Андрей Белянин - Дочь Белого Волка
Впрочем, белый цверг всё равно не откликнулся, так что припахать его к помывке никак не получалось. Какие ещё у нас есть варианты? Мм…
— Эд? — практически без надежды спросил я.
— А-а, знаешь, пожалуй, да. Почему сразу нет? — к моему изумлению, быстро согласился он. — Мы, боги, любопытны и небрезгливы. Начнём с раздевания…
Дальнейшие события я постараюсь описать максимально скупо. Во-первых, из человеколюбия, во-вторых, из соображений морали, в-третьих, потому что такие вещи могут прочесть дети. А у них ранимая психика, им не всё стоит знать, некоторые вещи в нежном возрасте способны вызвать икоту и энурез.
Короче. Уф. Пишу беспристрастным взглядом со стороны, насколько это вообще возможно. Впрочем, какие-то комментарии приведу.
— Дядя Эдик, и что, ты будешь её раздевать? Бе-э-э… И вот это снимешь? И это? И даже… Бе-э-э! Ни фига себе у них в Средневековье стринги… До колен и с начёсом…
Полностью раздеть леди Мелиссу не получилось. Некоторые детали… мм… интимного кружевного белья бледно-зелёного цвета словно бы прилипли к телу и напрочь отказались отклеиваться, даже когда добросердечный Седрик пытался поддеть их ножом. Он вообще никак не мог определиться: то активнейше ничего не делал, то лез куда не просят и куда не надо.
Потом встал вопрос, кто перенесёт почти голую старушку в ванну. Эд почему-то отказался, апеллируя тем, что у богов повышенные эстетические требования. То есть всё-таки брезгует? После долгих переговоров было решено коллективно взять леди Мелиссу за мизинцы рук и ног и таким образом отнести в ванну. Взялись я, Эд и Седрик. Один мизинец остался невостребованным, нога зацепилась за стол, и мы её уронили.
Не ногу, естественно! Леди Мелиссу целиком. Не слишком удачно вышло, но тут уж извините! Потом ещё раз. И в третий раз тоже. Это уже смахивало на саботаж.
Не дожидаясь четвёртой попытки, Хельга заткнула ржущую, как лошадь, Дану, переорав нас всех, потом успокоилась и внесла инженерно-конструктивное предложение. Мы кое-как умудрились вновь уложить леди Мелиссу на стол и просто приподняли его со стороны головы, чтоб она…
— Ну не ногами же вперёд, па?!!
— Да, да, извини!
Мы тут же поменяли дислокацию и, приподняв край стола, наклонили его в сторону бадьи с водой. Угол падения вроде бы правильный, дядя Эдик проверял. Мы дружно выдохнули и…
Леди Мелисса, скользнув со стола носом вниз, словно крейсер со стапелей, рухнула в ванну, подняв неслабую приливную волну! Сухим не остался никто. В обеденном зале стало заметно оживлённее.
— Па, у меня же тушь потечёт! Потекла-а… Я страшная, да?
— О да, миледи Хельга! Вы так страшны и так прекрасны! У вас такие восхитительные по-тё-ки-и…
— Метью, ты чё?! Ну ладно, продолжай, хвали меня, я таю…
— Сир, почему у меня в вине мыло?
— Седрик, оставьте Ставра, у меня вообще все штаны мокрые, но я же не жалуюсь. Убить хочу, но не жалуюсь. Но очень хочу хоть кого-нибудь убить! Зато не жалуюсь пока, а вот если прямо сейчас хоть кого-нибудь не убью…
— А по-моему, она утонула! — перекрывая общий гам, прошептал я, и меня услышали.
Все мигом сгрудились вокруг ванны, с надеждой вытягивая шеи. Увы, леди Мелисса всплыла через минуту, неутопаемая, как цветок в проруби.
