Юрий Никитин - Бригантины поднимают паруса
– Перед женщинами как раз и ляпаются мордами в грязь, – сообщил я, – когда переоценивают силы, стараясь блеснуть… А ты в самом деле женщина?
– Еще не рассмотрел?
Я сдвинул плечами.
– А вдруг ты только в теле женщины?.. Ладно, если хочешь поучаствовать, то дорого не возьму, собирайся. Когда говорю «собирайся», это не значит красить губы и ресницы. Кофе уже выпила, гренки сожрала, а больше не дам. И так корова.
– А что значит? – спросила она ядовито.
– Да, – сказал я, – ты в самом деле женщина.
Через несколько секунд она встала передо мной одетая, готовая к выходу и с традиционным платком на плечах.
– А ресницы? – спросил я.
– У меня недостаточно длинные? – спросила она с вызовом. – Или редкие?
– Нет, – признался я. – Ты само совершенство. В какой-то мере даже опасное для моего исполинского и всесокрушающего разума.
– В какой?
– Где-то в районе полутора процентов.
– У тебя только эго исполинское, – сообщила она кротко. – И самомнение. А где сейчас Хиггинс?
Я двинул плечами.
– Как у большинства мультимиллионеров, у него несколько роскошных дворцов в разных концах света. Но сейчас он в Арабских Эмиратах. Недалеко от Дубая, кстати.
– И ты знаешь в каком?
Я кивнул.
– Да, конечно.
Она спросила с подозрением:
– А откуда узнал?
Я ответил самодовольно:
– Тебя снабжает и подстраховывает, если успевает, твоя группа, а меня – своя. Люди под глубоким прикрытием, показываться им нельзя, слишком дорого стоило внедрение. Думаю, Игорь с его группой тоже не единственные агенты Моссада в Арабских Эмиратах?
Она поджала губы и не ответила. Я вывел на экран планшета полученный со спутников общий вид здания с обширным двором и хозяйственными постройками, окрестностей, а затем раскрыл файлы с детальными чертежами.
– Вариантов много, – сказал я, – но все ходы-выходы перекрыты, везде охрана. В двух местах вообще автоматизированные системы огня… можно бы попытаться там, но пока рассматриваю вариант насчет шахты лифта. Здесь один грузовой и два пассажирских. В смысле, там один грузовой и два пассажирских…
Она сказала сердито:
– Это я понять могу, не уточняй. Но… как?
– Лучше грузовым, – пояснил я.
Она посмотрела с недоверием.
– А как туда попадешь?
– Хороший вопрос, – похвалил я. – Деловой.
– Ну, знаешь!.. Я хотела сказать, это безумие!
– Карте место, – ответил я.
– Так как?
– На месте решим, – ответил я легкомысленно.
Глава 7
Она посмотрела с недоверием, легкий тон вроде бы не вяжется с моей занудной серьезностью ученого, но, с другой стороны, какой мужчина рядом с красивой женщиной не становится легкомысленным?
Я подумал с невеселой иронией, что нам предстоит то, что эвфемистично называется зачисткой. Сперва зачистить коридор, что значит перебить всех на хрен, затем зачистить лестницу, залив ее кровью и завалив трупами, а дальше весь второй этаж, убивая любого выскочившего навстречу, будь это боевик или перепуганная служанка, потому что все обязаны лечь на пол и не двигаться.
Проклятые красивости языка, что позволяют творить убийства, оправдывая их или хотя бы нивелируя. Мы не убиваем, а всего лишь зачищаем. Словно с веником прошлись.
– До ночи еще не скоро, – сказала она строго и, перехватив мой взгляд, сразу ощетинилась, – ты чего? Днем туда переть – безумие!
– Да, – согласился я. – Это по-женски. А вот ночью – красиво и романтично.
– Это практично, – оборвала она с той же надменностью постоянной воюющей за женские права феминистки. – Днем охрана начнет стрелять в любого, если тот не сам эмир Умар ибн аль-Хаттаб!
– А ты точно не эмирша? – поинтересовался я. – На восточную принцессу тянешь с избытком. Если не обликом, хотя и с ним в порядке, то замашками так и вовсе царица Савская.
– У меня ничего не в избытке, – заявила она и прошлась ладонями по бокам. – И я не чернокожая, как та царица с козьими ногами. Можно вздремнуть вечером, чтобы потом в форме…
– Поставь будильник, – предложил я, – а то и забудем о такой ерунде, как убийство Хиггинса и его охраны.
Она сказала сердито:
– Не убийство, не убийство!.. Справедливое наказание.
– По суду?
– Ты что, – изумилась она, – себе не веришь? Готов уничтожить восемь миллиардов человек, а этого мерзавца…
– Для эволюции нет такого понятия, – напомнил я. – Есть успешные и неуспешные особи. Успешные должны выжить, давать потомство и вытеснять неуспешных. Род людской пресекся бы в самом начале, если бы в нем не было таких хиггинсов.
Она что-то щебечет, но практически не слушаю, хотя у нее не щебет, а скорее клекот орлицы, но в нашем понимании все женщины щебечут и чирикают, а за рулем – обезьяны с гранатой, так жить удобнее, и я одновременно серфил в инете, приглядывал за своими в офисе, особенно за Гаврошем, что много умничает и старается поднять статус, наконец углубился в расчеты с вариантами корректировки генов.
То, что удалось сделать с моими генами, теперь с гораздо меньшим риском можно повторить с другими людьми. А еще год-два – и риск можно исключить практически полностью.
С другой стороны, такой человек приобретает огромную мощь и власть, которой очень захочет воспользоваться. Я и то жажду как-то насвинячить, но воздерживаюсь, а как другие? Смогут ли?
Если нет, то даже не представляю, что будет. Стоит хорошенько взвесить.
Я перехватил на себе ее строгий взгляд.
– Что?
– О чем задумался? – спросила она с подозрением. – У тебя такое лицо…
Я отмахнулся.
– Да о ерунде всякой.
– Какой?
– О тебе, – ответил я любезно. – О чем воспитанный мужчина обязан думать даже после случки?.. Хотя, конечно, не думает, но говорить любезности самке пока еще никто не отменял.
Она поморщилась.
– Перестань хамить, меня не собьешь.
– Че, правда?
– Я тебя, паразита, – сообщила она, – насквозь вижу. Да, ГРУ – мощная разведка, если такие важные данные добывает и снабжает, никак перехватить не удается…
– А зачем? – спросил я с мягким укором. – Мы на одной стороне.
– Сейчас на одной, – согласилась она, – но кто знает, что будет завтра? Стоит на тебя посмотреть…
Я ответил твердо:
– Завтра будет сингулярность. А она решит все нынешние вопросы. Сразу. Во мгновение ока. Хрюкнуть не успеешь. И даже пискнуть.
– И ты даже знаешь, когда это случится?
– Увы, – сказал я, – говоря политкорректно, я человек с ограниченными возможностями.
– А-а, – сказала она понимающе, – женат?
– Нет, – сообщил я, – у меня другие ограничения.
– Серьезные?
– Не очень, но все равно как-то не радующие… Хотя кто из нас любит ограничения?.. О дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить…
