Антон Краснов - Леннар. Сквозь Тьму и… Тьму
И он обвел рукой громадное гулкое пространство, куда игра неведомых могучих сил зашвырнула их, словно жалкие песчинки, осыпавшиеся с неописуемо громадной руки великана.
…Примерно в это же время – в неописуемой ярости! – старший Ревнитель Гаар вернулся во Второй, ланкарнакский, Храм Благолепия. Здесь его ждали оглушающие новости, тоже на первый взгляд очень плохие. Бледный жрец Алсамаар, тот самый, что руководил задержанием Леннара (удачным в отличие от миссии самого омм-Гаара), подбежал к старшему Ревнителю и, склонив голову, произнес, стараясь говорить спокойно:
– Беда, брат Гаар. Беда.
– Да уж куда хуже?! – вырвалось у взбешенного Ревнителя.
Алсамаар, наверное, не понял смысла этой короткой фразы. Да, собственно, он и не стал в него вникать. Он выдавил из себя только несколько слов, но когда их суть дошла до отуманенного гневом и ненавистью рассудка омм-Гаара, он вздрогнул всем телом и отшатнулся, вжавшись спиной в могучую мраморную колонну. Вот что сказал жрец Алсамаар:
– Беда. Стерегущий Скверну умер.
– Умер?! – взревел омм-Гаар, чуть придя в себя. Сжимались и разжимались его могучие кулаки, на запястьях взбухали мощные веревки вен. – У-умер?
– То есть нет, еще не умер, но его душа привязана к телу такими тонкими нитями, что вот-вот взовьется к небесам, присоединится к сонму упокоившихся душ под дланью великого Ааааму, – витиевато ответил Алсамаар.
Старший Ревнитель Гаар тряхнул головой и бросил:
– Где он?
– В гроте Святой Четы, – тихо ответил Алсамаар. – Мы не смеем войти туда. Ждали тебя, брат Гаар. Только у тебя есть достаточная степень посвящения, чтобы войти туда.
Изумлению омм-Гаара не было предела. Он опустил тяжелую шишковатую голову так, что массивная челюсть почти коснулась груди, и выговорил:
– В гроте Святой Четы? Но зачем он пошел туда? Ведь до праздника Глосса, Желтого Небесного Паука, еще тринадцать восходов. Даже Стерегущий Скверну не может нарушать древних ритуалов!
– Все это так. Но, боюсь, он уже не сможет ответить нам. Он лежит на ступенях…
– На ступенях?! – проревел Гаар. – Головой к саркофагам? И потому никто из вас не посмел войти туда, в грот Святой Четы, чтобы оказать ему помощь? Погоди, брат Алсамаар… Но ведь кроме него и меня туда имеет право вступать брат Караал, старший Толкователь. Где он? Почему вы не разыскали его, а ждали меня?
– Брат Караал бежал из Храма, – ответил жрец Алсамаар. – В его покоях все перевернуто вверх дном, подожжены бесценные свитки и фолианты… мы едва успели потушить пожар и спасти священные тексты. Кроме того, под ложем брата Караала найден труп одного из Цензоров, которые постоянно были при нем. Его закололи саблей, ударив прямо по ложу, пробив его и пришпилив Цензора к полу, как бабочку. Но это еще не все…
– Что-то еще?
– Да. У брата Караала нашли вот это.
– Что это?
И омм-Гаар принял от жреца несколько опаленных огнем страниц, испещренных письменами. Его взгляд коснулся их, и Гаар вздрогнул.
– Это… это нашли у старшего Толкователя Караала?
– Да.
– Но ведь это же… – Старший Ревнитель снова скосил взгляд к жженым страницам, и взгляд выхватил фразу: «…падет Храм у стоп Его, обагренных кровью Бога, и рухнет в черную пропасть, сползет в чрево земли, разорванный надвое…» Но ведь это же копия со списка из Книги Бездн! Страшной, еретической Книги Бездн!
– Да, брат Гаар, – пролепетал Алсамаар, пятясь к стене.
– Та-а-ак… – свирепо раздув ноздри, протянул старший Ревнитель Гаар, – хорошие новости вы мне тут сообщаете. Стерегущий Скверну умирает или почти уже умер, и не где-нибудь, а в гроте Святой Четы… один из Цензоров убит, а брат Караал бежал, и в его апартаментах – страницы из Книги Бездн, траченные пламенем! Из Книги Бездн, за которую умерщвляют медленным огнем! Да-а-а… А отчего, скажи мне, отчего умирает Стерегущий Скверну?..
– Его ударили ножом в грудь, – ответил жрец Алсамаар, не глядя на старшего Ревнителя, – или чем-то наподобие того, насколько я вообще мог разглядеть от входа в грот Святой Четы. Орудие убийства и сейчас торчит в его груди… По крайней мере, торчало в тот момент, когда я осмелился заглянуть туда. Спустись в грот, брат Гаар!
– Цензор, Стерегущий Скверну… – пробормотал старший Ревнитель. – И кто же, по твоему мнению, мог это сделать?
– Только брат Караал, старший Толкователь, – последовал немедленный ответ.
