текстом вылечим!
— Ругали? — Высунулась из-за двери голова Федора.
— Представляешь, они стерли мое имя с карты! — Поделился я своим возмущением. — В следующий раз надо писать крупнее.
Тот сочувственно покивал и утянул меня за руку внутрь комнаты.
— Вот, — показал он на рабочий стол, добрую половину которого занимал прямоугольный лабиринт из расставленных торцом книжек, по контуру закрытый массивными справочниками. — Справа, дальний край.
— О! — Нашел я взглядом белую мышь, закрытую, словно доспехом, золотыми нитями и вплетенными в них со спины двумя сережками с крупными изумрудами. — Смотрится здорово.
— Ага, — согласился Федор с грустным вздохом. — Только с управлением плохо. Вот, смотри. — Повел он рукой, и мышка пробежала вперед, пока не ткнулась в книгу, затем кое-как развернулась на месте, двигаясь, как машина на узкой дороге, и пробежала вперед, вновь уткнувшись в препятствие. — Камни большие для нее, — чуть виновато произнес он. — Приказ выходит очень грубый.
— Понятно, — зачесал за затылок. — А где взять нужные?
— По магазинам можно походить, — пожал он плечами. — Искра в любом камне может быть. Хоть в самом дешевом — даже в хрусталике люстры бывает. Ее ведь никто не видит.
— Можно к вам? — деликатно постучался в дверь папа. — Максим, если тебе это очень важно, то можно арендовать участок и написать там все, что пожелаешь. Даже со спутника будет видно. Но обычные карты все равно исправлять нельзя. Воля одного человека не может их изменить, только закон.
— А названия гидростанций указывают на картах?
— Да, конечно!
— Тогда не надо, спасибо, — вежливо отказался я.
— Ладно, — выдохнул он. — О, а это что? — с энтузиазмом переключился он на мышку в лабиринте.
— Это ничего! — Протараторил Федор и ловко прикрыл участок лабиринта книжкой сверху.
— Запрещать и ругать — не буду, — поднял отец правую руку. — Только помогу. Честно.
— Ну… Вот, — смущаясь, убрал преграду Федор. — Это Лучинка, она тихая.
— Знак синхронного взрыва накопителей? — Усомнился отец, указав мизинцем на завиток между сережек.
— Мышь каждый обидеть может!
— Они отстегиваются, — показал Федор на еще один знак. — Лучинка дальше побежит, а накопители останутся. Она ведь только вперед бегать может, а кроме этого все равно ничего придумать нельзя.
— С такими камнями — точно, — огладил папа мышку между ушек. — Вот что. Я обещал — помогу, — внимательно посмотрел он на нас. — Но потом расскажу кое-что, и вы мне дадите обещание, длиною в целую жизнь.
— Л-ладно, — обернувшись на меня, кивнул вместе со мной Федор.
Вернулся Михаил через десять минут, вместе с небольшим деревянным сундучком. Распахнул — и на наших глазах выудил длинную полосу ткани, свитую до того складками, каждый сантиметр которой был занят прозрачными пластиковыми блистерами, в которых угадывались крошечные ограненные камешки всех цветов радуги — волнами оттенков, от верха с агатами и камнями чистой воды в центре, до самого низа с рядами темно-фиолетовых аметистов.
— Блистеры отстегиваются вот так, — щелкнул он пластиком, отстегнув оболочку. — Застегиваются стандартно.
— Нам вот этот, — деловито ткнул Федор в крохотный прозрачный камешек в центре тканевой ленты, а затем в его соседа. — И вот этот.
— Берите все, — отмахнулся отец. — Что не пригодится — вернете.
— Серьезно? То есть, х-хорошо. Мы немного, честно!
— Да хоть все, — улыбнулся он. — Только проект составь и дай на проверку.
— Обязательно! — ошарашенный такой щедростью, брат прижал ценный лоскут к груди.
— А вот, еще, — демонстративно хлопнул папа себя по лбу и выудил из кармана два незамкнутых браслета, свитых из серебряной и медной проволоки, то и дело оплетавшей крупные желтые камни. — Это тебе, Максим.
— А зачем? — Полюбопытствовал уже после того, как взял в руки.
