Василий Гавриленко - Теплая птица
Мне хотелось убежать, улететь отсюда прочь – далеко-далеко, туда, где нет людских глаз, где нет ничего кроме покоя и … подушки, обняв которую, можно разреветься.
-Игорь Матвеевич Снегирев, согласны ли вы взять в жены Марину Александровну Книппер?
-Да, согласен.
-Марина Александровна Книппер, согласны ли вы стать женой Игоря Матвеевича Снегирева?
Я не успела ответить. Солнце за спиной работника ЗАГСа вдруг стало красным, а потом взорвалось, насытив воздух миллионами невидимых стрел. Стрелы вонзались в кожу, в глаза, проникали в мозг и легкие. У меня носом хлынула кровь. Я попыталась закричать, но не смогла. И Марина Книппер умерла.Умерла, чтобы воскреснуть здесь, в Московской резервации.
4
ОСТАТКИ СЛАДКИ
В бункере темно. Капли воды, срываясь с потолка, глухо ударяются о бетонный пол.
Андрей Островцев предал родину и свою жену, Марина Книппер – предала саму себя… Но с чего мы решили, что всполохи – это наша память? Вдруг – это просто сны, чужие сны?
Руки Марины обвили мою шею.
-О чем ты думаешь, Андрей?
Я кашлянул.
– Думаю: как так вышло, что все погибли, а мы остались живы?
-Мы не остались живы, мы воскресли.
-Но почему именно мы?
-Я не знаю, - Марина задумалась. – И, наверное, никто не знает. Даже Христо.
-Все это странно.
-Странно, да. Но мы – жители этого мира, он наш, и в наших силах сделать его лучше.
Я вздрогнул – на лоб упала холодная капля.
-Пойдем отсюда, - Марина потянула меня за рукав. – Есть хочу – умираю.
Мы стали подниматься по шахте лифта, осторожно ступая на ржавые перекладины металлической лестницы.
-Поговорили?
Наверху нас встречал Киркоров. Он подмигнул мне, скользко улыбаясь. Значок «Работник парковки №56» поблескивал на груди.
Киркоров смутился, прикрыл значок.
-Безделушка. Правда, красиво?
Я не ответил, борясь с желанием двинуть его по роже: теперь я знал, кто подсматривал за нами.
-Киркоров, мы с Андреем жутко проголодались. Как думаешь, Снегирь расщедрится на доппаек?
-Сомневаюсь, - Киркоров почесал рукой изуродованную сторону лица.- Он и так не в восторге, что появился лишний рот.
Я хмыкнул:
-Как будто я навязывался.
-Не слушай его, - засмеялась Марина.- Киркоров мастер пошутить.
-Мастер, да, - я снова кинул взгляд на значок.
-Что ты уставился, дикий? – окрысился вдруг возрожденец.
Я шагнул к нему, схватил за грудки. Марина охнула.
-Держись подальше от меня и моей женщины.
-Твоей женщины? – изо рта Киркорова несло падалью. – С каких это пор?
Я потянулся к ножнам, - черт, нет заточки!
-Андрей, отпусти его.
Я оттолкнул Киркорова, тот ударился спиной о стену, выругался.
Мы пошли прочь по развалинам какого-то здания. Злоба плескалась во мне, заставляя скрежетать зубами.
-Чего ты вызверился на него? – Марина схватила меня за рукав. Я освободился.
-Ничего.
Впереди показалась наполовину обрушившаяся стена из красного кирпича, показавшаяся мне смутно знакомой. На нескольких уцелевших башенках нахлобучены снежные шапки.
-Вообще – то Киркоров предлагал мне стать его самкой, - призналась Марина, поеживаясь от холода.
-А ты?
-Послала его. Ты видел эту рожу?
-У меня рожа не лучше.
-Это не тебе судить.
Марина нашла место в стене, где слом был значителен, проворно вскарабкалась на нее.
-Скорее, Андрей!
За стеной - площадь, еще дальше – многочисленные развалины, поросшие кустарником и невысокими деревцами. Слева от нас – груда кирпича, справа, - руины какого-то храма: сломленные чудовищной силой разноцветные башенки лежат в снегу в каком-то пугающем порядке, точно игрушки, разложенные ребенком-великаном.