Старший Ревнитель Гаар и сам склонялся к тому же мнению. Он питал давнюю и прочную ненависть к старшему Толкователю Караалу, но сколь устойчива, столь и бесплодна она была – потому что законы Благолепия налагали на брата Караала абсолютную неприкосновенность, как и на всякого старшего Толкователя вот уже много поколений подряд. Каждый Толкователь обладал подобной неприкосновенностью, чтобы, не боясь, не таясь и не оглядываясь на возможные последствия, изрекать истину, сколь бы горька она ни была. Теперь же, виновен ли Толкователь Караал или нет, у Гаара были все основания обвинить его в преступлении против Благолепия, спустить по его следу погоню, а потом судить и карать, как то предписывается законом. Старший Ревнитель Гаар не мог не сознавать того простого факта, что со смертью Стерегущего Скверну и исчезновением старшего Толкователя Караала он, Гаар, становится первым лицом Храма. И главным кандидатом в предстоятели. Тем более что у омм-Гаара давно вызревала подспудная вражда со Стерегущим. Последний, будучи человеком умным, суровым и по-своему справедливым, не мог не видеть, что брат Гаар, мягко говоря, чтит далеко не все заповеди Храмового устава. И время от времени нарушает их. Омм-Гаар знал, что Стерегущий размышлял над тем, а не подать ли ему прошение в Ганахиду, в Первый Храм, чтобы Сын Неба, Верховный предстоятель веры, перевел омм-Гаара в другое место, более соответствующее его благочестию и талантам. О, сколько ядовитой иронии в этих словах!..
И вот теперь Стерегущий мертв или скоро станет таковым. Быть посему!.. Старший Ревнитель привык скрывать свои чувства, но тут он едва не позволил себе улыбнуться широкой, не открывающей зубов – торжествующей улыбкой хищника.
Одна лишь мысль, назойливо долбящая в висок, не давала Гаару совершенно удовлетвориться всем сообщенным ему: зачем Караал бежал, потеряв тем самым и сан, и сопряженную с ним неприкосновенность? И убил Цензора? Едва ли из-за этого. Да и не стал бы добродушнейший, ровный характером Караал поднимать руку даже на самого ничтожного из храмовых служек, не говоря уж о Цензоре и о самом Стерегущем Скверну. Последний, кажется, даже приходился Караалу родней. По крайней мере, омм-Гаар подозревал что-то такое: уж очень хорошо Стерегущий относился к Толкователю, слишком вольно и положительно трактовал проступки Караала, всякий раз находя оправдания тому или иному деянию старшего Толкователя! Тогда зачем Караалу убивать высокопоставленного иерарха, благоволящего к нему, и потом позорно бежать? Наверняка такой хитроумный человек, как этот Караал, мог изыскать хоть сто способов избежать и тени ответственности, даже если бы его руки были по локоть в крови! Да и не похоже все это на Толкователя… Впрочем, что гадать? Нужно увидеть все собственными глазами!
– Пойдем, – решительно произнес старший Ревнитель и, широко ставя ноги в тяжелых сапогах, направился по галерее. За ним, еле поспевая, семенил жрец Алсамаар.
Грот Святой Четы находился в самом сердце Храма. Собственно, в свое время Храм и был построен вокруг этого грота. Грот Святой Четы был рукотворным и представлял собой остатки какого-то невообразимо древнего культового сооружения. Грот был вырублен прямо в базальтовой породе, чрезвычайно твердой и долговечной. Вход в это священное место был обнесен развалинами древней стены, которая при всех своих довольно внушительных размерах (в три человеческих роста) казалась ничтожно малой по сравнению с гигантскими размерами храмового зала, посреди которого она находилась. Вход преграждали сначала тяжелые, грубо выкованные ворота, а потом – уже в самом гроте – набухшая деревянная дверь, пропитанная какими-то маслами, позволявшими ей сохраняться вот уже сколько поколений.
У двери, вытянувшись и застыв в полной неподвижности, стояли два Ревнителя. Брат Гаар свирепо взглянул в лицо сначала одного, потом другого, толкнул боком дверь и очутился в том самом месте, в которое даже ступить боялся не самый последний человек в Храме жрец Алсамаар.
Это была небольшая сводчатая пещера, высеченная в камне. Она освещалась несколькими факелами, прочно вделанными в стены. Утверждалось, что эти факелы горят без вмешательства человека вот уже боги знают сколько. Собственно, факелы, их происхождение и чудесным образом поддерживаемый огонь не интересовали в данный момент брата Гаара. Он прошел по грубо выбитым в камне ступеням, придерживаясь локтем за стены, и остановился на последней ступеньке. Наклонился вперед и вцепился взглядом в дальнюю стену. Там, на небольшом возвышении из серого с красноватыми вкраплениями камня, покоились две гробницы, поставленные под углом, один край выше другого. Крышки их были совершенно прозрачны, и сквозь ядовито-желтый туман, заполнявший внутреннее пространство гробниц, виднелись контуры тела в одном из саркофагов. Второй был пуст. Гаар машинально опустился на колени, осенил себя священным знаком… Его взгляд коснулся неподвижной фигуры, которая лежала на ступеньках лестницы, поднимавшейся к гробницам. По голубоватым одеждам и характерным чертам лица он узнал Стерегущего. Гаар кинулся к нему и, припав на ступени лестницы рядом с головой главы Храма, рассмотрел страшную рану, зиявшую в груди Стерегущего чуть пониже сердца.