— Она точно без сознания или притворяется, выжимая из нас слезу? — уже едва сдерживаясь, зарычал старый крестоносец. — Можно я пощекочу ей кинжалом в ухе?
— Это негуманно, — тут же встряла моя умничка. — Надо просто зажать ей рот и нос. Если не притворяется, то…
— Задохнётся, — уверенно обрезала дампир, выжимая мокрые волосы с левой половины головы. На правой длинные кудри были сухи и пушисты, что создавало вид авангардной причёски и делало Дану похожей на одноухого кокер-спаниеля. Про её настроение было лучше не спрашивать, загрызёт по умолчанию.
— Будем мыть, — решил я, видя, как из левой ноздри леди Мелиссы выдувается большущий мыльный пузырь. Значит, старушка ещё всех нас переживёт. — Ну-ка, помогите мне. Все! Да, все! Эд, и ты тоже!
— Круговая порука, — понимающе кивнул бывший бог и, смешно расставив ноги в мокрых штанах, приступил к своей части помывки нашей вечной гостьи.
Да, собственно, каждому из нас что-то досталось. Мне голова, Седрику левая нога, Дане правая, Хельге и её дяде — руки. Бока, грудь живот и что-то там ниже не мыл никто. Все боялись, что леди Мелисса застонет от удовольствия, и тогда точно кому-нибудь из «мойщиков» придётся жениться как честному человеку. Даже Дане и Хельге.
Впятером мы, наверное, напоминали семейство трудолюбивых енотов-полоскунов, сгрудившихся у одной лохани в родном зоопарке. Мыли молча, сил на шуточки или проклятия уже просто не было. Вода в ванне быстро стала серо-бурой. С волос леди Мелиссы смылась вся краска, да и сами волосы отпали почти полностью. В смысле это оказался парик весьма недурного качества и уж конечно из натуральных волос каких-нибудь бедных крестьянок.
Я выудил его двумя пальцами и перекинул Метью, всё равно он стоял без дела. Мой паж одной рукой поймал парик, а другой схватился за горло, словно его тошнило. Ну и в результате опять не удержался на костылях, рухнув так неудачно, что сбил ванну. Минут десять-пятнадцать, матеря его на чём свет стоит, мы ловили на мокром мыльном полу скользкую леди Мелиссу.
Когда её кое-как водрузили обратно на стол, я при всех пообещал сжечь Метью сегодня же на закате, и НИКТО не был против! Замес глины с известью и обматывание старушки бинтами заслуживали отдельной главы или даже песни. Поверить не могу, что одно ведро глины и одно ведро извести способны так перепачкать пять человек, стол, пол, стены, перепуганного пажа с костылями, потолок и… на леди Мелиссу всё равно хватило.
— Па-а! Я грязная, как племенная чушка на свиноферме-е! Можно мы больше не будем её загипсовывать, а просто закопаем где-нибудь за конюшней?
— А не лучше ли будет её высушить, сир? Если такую горгулью поставить над воротами замка, кто из врагов дерзнёт сюда сунуться?!
— О, Седрик, нельзя же так со старушкой. Чисто из женской солидарности я против. Это негуманно. И не смотрите на меня так, просто дайте мне кирпич и отвернитесь…
— Ставр, как твой родственник, я всегда помогал тебе во всём. Но это выше моих сил! Клянусь задницами Тангниостра и Тангриснира, двух козлов из моей колесницы, да принесите её уже кому-нибудь в жертву! Всё равно её даже в питерскую Кунсткамеру не примут, чтоб не распугать заспиртованных экспонатов!
Я не мог им достойно ответить, поскольку мне на язык попала глина и приходилось всё время отплёвываться. Окружающие воспринимали это как отказ и выдвигали новые, всё более фантастические идеи, как нам поступить с леди Мелиссой, пока эта старая грымза всё равно в отключке. Однако глаза боятся, а руки делают. Примерно через час процесс загипсовывания несчастной в грязь был закончен.
