Юрий Корчевский - Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта
– Мысль у меня есть. Немцев вырезать ночью, да на их грузовике в сторону Смоленска поехать. За ночь ох и далеко проехать получится!
– А если патруль остановит?
– А мы тебя в немецкую форму переоденем. Ты язык немецкий знаешь?
Вилли улыбнулся.
– У нас в семье все родной язык знают. Я на немецком не хуже, чем на русском говорю. Учительница немецкого языка в школе говорила, что у меня берлинский выговор.
– Вот! Что я говорил! – обрадовался Саша. – В форму оденем тебя – за немца вполне сойдешь.
Дальше отдыхать сразу расхотелось.
– Хлопцы, подъем!
– Только поели, остограммились, сейчас бы вздремнуть минуточек шестьсот, – пробурчал танкист.
– Предлагаю вместо нашего похода и заплыва через Днепр передвижение на колесах.
– Это как?
– Конфисковать у немцев грузовик.
– Э, нет, старшой. Мы на грузовике уже ехали, едва в живых остались.
– В детали операции раньше времени посвящать не буду. Сейчас идем к деревне, дозорным – Виктор, он дорогу знает.
– Старшой, это тебе наш немец в уши надул? Смотри, прямо в лапы к своим и приведет.
Саша с размаху влепил танкисту хук справа. Тот растянулся на земле.
– Он такой же боец, как и ты! Если не доверяешь, выбирайся сам, в одиночку, – Саша был зол до чрезвычайности.
– Я что, свое мнение сказать не могу? – Танкист поднялся, держась за скулу. – А в Красной армии, между прочим, рукоприкладство Уставом запрещено.
– Как к своим выйдем, можешь пожаловаться политруку, – отрезал Саша.
Танкист старался скрыть обиду, но это ему удавалось с трудом. Сопя от едва сдерживаемого негодования, он встал в строй, и группа двинулась вперед.
Витя, или Вилли, шел впереди группы, оторвавшись метров на пятьдесят.
До деревни они добрались через час, потому как группа – не одиночный боец, передвигаться быстро не может; необходима скрытность.
Для начала они залегли на окраине и стали наблюдать за деревней.
Грузовик так и стоял на единственной деревенской улице – здоровенный «Бюссинг» с крытым брезентом кузовом.
Солдаты изредка показывались на улице без френчей, поскольку на улице было тепло.
Потом из открытых окон избы донеслась песня «Лили Марлен». Кто-то пиликал на губной гармошке.
– Вот суки! Кому война, а кому – веселье, – злобно проговорил танкист. – Гранату бы им в окно…
– Погоди с гранатой! Тем более – нет ее. Втихую снимем и на грузовике уедем. Сможешь совладать?
– Чего там уметь – три педали и баранка! Справлюсь.
Как стемнело, солдаты угомонились, но Устав блюли. Между избой и грузовиком стал расхаживать часовой. В свете яркой луны поблескивала каска. Настроение у часового было хорошее, солдат мурлыкал что-то под нос.
– Значит, так, парни, – громким шепотом, чтобы слышали все, сказал Саша. – Я иду один. Полагаю – справлюсь. Потом сигнал дам – коротко свистну два раза. Тогда – бегом ко мне.
– Старшой, да ты чего? – запротестовал танкист. – Их пятеро, а ты один? Пусть с тобой еще кто-нибудь в помощь пойдет, хотя бы и я.
– Отставить! Это приказ. Если случится непредвиденное – стрельба, скажем, то уходим сразу.
Саша проверил, как выходит нож из ножен, подполз к крайней избе и замер у забора.
Часовой не стоял на месте – прохаживался. Пройдет мимо машины – до угла, за которым спрятался Саша, разворачивается – и назад. Тут, на повороте, Саша и решил его убрать.
Как только немец прошел к машине, направляясь в его сторону, Саша взял в руки нож и встал за забором. Вот шаги ближе, потянуло сигаретным дымком, над забором мелькнула каска. Потом шаги стихли – немец возвращался назад.
Саша выпрыгнул из-за угла и ударил часового ножом под левую лопатку, тут же подхватил обмякшее тело на руки и осторожно опустил на землю. Потом обтер нож о мундир убитого и вернул его в ножны. Часового за руки оттащил за угол. Вдруг кто-то из немцев выйдет, так не запнется о мертвое тело.
Крадучись, он подошел к избе и неслышно подкрался к окну. Даже отсюда было слышно – тишину в избе разрывал храп солдатских глоток.
Александр прикинул, как проще попасть в избу. Пожалуй, через окно сподручнее будет.
Он снял сапоги и заглянул внутрь. Глаза уже свыклись с темнотой. Лишь бы у окна не стояло чего-нибудь вроде стула – не хватало только разбудить спящих.
Саша подтянулся на руках, взобрался на подоконник и опустил ноги на пол. На кроватях хозяев спали два немца.
