Al1618 - Тени Прерии. Свои среди чужих
Появление следующего звена в пищевой цепочке было воспринято этими беспредельшиками не слишком радостно, но возражать они не рискнули. При равном весе, Хранитель возвышался над ними на добрых пару метров (специально так вытянулся), а растопыренные «боевые» и «рабочие» конечности вместе с молотящим по воздуху хвостом тонко намекали, чем может закончиться попытка напасть даже сразу вдвоем.
Да и знали ее в округе — животные довольно наблюдательны и вполне способны оценить бойцовые качества по косвенным признакам. Так что поначалу обошлось без эксцессов, парочка убралась в сторону метров на пятнадцать, не рискуя даже и тявкнуть, не говоря уже о том, чтобы напасть.
Но — ровно до того момента, когда Хранитель сунул хвостовой крючок в середину панциря, намерившись транспортировать отбитую добычу волоком. Тут-то самый «горячий парень» и не выдержал, опрометчиво решив, что самая опасная конечность выбыла из строя, он ломанулся выяснять отношения.
Хранителю его стало даже жалко — местная живность делала в ставке на выживание акцент на силу и массу, в то время как он был продуктом совсем другой эволюции, в которой решающим фактором была скорость удара. Потому сам бросок, «молниеносный и внезапный» по задумке нападающего, не оказался незамеченным. Любая из «боевых» конечностей вполне успевала пробить агрессора насквозь, еще до того, как тот получит возможность убедится, что хитиновая броня совсем не по его зубам.
Так что, не желая доводить дело до кровопролития, Хранитель решил поиграть «на поле» местной живности и встретил атакующего хвостом. Хвостом, с насаженной на нем много сотен килограммовой черепахой…
В последний момент перед внутренним взором возникло укоризненное лицо Доктора, что позволило избежать повторения роковой ошибки, и амфицион был по возможности аккуратно подхвачен, подсунутым под брюхо черепашьим панцирем. Хвост возмущенно пискнул в основании от такого издевательства, но выдержал, и неудавшийся агрессор улетел довольно далеко, проделав часть этого пути по воздуху, а вторую кувырком по земле.
Не дожидаясь пока он перестанет трясти башкой и осмыслит ситуацию, Хранитель с имитировал атаку и бросился вперед, размахивая хвостом, который теперь уже явно не казался амфиционам неопасным. Потому как они, засунув собственные между ног, дружно рванули в сторону горизонта, оставив поле боя за противником.
Зрелище «движущего дерева» с Рыжухой в «ветках» и черепахой волочащейся следом, которое «пригнал» к месту дневной лежки носящийся вокруг него Вожак, вогнало местных сплетников в ступор и почти наверняка обеспечило Хранителю место в легендах.
Но и подопечные удивили. Когда вся голодная свора, капая слюной, собралась возле добычи, от которой Хранитель отошел в сторонку, готовясь заполнять так любимые Исследователем этограммы (последовательность поведенческих актов и поз), то первым, как и положено, к черепахе подошел Вожак. А вот дальше события стали развиваться непредсказуемо. Вместо того, чтобы наестся самому и потом уступить место следующему в иерархии, или накормить самых слабых, Вожак выдрал приличный лоскут мяса и, совершенно спокойно, на трех двинулся к замершему от неожиданности «Дереву». Оставшееся за спиной общество терпеливо дожидалось, не делая попытки к началу обеда.
У Вожака, правда, возникла некоторая проблема — даже встав на задние лапы, до жвал он все равно не дотягивался. Пришлось нагибаться и степенно жевать «львиную долю» под голодными взглядами. Мысленно попрощалась на сегодня со сбалансированной диетой и желанием скинуть немного веса.
От третьего куска все же пришлось отказаться, тем самым повергнув общество в ступор — «Оп-па, говорящее дерево!», который впрочем, не продлился долго — пустые желудки к отвлеченным мыслям не располагали.
А вот теперь — самое время погреться на солнышке, стимулируя переваривание, и попытаться отбросить все стороннее. Пусть и подмывало искушение — по-новой впрячься в лямку и начать разгадывать хотя бы одну из сегодняшних загадок, но было понятно заранее, что ничего толком из этого не выйдет.
Исследователь мало того что в вечной погоне «за результатом» выгреб до донышка ресурсы тела, так еще и слишком перенапряг совсем не молодую голову, попросту превратив ее в орган для статистической обработки входного потока. Сузив при этом мировосприятие настолько, что попросту перестал замечать в окружающем мире даже самые явные отличия от его представлений.