Марина спрыгнула со стены. Подметки ботинок глухо ударились о камень. Махнула мне рукой: «Давай!». Я последовал вслед за ней.
-Ты чего?
Я кружился на месте, пытаясь представить, как здесь было до Дня Гнева.
-Знакомое место.
Марина рассмеялась.
-Ты еще не догадался? Мы же на Красной площади. Видишь?
Она указала на приземистое здание, давшее трещину прямо посреди короткого слова «Ленин».
-Мавзолей Ленина. В нем хранилась мумия вождя, до тех пор, пока ее не украли сектанты. А вот там, под снегом, - циферблат часов и гигантская звезда, - все это было водружено на Спасскую башню. Видишь красный пенек? Раньше это была Спасская башня. Вон – развалины Исторического музея, кстати, в них можно нарыть массу прикольных вещиц, а вот это – Храм Василия Блаженного. Сюда-то нам и надо.
Перед Храмом - оплавленная статуя: мужчина с изуродованным лицом призывает к чему-то сидящего безголового мужчину, воздев к небу обрубок руки.
-Минин и Пожарский, – сообщила Марина. - В книжке «История для седьмого класса» написано, что они спасли Россию от интервентов. Интервенты, - это, наверное, враги. Раньше Красная площадь была культовым местом, центром столицы: здесь базировалась власть.
-А что же сейчас?
-Сейчас Красная площадь – это, по сути, окраина Московской резервации, запретная зона, как и весь центр бывшей Москвы. Это место называется Пустошь. Тут мало кто подвизается, - сектанты, мародеры. Стрелки здесь появляются редко, - какой смысл? Одни развалины… Вся жизнь резервации кипит в Кузьминках, в Выхино, в Бирюлево. Власть же резервации располагается где-то в районе ВВЦ.
-Власть?
-Ну да, Лорд-Мэр. Пойдем скорее. От голода в животе бурчит.
Обогнув занесенную снегом башенку, мы очутились на каменной лестнице. У двух плит, положенных одна на другую, Марина остановилась.
-Здесь проход, - кивнула на широкую щель. – Протиснешься?
-Угу.
-Тогда первый.
Я замешкался: вспомнился шприц, с сидящей на кончике иглы луной, боль, пронзившая шею…
-Ты чего?
-Ничего, - я полез в щель.
Здесь было темно и пахло сыростью. Что-то ударило меня по виску, я охнул от неожиданности, и тут же услышал из темноты рядом с собой недовольный голос Марины:
-Чего ты не отошел? Больно?
Это она, спрыгнув, задела меня носком ботинка. Я потер висок:
-Зачем мы сюда?
-Много веков назад здесь находились кельи, седые старцы молились за царя и отечество и вели летопись эпохи.
Впереди блеснул огонек свечи.
-Букашка, - окликнула Марина. – Это мы.
Букашка приблизилась. В тусклом свете сального огарка она показалась мне одним из тех старцев, которых упомянула моя женщина.
-Снегирь вас ждет, - негромко сказала Букашка. Она достала из-за пазухи вторую свечу, зажгла. – Возьми, Марина.
-Спасибо, Бука.
Мы двинулись вперед. Свод был такой низкий, что мне пришлось нагибаться. Букашка не пошла с нами, а, найдя у стены приставную лестницу, вскарабкалась по ней до светлого пятна на потолке и исчезла в нем. Должно, отправилась искать своего дружка – Киркорова.
-Это здесь, - Марина остановилась у деревянной двери, округлой сверху. Постучала.
-Пришли? Проголодались?
Рыжебородый детина, похоже, не был рад нам. Кроме него, в келье находился Вовочка, а еще - многочисленные ящики, мешки, бочки.
-Проголодались, - жизнерадостно ответила Марина. – И нам положен доппаек.
-Доппаек? – Снегирь скорчил на лице болезненную мину. – Да, кажется, Христо говорил…
-Не кажется, а точно говорил, - вставил Вовочка безразличным тоном. – Дай им что положено, Снегирь, не жмись.
-Не жмись, не жмись. Запасы что - бесконечные?
Ворча, Снегирь извлек из ближайшего ящика два черных пакета. Один протянул мне, другой – Марине.