Вытащив нож, Саша шагнул к койке и толкнул спящего. Если ударить его ножом во сне, обязательно вскрикнет. Надо разбудить.
Немец перестал храпеть и недовольно забормотал. Тут ему Саша и вогнал нож в сердце по самую рукоять. Немец дернулся и затих.
Диверсант майкой немца вытер нож от крови, чтобы он не скользил в руках. Таким же образом он расправился и со вторым. Где еще двое?
Саша потихоньку потянул на себя дверь, ведущую в другую комнату. Справный хозяин в избе – двери даже не скрипнули, петли смазаны оказались.
Он постоял немного – уж больно в комнате темно. В первой-то лунный свет в окна отсвечивал. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он смог различить кровать со спящим на ней немцем. Дух в комнате стоял тяжелый, спиртной.
Немец дышал хрипло, выводил носом рулады.
– Эй! – толкнул его в плечо Саша. Но не тут-то было. Немец никак не хотел просыпаться – хмель брал свое.
Саша пальцами левой руки зажал ему нос. Немец взбрыкнулся, махнул рукой, приоткрыл глаза. Тут Саша и вонзил нож ему в грудь. В груди у немца булькнуло, и он затих.
Саша стоял и прислушивался – где-то же должен быть еще один, если сведения верны. Он обошел всю избу – немца нигде не было. Но и оставлять ненайденным его было нельзя – мог объявиться в неподходящий момент и открыть стрельбу в спину. Может, Вилли просчитался? Все же лучше перестраховаться.
Саша вышел в сени – и здесь ни одной живой души.
Он выбрался из избы и решил обойти двор – осмотреть. Но стоило Александру завернуть за угол, как он наткнулся на лежащего на земле немца. Оказывается, тот вытащил из дома пуховую перину, бросил ее на землю и сладко почивал, спасаясь от духоты в комнате. Любитель свежего воздуха, чтоб его!
Саша со злости пнул немца в бок. Тот, не открывая глаз, просто повернулся на бок. Наверное, он сильно храпел во сне и привык к тому, что сослуживцы все время его толкают.
Выбирать не приходилось – время было дорого. Саша ударил его ножом в спину. Немец вскрикнул, засучил ногами и затих.
Вроде все было кончено. И все-таки Саша обошел вокруг избы – в таком деле лучше перестраховаться. Потом, подойдя к забору, он коротко свистнул два раза.
Через несколько минут появились окруженцы. Саша махнул им рукой:
– Парни, давайте в дом – подбирайте форму по себе и забирайте оружие.
Танкист чуть не задохнулся от возмущения:
– Да чтобы я надел гитлеровскую форму?! Да не бывать такому!
– Тогда пешком иди, а то всех нас под монастырь подведешь.
В избу зашли все. Саша зажег свечку, стоявшую на столе.
Аккуратно сложенные немецкие мундиры лежали рядом с кроватями, на лавке.
Вилли вдруг побледнел, охнул и подбежал к окну – его рвало. Одно дело, когда стреляешь в далекую цель, другое – совсем рядом увидеть окровавленного, убитого ножом врага.
Себе форму Саша уже приглядел. Чего ее примерять, когда по телосложению убитого сразу понятно – твой размер или нет.
Натянул на себя брюки галифе, френч. Все пришлось впору, но неприятно было – мундир пропитался запахами прежнего хозяина: потом, табачным дымом, шнапсом, да чувствовал себя Саша немного мародером.
Надевать форму убитого владельца, когда труп еще не остыл, было противно – душа протестовала. И деваться некуда, обстоятельства заставляли.
Сапоги были немного свободноваты, но было бы хуже, если бы они жали – только мозоли бы набил.
Застегнув пояс с подсумками, Саша надел пилотку и повесил на плечо автомат.
– Ох, мать твою, едва не забыл документы забрать из своей гимнастерки, – он вышел в соседнюю комнату.
Вилли уже переоделся и выглядел со стороны, как заправский немец. Переоделся и Сергей, – только танкист сидел в своей гимнастерке.
– Формы на меня не хватило! – радостно ухмыльнулся он.
И в самом деле, часовой валялся за углом, и форму его надеть было невозможно – она была вся в крови.
– Черт с тобой! Ищите ранцы и несите их сюда.
Ранцы отыскались под кроватями. Их положили на стол и вывалили содержимое. В один из освободившихся ранцев Саша забросил несколько индивидуальных перевязочных пакетов, фляжку, пачку галет. Остальные предметы – вроде губной гармошки, полотенца и прочих немудрящих солдатских мелочей оставил на столе.
Один из перевязочных пакетов он протянул танкисту.
– Бинтуй голову.
– Зачем?
– За рулем сидеть будешь. По-немецки ответить не сможешь, за тебя Витя говорить будет. А ты с перевязкой за раненого сойдешь. Ключи от грузовика нашел?
Танкист стал рыться в вещах, лежащих на столе.