Нет, нельзя было позволять яйцеголовому настолько долго быть ведущим — теперь даже самые простые и естественные мысли шли со скрипом и все норовили свернуть не туда.
Так что будем лечиться, а ничего лучше приятных воспоминаний для того, чтобы ощутить, что ты живой, еще никто не придумал.
Хранитель отключил «сложные глаза» (для предупреждения об опасности хватит и глазок, да и прайд теперь точно не даст ее в обиду — предупредят), чтобы картинки не накладывались, и нырнул в те времена, когда дети были маленькими, сам он моложе, а суставы по утрам сгибались без усилий.
Дети — цветы жизни…А ведь ее путь вполне мог оборваться в самом начале… Как впрочем и много раз позднее, причина такого развития ситуации всегда одна — собственная неадекватность, то есть несоответствие своих представлений о мире и себе с реальным положением вещей. Впрочем, считать, что весь мир крутится вокруг него это беда даже не каждого первого Разумного, это врожденное свойство любого живого существа.
Разумные в этом плане просто прошли дальше всех, но они же и придумали — как обеспечить выживание существа до глубокой старости, по сути, не выходящего из детства. Общество именно для этого и предназначено, чтобы ставить на место считающих себя пупом вселенной выскочек, в нем всегда найдутся желающие на такую роботу. А «выскочки» потом, когда и если доживут до понимания собственных ошибок, со слезами умиления вспоминают чужую «доброту», вот только разделяют это понимание и сами события многие годы.
* * *Родной Улей встречал бывшего студента, а теперь «адепта второго уровня посвящения» волной давно забытых запахов и ощущением мощного биения спрятанного под ногами сердца.
Оно билось там — в самом центре за многими ярусами защиты из сплетенных в единое целое брони и автоматики квазиживых механизмов с построенными живыми стенами и живыми Стражами.
Стражи и Рабочие, это кирпичики, что составляют саму основу существования Улья — многомиллионной общности Разумных самых разных уровней развития, условно разумных и неразумных одного с ней вида. Не говоря уже о самых разных симбиотах и микроорганизмах.
«Сердце» не спеша билось, прогоняя наружу потоки команд, меняющие жизнь и внешний вид всего окружающего, обратно шли потоки информации, данные о результатах изменений и новости из внешнего мира, чтобы быть переработанными там — в одной из самых защищенных камер этого места, чтобы вернутся назад новыми командами.
Приспособление Улья к изменениям окружающего мира — процесс неустанный и непрерывный, именно благодаря ему то, что внутри, может пребывать в своей суетливой неизменности веками и тысячелетиями. Внутри все остается неизменным со времен Первой Матери. Или может быть, эти изменения попросту незаметны на фоне чудовищной прочности фундамента созданного предками?
Пусть команды на большие расстояния теперь передаются не гонцами с помощью «касания усиками», а специальной машиной для передачи данных. Пусть опыты по созданию симбиотов идут не на интуиции не совсем-то и разумных «хранителей», а основываясь на самых передовых достижениях всеобщей научной мысли и в оборудованных по последнему слову лабораториях. Пусть обработку информации ведет не «аналитический отдел» из объединяющих сознание трутней (хотя именно он-то, как раз никуда и не делся и является предметом зависти других рас), а большую часть рутины взяли на себя «думающие машины» — все это ерунда, не затрагивающая подлинной сути.
Просто Улей никогда не отказывался ни от чего полезного, впрочем — бесполезных вещей ему за всю известную историю не встречалось, и предпочитает более простые и экономичные решения. Но при этом всегда легко может перейти от заимствования к собственному производству или заменить машины живой плотью. Правда, справедливости ради, следует сказать, что конкретно ее Улей всегда отличался некоторым ретроградством…
А теперь намного циклов оторванная от этой общности частица с трепетом вливалась в общее биение жизни.
* * *Место причаливания кораблей, или как его называют другие расы — порт, покоя не знает. Тут всегда толчея — тысячи рабочих, по большей части не обремененных даже проблесками разума, зато сильных, таскают во все направления грузы только успевая согласовывать друг с другом приоритеты по ходу движения. По полу и нижним частям стен широких тоннелей нескончаемым потоком идут груженные особи вперемешку с автоматическими платформами, свода туннеля не видно под обратным потоком пустых и легконагруженных.
